Да, те времена, когда художники в этих краях считались любимцами самого Господа, давно миновали. Разве в мире, подобном этому, может найтись место для искусства? Вот так и вышло, что я дошел до полной нищеты, и потому попытал удачи в другом деле: обзавелся рыбачьей лодкой, научился управляться с рулем и парусами. Не знаю, придется ли мне еще когда-то в жизни держать в руках формы для отливки золотых и серебряных фигур, как это бывало когда-то, или писать лики святых на стенах храмов, или выкладывать чудесные мозаики… Но в любом случае, чем бы мне ни пришлось заниматься, я остаюсь художником.
— Художник, значит? — хмыкнул Вульфила, со странным выражением в глазах рассматривая проводника. Похоже, его осенила какая-то идея. — А художники умеют читать разные надписи?
— Я знаю древний кельтский язык, и умею читать скандинавские руны и латинские эпиграфы! — с гордостью ответил проводник.
Вульфила извлек из ножен меч.
— Тогда скажи мне, что означают эти буквы на лезвии, а когда наше путешествие закончится, я тебе заплачу за все и отпущу с миром.
Проводник внимательно рассмотрел меч — и поднял на Вульфилу изумленный взгляд.
— В чем дело? — неуверенно спросил варвар. — Там что, какое-то заклинание? Говори!
— Гораздо больше, — ответил проводник. — Гораздо больше, чем просто заклинание. Тут написано, что этот меч принадлежал самому Юлию Цезарю, первому завоевателю Британии, и что его выковали калибанцы, народ с дальнего востока… только им одним в целом мире известен секрет непобедимой стали.
Вульфила злорадно усмехнулся.
— В моем народе говорят, что мужчина, раздобывший оружие завоевателя, сам становится завоевателем. Так что твои слова звучат для меня лучшим из всех возможных предсказаний. Ладно, веди нас в Кастра Ветера, и как только мы туда доберемся, получишь гору денег и сможешь отправиться куда угодно.
Они скакали почти две недели, пересекая владения разных мелких тиранов, — но никто не пытался их остановить, потому что за спиной Вульфилы сидели на мощных конях воины зверской внешности, пугавшие всех одним своим видом, не говоря уж о том, что они были еще и вооружены до зубов. Лишь однажды навстречу им попытался выйти некий могущественный военачальник по имени Гвинирд, с большим отрядом солдат, — они встретили варваров у моста, соединявшего эти земли с соседними. Разъяренный бесцеремонным вторжением, Гвинирд потребовал платы за проезд через его территорию, а заодно решил, что чужаки должны на время этого проезда сдать оружие, которое им вернут, когда они достигнут противоположной границы его владений. Вульфила расхохотался в ответ и велел своему проводнику передать Гвинирду: если тот хочет завладеть чужим оружием, придется отвоевать его в сражении, и он вызывает Гвинирда на поединок.
Тот, гордый своей славой отличного бойца, согласился, — но стоило ему увидеть меч противника, невообразимо прекрасный и удивительно хорошо выкованный, как он понял, что проиграет. Первым же ударом Вульфила рассек щит противника, а после второго голова местного владетеля покатилась под копыта его коню… и во все еще открытых глазах отражалось неимоверное удивление.
В согласии с древними обычаями кельтов, воины побежденного согласились встать под знамя победителя, так что отряд Вульфилы превратился уже в небольшую армию. Они продолжили путь, и впереди них неслись пугающие всех слухи о появлении некоего чудовища с мечом, способным разрубать пополам дома и горы. И вот, наконец, в один из зимних полудней, отряд увидел Кастра Ветера.
Это была темная, мрачная крепость, стоявшая на вершине холма, поросшего густым еловым лесом, окруженная двойным рвом и стеной, и охраняемая сотнями вооруженных солдат. Неумолчный лай сторожевых псов слышался уже издали, а когда Вульфила и его всадники приблизились к подножию холма, над лесом взлетели стаи ворон, наполнив воздух хриплым карканьем. Низкие облака затянули небо над крепостью, свинцовый свет падал на лес и стены, делая все вокруг еще более мрачным и унылым.
Вульфила выслал вперед толмача — пешком и без оружия.
— Мой господин, — возвестил гонец, подойдя к воротам крепости, — прибыл из императорского дворца в Равенне, в Италии, чтобы оказать почтение владыке Вортигену и предложить ему некий договор. Он привез с собой дары, а его полномочия подтверждает императорская печать.
— Подождите там и не двигайтесь с места! — приказал страж ворот, вышедший навстречу посланцу. Он повернулся к человеку, явно бывшему его подчиненным, и что-то шепотом сказал ему. Второй страж исчез внутри крепости.
Вульфила нетерпеливо ждал, оставаясь в седле; он понятия не имел, что может теперь произойти. Но вот, наконец, второй страж вернулся и сообщил о решении начальства: представитель Равенны должен сначала предъявить дары и полномочия, и только после этого его могут впустить в крепость, но только одного и без оружия.
Вульфила, взъярившись, был уже готов развернуть коня и умчаться прочь, — но инстинкт дикаря подсказал ему, что эта крепость может оказаться ступенькой на дороге к заветной цели. Мысль о больном и слабом тиране подбодрила варвара, в нем вспыхнули новые силы, — в конце концов, зачем тут оружие, подумал Вульфила, он и сам достаточно крепок, чтобы в случае необходимости справиться с дряхлым стариком… За долгие годы жизни он слишком часто видел, как возвышались те, кто не имел ничего, и всего лишь потому, что умели использовать момент. Да, в беспокойном мире, переполненном волнениями, надо было только обладать дерзостью и хваткой. И Вульфила согласился.
Окруженный несколькими вооруженными солдатами, он пересек двор крепости, все еще организованный как настоящий римский военный лагерь, — по периметру двора стояли конюшни и солдатские казармы.
Далее высилось основное строение крепости — сложенное из грубо отесанных валунов, с окнами узкими, как бойницы; по верху здания шла сторожевая галерея с деревянной крышей.
Вульфила поднялся на два лестничных пролета и остановился перед небольшой дверью, обитой железом. Дверь вскоре открылась, хотя ни один из сопровождавших варвара солдат в нее не стучал. Ему дали знак войти — и дверь за его спиной захлопнулась.
Перед варваром сидел сам Вортиген. Никого больше не было в большой голой комнате — и это чрезвычайно удивило Вульфилу. Выглядел властелин как-то уныло. Длинная грива белых волос спадала на грудь; лицо скрывала золотая маска. Она действительно изображала молодое лицо, и если это было настоящее лицо Вортигена, он в юности был поразительно красив.
Голос, раздавшийся из-под металлической скорлупы, звучал искаженно, определить его настоящий тон было невозможно.
— Кто ты таков? Зачем ты хотел говорить со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127