— Не думай об этом. Мы все вместе, и мы готовы встретиться с будущим, каким бы оно ни оказалось. Разве тебя это не успокаивает? Вот когда вы с Ромулом остались одни в горах, я просто обезумела от страха Я пыталась мысленно следовать за вами, повторяя каждый ваш шаг; я представляла, как вы там пробираетесь через леса, полные опасностей, а по пятам за вами гонится твой злейший враг…
— А я думал обо всех вас. И о тебе в особенности. Я просто не мог выбросить тебя из мыслей, Ливия.
— Меня? — повторила Ливия, заглядывая в глаза Аврелию.
— Я всегда думаю о тебе, я всегда желаю тебя, — с того самого момента, как впервые тебя увидел… когда ты купалась в том ручье в Апеннинах. Ты была похожа на лесное божество. И постоянно страдал, когда мы разлучались, каждую минуту.
По спине Ливии пробежал холодок, хотя северный ветер был тут и ни при чем; просто она как бы заглянула на долю мгновения в душу Аврелия, так просто заговорившего о своих чувствах.
— Но почему ты скрывал это? — спросила девушка. — Почему ни разу не дал мне понять, как ты ко мне относишься? Почему постоянно отталкивал меня, когда я пыталась сказать о моих чувствах к тебе, почему ты закрывал передо мной свое сердце? Моя жизнь ничего не значит без тебя, Аврелий. Конечно, я тоже была не права. Я полюбила тебя сразу, как только увидела, но пыталась скрыть это даже от самой себя. Мне хотелось быть сильной, упорной, бесчувственной… Я думала, что любовь сделает меня слабой и уязвимой, а жизнь давно научила меня тому, что показывать свою слабость слишком опасно.
— Я совсем не хотел отталкивать тебя, — сказал Аврелий. — Я не боялся открыться тебе. Я боялся другого… того, что ты можешь увидеть во мне. Ты ведь не знаешь, что происходит в моем уме, в каком аду я пребываю, как мне приходится сражаться с призраками… Разве могу я связать себя с другим человеком, если я раздвоен внутри? Если я боюсь, что в любое мгновение могу вспомнить нечто такое, что сделает меня совсем другим человеком, незнакомцем для самого себя, ненавистным и презренным незнакомцем… Ты понимаешь, что я пытаюсь объяснить?
Ливия опустила голову на плечо Аврелия и взяла его за руку.
— Этого не случится; ты тот человек, который сейчас стоит рядом со мной, тот человек, которого я полюбила. Я смотрю в твои глаза — и вижу доброту и великодушие. Меня не интересует, что может таиться в твоем прошлом. Чем бы оно ни было.
Аврелий выпрямился и мрачно посмотрел на девушку.
— Чем бы оно ни было? Да ты знаешь, о чем говоришь?
— Я говорю, что люблю тебя, солдат, и всегда буду любить, что бы судьба ни припасла для нас. А любовь не боится ничего. Она дает нам храбрость встретиться с любыми препятствиями на пути, дает силы справиться и с болью, и с разочарованием. И перестань терзать себя. Я хочу знать только одно: чувствуешь ли ты ко мне то же самое, что я к тебе?
Аврелий привлек девушку к себе и поцеловал, жадно и страстно. И обнял ее так, словно его тело должно было сказать Ливии все то, для чего легионер не находил слов.
— Я люблю тебя, Ливия, — сказал он. — Люблю больше, чем ты можешь себе представить. И тот жар, что сейчас горит в моей душе, мог бы растопить весь снег и лед, что окружают нас. И даже если против нас восстанет целый мир, если мое будущее — точно такая же загадка, как мое прошлое, я все равно люблю тебя так, как никто больше не полюбит, в этом мире или в ином.
— Но почему сейчас? — спросила Ливия. — Почему ты решился сказать это именно сейчас?
— Потому что здесь ты постоянно рядом со мной, и потому что одиночество стало для меня нестерпимым… среди всей этой ледяной воды, в тумане… Поддержи меня, Ливия, дай мне силы поверить, что никто и никогда не разлучит нас.
Ливия обхватила его за шею и они прижались друг к другу еще крепче, а ветер сплел их волосы в единое темное облако, кружившееся в слабом зимнем свете…
Приближался конец их плавания, и лодочник тревожно всматривался в льдины, все чаще появлявшиеся на поверхности воды.
— Похоже, твои страхи оправдываются, — заметил Амброзии, подойдя к нему. — Река замерзает.
— Похоже на то, — кивнул лодочник. — Но мы, к счастью, уже почти добрались до места. Завтра, ближе к вечеру, мы бросим якорь. Я знаю одного торговца из германского порта, что на восточном берегу, — он мог бы доставить вас к устью реки, но, боюсь, вся навигация остановится, пока река не очистится снова.
— Но ведь это случится только весной, правда?
— Не обязательно. Зимой тоже случаются сильные потепления. Вы могли бы найти пока место для жилья и подождать какое-то время. Кто знает, может, этот лед продержится совсем недолго; а тогда вы сможете продолжить путь на другом судне, до самого океана, а там — один день хорошей погоды, и вы в Британии.
Они бросили якорь у правого берега, напротив Аргентора, — и как раз вовремя.
Северо-западный ветер усилился, пронзительный и холодный, и льдины начали с угрожающим шумом биться о борта лодки.
Лодочник посмотрел на оборванных беглецов — и пожалел их. Куда они собираются идти, не зная здешних мест, дорог, безопасных маршрутов… в самый разгар зимы с ее бурями и заносами, льдом и голодом? И когда Амброзин подошел, чтобы расплатиться, лодочник сказал:
— Забудь об этом. Я и без того счастлив, что моя лодка дошла сюда не поврежденной, и что северный ветер пригнал меня к дому быстрее, чем я ожидал. Придержи денежки для себя. Тебе они понадобятся. И всем вам. Сегодня вы можете переночевать на лодке; это уж наверняка безопаснее и удобнее, чем ночлег в любой таверне в городе, да к тому же вам незачем показываться тут в округе. Ваши враги могут уже поджидать вас.
— Спасибо, — сказал Амброзин. — От меня и от всех моих товарищей. Учитывая обстоятельства, любой друг для нас сейчас дороже всего.
— А что вы сбираетесь делать завтра?
— Думаю, переправимся на тот берег. Там нет никого, на кого бы могли рассчитывать наши враги, а возможно, мы даже найдем помощь. Потом мы направимся к Сене и по реке доберемся до пролива.
— Вроде бы план неплохой.
— А почему бы тебе самому не переправить нас в Аргентор прямо сейчас?
— Не могу, и по многим причинам. Я должен тут ждать груз шкур из внутренних областей, но что куда более важно — ветер уж слишком неподходящий, и вон те льдины, что несутся по фарватеру, могут нас пустить ко дну. Вам бы лучше поехать вдоль берега и поискать переправу дальше. Если к утру потеплеет, вы даже можете найти паромщика, готового рискнуть.
— Пожалуй, ты прав.
Амброзин собрал всех и поделился своими собственными планами на завтрашний день. Они решили, что ночью в любом случае необходимо выставить караул. Ватрен предложил взять на себя первую смену, а Деметр должен был его сменить.
— Я много ночей провел в патруле на Дунае, на морозе, — сказал Деметр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127