А знание секретных речных переправ и тайных горных троп могло сократить этот срок до трех дней.
— Может быть, твое неизменное доверие к этому бронзовокожему центуриону незаслуженно? — предположил один из старейшин с фальшивым сочувствием. — Может быть, Агрикола с самого начала планировал именно так? Пока его солдаты очищают свои мечи и щиты от крови ордовиков, готовясь к новой резне, он ожидает побега и возвращения своего посла!
Прежде чем Церрикс успел ответить, снова заговорил Берек.
— В свете известных нам фактов необходимо рассмотреть такую возможность. Но сейчас меня грызет другая мысль. — Глаза старого воина остановились на стоящем Маурике. — Маурик, мне кажется странным твое молчание. Краткость ответа на последний вопрос Церрикса слишком отличается от полного живописных деталей рассказа. Почему ты не пытаешься раздуть искры подозрения, тлеющие в нас? Ничто не укрепило бы больше позиций военного пути и твои притязания на королевский титул, чем свидетельство, о намерениях Агриколы вторгнуться в пределы наших гор. Конечно… такое свидетельство не может быть предоставлено, если оно не существует.
— О чем ты говоришь, Берек? — Хриплый голос Маурика прозвучал громко во внезапно затихшей комнате.
Церрикс улыбнулся. Он понял, чего хотел старик, и повернулся лицом к противнику.
— Я думаю, Берек говорит о том, что ты не закончил свое донесение. Я еще раз спрашиваю тебя, Маурик. Где находится Агрикола и его легионы сейчас?
Ненависть наполнила глаза Маурика.
— Я советовал бы тебе быть не слишком самодовольным, мой король. Факты говорят сами за себя. Пять дней тому назад Агрикола покинул стены Дэвы во главе кавалерии и пехоты.
— В каком направлении?
— На северо-запад, следуя вдоль реки к морю. Прячась по ущельям и склонам, мы могли следить за ним незаметно. Достигнув побережья, он повернул к югу и направился к проливу Менаи и острову Мона. Чтобы удостовериться, мы шли по пятам еще один день.
Церрикс немного помолчал, обдумывая информацию Маурика. Остров Мона давно был форпостом сопротивления римскому правлению. Его жители с успехом использовали свое изолированное положение и сохраняли свободу. Жрецы Моны спровоцировали бунт и поддерживали его морально. Поэтому и зернохранилища острова обеспечивали провиантом тех, кто поднял свой меч в мятеже против Рима. Не удивительно, что Агрикола направил туда свои легионы, чтобы разгромить это святилище друидов. Однако какими бы тревожными ни были эти вести, они несли и нечто успокаивающее. Ясно, что Агрикола держит свое слово, нападая только на очаги мятежа.
— Если он направился туда и остров — его цель, то он не нарушил ни своего слова, ни соглашения, соблюдать которое я поклялся своей кровью. — Церрикс остановился, чтобы подчеркнуть значительность следующих слов. — Ничто сегодня не говорит об обратном. И пока я король, или пока Агрикола не нарушит своей клятвы, мы будем действовать по-прежнему.
В наступившем молчании Маурик напряженно следил за реакцией Совета. Сразу стало понятно, что ни один из старейшин не готов открыто воспротивиться решению Церрикса.
Ничего, подумал он с мрачной улыбкой. Петля уже накинута на шею короля, и Церрикс сам затянет ее, так упорно настаивая на мире! Скоро военный флот Агриколы соединится с армией и пересечет пролив Менаи. Когда остров будет опустошен, его защитники перерезаны, священные дубы вырублены, а хранилища сожжены, тогда римский наместник снова обратит свое внимание на горы. Этот последний оплот вооруженного и организованного сопротивления все равно будет ему мешать, как заноза. Клятва или нет, неважно. Желая избавиться от надоедливой болячки, Агрикола решит выдернуть колючку.
Опустив голову, чтобы скрыть усмешку, Маурик принял позу покорности и беспомощно развел руками.
— Мне нечего предложить Совету, кроме моего меча. Но если решение таково, то пока в нем нет необходимости, а мое присутствие здесь нежелательно. Слишком горячо я напоминаю вам о том, чему вы страшитесь взглянуть в лицо. Поэтому я уйду, чтобы наполнить пустой желудок и найти постель.
Не ожидая разрешения, он вышел из круга и направился к двери. Никто не пытался остановить его, да он и не желал этого. Глупцы! Им нужно увидеть на горизонте облака из пыли, поднятой солдатами Агриколы, чтобы осознать угрозу и необходимость войны. Пусть будет гак! Они увидят это совсем скоро…
Выйдя наружу, он остановился, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету и обдумать дальнейшие действия. Полнолуние позволило его отряду идти всю ночь. Вернувшись на рассвете, он был вызван на Совет и не успел отдохнуть. Страшно хотелось спать, в животе урчало от голода, но надо было еще многое сделать.
— Мне сказали, что ты вернулся.
Маурик повернулся. Солнце било ему в глаза, сверкали кольца из бронзы и золота на шее и запястьях приближающегося человека, поэтому Маурик сначала не разглядел его лица. Но узнав, еле скрыл свои чувства. Может быть, раны на лице Балора и стали менее безобразными, однако сломанная нижняя челюсть и рассеченная щека не выглядели лучше. Кость срослась неровно, и выступ на челюсти исказил нижнюю часть лица. Рот, растянутый красным шрамом от щеки до уха, казалось, навечно застыл в уродливой полуусмешке.
— Да… — Маурик бессознательно потер свою челюсть и наконец выдавил ответ на приветствие, — мы вернулись на рассвете.
Балор был сильно возбужден и если и заметил его принужденный вид и понял его причину, то не показал это.
— Как там… на Совете? — спросил он тихо, осторожно оглянувшись. — Твой новый друг, молодой Инир, сказал, что Берек и другие потребовали отчета, как только ты вошел в ворота. — Шагнув ближе, еще более понизил тон. — Ты знаешь, Церрикс полагал, что твои новости поддержат его трусливый мир. Я согласился бы стать даже мухой на стене, только чтобы увидеть его лицо в тот момент, когда он услышал, что Агрикола и его Орлы выступили в поход!
Маурик взглянул на него с внезапным раздражением.
— Не спеши точить копье войны, брат. Совет не отказался от поддержки Церрикса как короля, а наш король не отказался от пути мира. Так как Агрикола направился на остров Мона, он не видит ни повода, ни причины, чтобы поднимать знамя восстания. По его приказу мы должны продолжать ждать, как овцы, пока волк не выскочит из чащи и не укусит.
Балор успокаивающе положил руку на плечо своего командира.
— Но когда он действительно укусит, этот римский волк, тогда старейшины поймут, что они ошиблись, позволив Церриксу надеть королевский торк. Ручаюсь, брат, в конце концов он увенчает воина достаточно смелого, чтобы встретиться на поле битвы с этими смуглокожими — тебя, Маурик. Ты будешь носить торк с кабаньими головами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Может быть, твое неизменное доверие к этому бронзовокожему центуриону незаслуженно? — предположил один из старейшин с фальшивым сочувствием. — Может быть, Агрикола с самого начала планировал именно так? Пока его солдаты очищают свои мечи и щиты от крови ордовиков, готовясь к новой резне, он ожидает побега и возвращения своего посла!
Прежде чем Церрикс успел ответить, снова заговорил Берек.
— В свете известных нам фактов необходимо рассмотреть такую возможность. Но сейчас меня грызет другая мысль. — Глаза старого воина остановились на стоящем Маурике. — Маурик, мне кажется странным твое молчание. Краткость ответа на последний вопрос Церрикса слишком отличается от полного живописных деталей рассказа. Почему ты не пытаешься раздуть искры подозрения, тлеющие в нас? Ничто не укрепило бы больше позиций военного пути и твои притязания на королевский титул, чем свидетельство, о намерениях Агриколы вторгнуться в пределы наших гор. Конечно… такое свидетельство не может быть предоставлено, если оно не существует.
— О чем ты говоришь, Берек? — Хриплый голос Маурика прозвучал громко во внезапно затихшей комнате.
Церрикс улыбнулся. Он понял, чего хотел старик, и повернулся лицом к противнику.
— Я думаю, Берек говорит о том, что ты не закончил свое донесение. Я еще раз спрашиваю тебя, Маурик. Где находится Агрикола и его легионы сейчас?
Ненависть наполнила глаза Маурика.
— Я советовал бы тебе быть не слишком самодовольным, мой король. Факты говорят сами за себя. Пять дней тому назад Агрикола покинул стены Дэвы во главе кавалерии и пехоты.
— В каком направлении?
— На северо-запад, следуя вдоль реки к морю. Прячась по ущельям и склонам, мы могли следить за ним незаметно. Достигнув побережья, он повернул к югу и направился к проливу Менаи и острову Мона. Чтобы удостовериться, мы шли по пятам еще один день.
Церрикс немного помолчал, обдумывая информацию Маурика. Остров Мона давно был форпостом сопротивления римскому правлению. Его жители с успехом использовали свое изолированное положение и сохраняли свободу. Жрецы Моны спровоцировали бунт и поддерживали его морально. Поэтому и зернохранилища острова обеспечивали провиантом тех, кто поднял свой меч в мятеже против Рима. Не удивительно, что Агрикола направил туда свои легионы, чтобы разгромить это святилище друидов. Однако какими бы тревожными ни были эти вести, они несли и нечто успокаивающее. Ясно, что Агрикола держит свое слово, нападая только на очаги мятежа.
— Если он направился туда и остров — его цель, то он не нарушил ни своего слова, ни соглашения, соблюдать которое я поклялся своей кровью. — Церрикс остановился, чтобы подчеркнуть значительность следующих слов. — Ничто сегодня не говорит об обратном. И пока я король, или пока Агрикола не нарушит своей клятвы, мы будем действовать по-прежнему.
В наступившем молчании Маурик напряженно следил за реакцией Совета. Сразу стало понятно, что ни один из старейшин не готов открыто воспротивиться решению Церрикса.
Ничего, подумал он с мрачной улыбкой. Петля уже накинута на шею короля, и Церрикс сам затянет ее, так упорно настаивая на мире! Скоро военный флот Агриколы соединится с армией и пересечет пролив Менаи. Когда остров будет опустошен, его защитники перерезаны, священные дубы вырублены, а хранилища сожжены, тогда римский наместник снова обратит свое внимание на горы. Этот последний оплот вооруженного и организованного сопротивления все равно будет ему мешать, как заноза. Клятва или нет, неважно. Желая избавиться от надоедливой болячки, Агрикола решит выдернуть колючку.
Опустив голову, чтобы скрыть усмешку, Маурик принял позу покорности и беспомощно развел руками.
— Мне нечего предложить Совету, кроме моего меча. Но если решение таково, то пока в нем нет необходимости, а мое присутствие здесь нежелательно. Слишком горячо я напоминаю вам о том, чему вы страшитесь взглянуть в лицо. Поэтому я уйду, чтобы наполнить пустой желудок и найти постель.
Не ожидая разрешения, он вышел из круга и направился к двери. Никто не пытался остановить его, да он и не желал этого. Глупцы! Им нужно увидеть на горизонте облака из пыли, поднятой солдатами Агриколы, чтобы осознать угрозу и необходимость войны. Пусть будет гак! Они увидят это совсем скоро…
Выйдя наружу, он остановился, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету и обдумать дальнейшие действия. Полнолуние позволило его отряду идти всю ночь. Вернувшись на рассвете, он был вызван на Совет и не успел отдохнуть. Страшно хотелось спать, в животе урчало от голода, но надо было еще многое сделать.
— Мне сказали, что ты вернулся.
Маурик повернулся. Солнце било ему в глаза, сверкали кольца из бронзы и золота на шее и запястьях приближающегося человека, поэтому Маурик сначала не разглядел его лица. Но узнав, еле скрыл свои чувства. Может быть, раны на лице Балора и стали менее безобразными, однако сломанная нижняя челюсть и рассеченная щека не выглядели лучше. Кость срослась неровно, и выступ на челюсти исказил нижнюю часть лица. Рот, растянутый красным шрамом от щеки до уха, казалось, навечно застыл в уродливой полуусмешке.
— Да… — Маурик бессознательно потер свою челюсть и наконец выдавил ответ на приветствие, — мы вернулись на рассвете.
Балор был сильно возбужден и если и заметил его принужденный вид и понял его причину, то не показал это.
— Как там… на Совете? — спросил он тихо, осторожно оглянувшись. — Твой новый друг, молодой Инир, сказал, что Берек и другие потребовали отчета, как только ты вошел в ворота. — Шагнув ближе, еще более понизил тон. — Ты знаешь, Церрикс полагал, что твои новости поддержат его трусливый мир. Я согласился бы стать даже мухой на стене, только чтобы увидеть его лицо в тот момент, когда он услышал, что Агрикола и его Орлы выступили в поход!
Маурик взглянул на него с внезапным раздражением.
— Не спеши точить копье войны, брат. Совет не отказался от поддержки Церрикса как короля, а наш король не отказался от пути мира. Так как Агрикола направился на остров Мона, он не видит ни повода, ни причины, чтобы поднимать знамя восстания. По его приказу мы должны продолжать ждать, как овцы, пока волк не выскочит из чащи и не укусит.
Балор успокаивающе положил руку на плечо своего командира.
— Но когда он действительно укусит, этот римский волк, тогда старейшины поймут, что они ошиблись, позволив Церриксу надеть королевский торк. Ручаюсь, брат, в конце концов он увенчает воина достаточно смелого, чтобы встретиться на поле битвы с этими смуглокожими — тебя, Маурик. Ты будешь носить торк с кабаньими головами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82