Весь день Дорси пыталась дозвониться Аните в Нью-Йорк, но редактора не было на месте. Ничего, она поймает Аниту завтра. Они обсудят ситуацию и придумают, как достойно спровадить Лорен куда подальше. Пусть уедет в кругосветное путешествие, уйдет в монастырь… или заползет обратно под камень, из-под которого выползла.
Ничего иного не остается. Лорен Грабл-Монро свою роль сыграла, и нетерпеливая публика жаждет возвести на пьедестал нового героя. И Лорен — Дорси могла за нее поручиться — будет только счастлива очистить ему место. Чем скорее, тем лучше.
— Так что же, хорошо прошел день? — вернул ее к реальности Адам.
— Да, пожалуй, — ответила она. — Неплохо.
— У меня тоже, — улыбнулся он и, понизив голос, добавил:
— Потому что я весь день думал о тебе.
От этих слов сердце ее вмиг утонуло в чем-то теплом, мягком и пушистом. Какой же он… милый!
Милый? Странно, никогда Дорси не думала так об Адаме Дариене. В первые недели их знакомства он представлялся ей какой-то несокрушимой всепобеждающей силой, прекрасной, но жестокой и безжалостной. Теперь же в нем появилась мягкость, человеческое тепло, которого раньше не было, — и сердце Дорси сладко сжималось при мысли, что этим преображением он обязан ей.
— Какое совпадение! — прошептала она, наклоняясь к нему. — Я тоже весь день думала о тебе.
Лицо ее осветилось улыбкой, как она догадывалась, очень похожей на улыбку Адама: были в ней и желание, и нежность, и привязанность, и, может быть, даже… ну, одним словом, на лице ее было написано все. И, что самое удивительное, на сторонних зрителей Дорси было плевать.
— Я все думал о тех днях, что мы провели вместе, — признался Адам, заговорщически улыбаясь.
— Я тоже.
— Может быть, нам провести вместе и эти выходные?
— Думаешь? Он кивнул:
— Давай встретимся после твоей смены и…
— Дорси!
За спиной у нее выросла Линди Обри. Боже!
Что, если она слышала…
— В мой кабинет. Немедленно. И вы тоже, Адам, — обернулась она к посетителю. — Думаю, вам тоже будет интересно послушать.
«Точно, все слышала!» — в ужасе подумала Дорси.
Адам бросил на Линди удивленный и весьма недовольный взгляд.
— Подождите минутку, Линди. Вам нет нужды…
— Нужда есть, — отрезала она. — Ваше присутствие при разговоре не необходимо, но, думаю, вам стоит услышать то, что я собираюсь сказать.
Она развернулась на каблуках и зашагала к себе, не оборачиваясь, совершенно уверенная, что Адам и Дорси покорно последуют за ней. И, как всегда, не ошиблась.
— Уже боюсь, — пробормотала Дорси. — Должно быть, она все слышала, и теперь меня уволят.
— Не понимаю, как она могла услышать, — возразил Адам. — Ее же здесь не было! Она выпрыгнула словно из ниоткуда. Должно быть, шныряла вокруг и что-то разнюхивала…
— Значит, подслушивала, — заключила Дорси.
— Мак, — мягко заговорил Адам, — если она… Словом, мне жаль, что так вышло. Это моя вина, и, разумеется, я помогу тебе всем, чем смогу.
Он накрыл ее руку своею. Дорси хотела отдернуть руку, но вспомнила, что это уже незачем. Их накрыли. Сейчас Линди попросит ее собрать вещи — и все будет кончено.
Что ж, оно и к лучшему. Не только потому, что материалы для диссертации собраны — нет, потому, что Дорси устала притворяться. Устала от лжи и обмана. Устала быть барменшей Мак и скандальной писательницей Лорен Грабл-Монро. Сегодня вечером, покинув «Дрейк», она расскажет Адаму правду. Всю правду. И о книге, и о диссертации.
Она попытается ему объяснить, почему до сих пор держала его в неведении. Как-нибудь заставит его понять свой страх перед разоблачением и позором. Как-нибудь загладит свою вину. И он, она надеялась на это, простит ее.
Потому что иначе она не выживет.
— Если хочешь подождать здесь, — сказала она Адаму, — я пойму. С Линди не так-то приятно иметь дело. А за то, что произошло, отвечаю я
— Черта с два! — возразил он. — Отвечаем мы оба. Я не брошу тебя, Мак. Что бы ни случилось!
Дорси улыбнулась, благодарная за его поддержку. Она не обманывала себя: если она решится рассказать правду, им с Адамом предстоят трудные времена. Но Дорси не сомневалась: он поймет. Что же до диссертации — она ничего не теряет. Материал собран, осталось лишь его Оформить. А защитившись, она получит место преподавателя — и жизнь ее вернется в обычную колею.
Все получится, говорила она себе по дороге — бесконечно длинной дороге — в кабинет Линди. Все получится. И сама в это верила. Впервые за много дней ей было хорошо и спокойно…
До той секунды, когда оба они вошли в кабинет Линди и Адам прикрыл дверь. Ибо, едва бросив взгляд на стол начальницы, Дорси сообразила, что насторожило ее в раздевалке. В шкафчике не было ее блокнотов с записями! Разумеется, не было: ей не требовалось бежать в раздевалку и проверять. Пухлая стопка блокнотов лежала у Линди на столе.
— Я хочу, чтобы ты собрала вещи и немедленно покинула мой клуб.
Линди не стала ходить вокруг да около. Сегодня на ней было угольно-черный костюм, а на лице — ни следа обычного бесстрастия. О нет, сегодня Линди Обри не скрывала своих чувств! Она пылала гневом. Содрогалась от ярости. Кипела бешенством. Горела жаждой мести.
И нетрудно было догадаться, кто станет ее жертвой.
— Как видишь, я начала собирать твои вещи сама, — продолжила она, кивнув на стопку записей. Казалось, Линди из последних сил сдерживалась, чтобы не обрушиться на Дорси с грубой бранью.
— Вижу, — тихо ответила Дорси.
— Однако, — продолжала хозяйка, ткнув пальцем в полудюжину блокнотов, — не жди, что получишь это назад!
— То есть как? — воскликнула Дорси, явно проигрывая начальнице в самообладании. — Они мои. Вы не можете их отнять!
— Теперь уже не твои, — заверила ее Линди. — Теперь это важная улика.
Дорси ошарашенно уставилась на нее. Тревога ее мало-помалу уступала место страху.
— Улика? Но я не совершила никакого преступления!
В ответ Линди принялась загибать пальцы:
— Ты проникла в мой клуб, не открывая своих истинных намерений. Ты лгала мне. Ты вела записи порочащего характера. Ты пыталась скомпрометировать мой клуб и его членов.
— Все это не преступления! — возразила Дорси, с ужасом чувствуя, что отрицать свою вину бесполезно.
— Пусть решает полиция. Я туда уже позвонила.
О боже!
— Хорошо, — собрав остатки мужества, заговорила Дорси, — признаю, я кое-что скрыла от вас при поступлении на работу, хотя никогда вам не лгала. Признаю, я вела записи. Но компрометировать «Дрейк» или его членов я вовсе не собираюсь! Эти записи для моей диссертации. Из печатного текста я, разумеется, выброшу все имена и названия, в том числе и название «Дрейк». Я гарантирую полную анонимность. Поверьте, Линди, у меня и в мыслях нет вам вредить!
Линди показала зубы в крокодильем оскале.
— Трогательно, но неубедительно, милая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Ничего иного не остается. Лорен Грабл-Монро свою роль сыграла, и нетерпеливая публика жаждет возвести на пьедестал нового героя. И Лорен — Дорси могла за нее поручиться — будет только счастлива очистить ему место. Чем скорее, тем лучше.
— Так что же, хорошо прошел день? — вернул ее к реальности Адам.
— Да, пожалуй, — ответила она. — Неплохо.
— У меня тоже, — улыбнулся он и, понизив голос, добавил:
— Потому что я весь день думал о тебе.
От этих слов сердце ее вмиг утонуло в чем-то теплом, мягком и пушистом. Какой же он… милый!
Милый? Странно, никогда Дорси не думала так об Адаме Дариене. В первые недели их знакомства он представлялся ей какой-то несокрушимой всепобеждающей силой, прекрасной, но жестокой и безжалостной. Теперь же в нем появилась мягкость, человеческое тепло, которого раньше не было, — и сердце Дорси сладко сжималось при мысли, что этим преображением он обязан ей.
— Какое совпадение! — прошептала она, наклоняясь к нему. — Я тоже весь день думала о тебе.
Лицо ее осветилось улыбкой, как она догадывалась, очень похожей на улыбку Адама: были в ней и желание, и нежность, и привязанность, и, может быть, даже… ну, одним словом, на лице ее было написано все. И, что самое удивительное, на сторонних зрителей Дорси было плевать.
— Я все думал о тех днях, что мы провели вместе, — признался Адам, заговорщически улыбаясь.
— Я тоже.
— Может быть, нам провести вместе и эти выходные?
— Думаешь? Он кивнул:
— Давай встретимся после твоей смены и…
— Дорси!
За спиной у нее выросла Линди Обри. Боже!
Что, если она слышала…
— В мой кабинет. Немедленно. И вы тоже, Адам, — обернулась она к посетителю. — Думаю, вам тоже будет интересно послушать.
«Точно, все слышала!» — в ужасе подумала Дорси.
Адам бросил на Линди удивленный и весьма недовольный взгляд.
— Подождите минутку, Линди. Вам нет нужды…
— Нужда есть, — отрезала она. — Ваше присутствие при разговоре не необходимо, но, думаю, вам стоит услышать то, что я собираюсь сказать.
Она развернулась на каблуках и зашагала к себе, не оборачиваясь, совершенно уверенная, что Адам и Дорси покорно последуют за ней. И, как всегда, не ошиблась.
— Уже боюсь, — пробормотала Дорси. — Должно быть, она все слышала, и теперь меня уволят.
— Не понимаю, как она могла услышать, — возразил Адам. — Ее же здесь не было! Она выпрыгнула словно из ниоткуда. Должно быть, шныряла вокруг и что-то разнюхивала…
— Значит, подслушивала, — заключила Дорси.
— Мак, — мягко заговорил Адам, — если она… Словом, мне жаль, что так вышло. Это моя вина, и, разумеется, я помогу тебе всем, чем смогу.
Он накрыл ее руку своею. Дорси хотела отдернуть руку, но вспомнила, что это уже незачем. Их накрыли. Сейчас Линди попросит ее собрать вещи — и все будет кончено.
Что ж, оно и к лучшему. Не только потому, что материалы для диссертации собраны — нет, потому, что Дорси устала притворяться. Устала от лжи и обмана. Устала быть барменшей Мак и скандальной писательницей Лорен Грабл-Монро. Сегодня вечером, покинув «Дрейк», она расскажет Адаму правду. Всю правду. И о книге, и о диссертации.
Она попытается ему объяснить, почему до сих пор держала его в неведении. Как-нибудь заставит его понять свой страх перед разоблачением и позором. Как-нибудь загладит свою вину. И он, она надеялась на это, простит ее.
Потому что иначе она не выживет.
— Если хочешь подождать здесь, — сказала она Адаму, — я пойму. С Линди не так-то приятно иметь дело. А за то, что произошло, отвечаю я
— Черта с два! — возразил он. — Отвечаем мы оба. Я не брошу тебя, Мак. Что бы ни случилось!
Дорси улыбнулась, благодарная за его поддержку. Она не обманывала себя: если она решится рассказать правду, им с Адамом предстоят трудные времена. Но Дорси не сомневалась: он поймет. Что же до диссертации — она ничего не теряет. Материал собран, осталось лишь его Оформить. А защитившись, она получит место преподавателя — и жизнь ее вернется в обычную колею.
Все получится, говорила она себе по дороге — бесконечно длинной дороге — в кабинет Линди. Все получится. И сама в это верила. Впервые за много дней ей было хорошо и спокойно…
До той секунды, когда оба они вошли в кабинет Линди и Адам прикрыл дверь. Ибо, едва бросив взгляд на стол начальницы, Дорси сообразила, что насторожило ее в раздевалке. В шкафчике не было ее блокнотов с записями! Разумеется, не было: ей не требовалось бежать в раздевалку и проверять. Пухлая стопка блокнотов лежала у Линди на столе.
— Я хочу, чтобы ты собрала вещи и немедленно покинула мой клуб.
Линди не стала ходить вокруг да около. Сегодня на ней было угольно-черный костюм, а на лице — ни следа обычного бесстрастия. О нет, сегодня Линди Обри не скрывала своих чувств! Она пылала гневом. Содрогалась от ярости. Кипела бешенством. Горела жаждой мести.
И нетрудно было догадаться, кто станет ее жертвой.
— Как видишь, я начала собирать твои вещи сама, — продолжила она, кивнув на стопку записей. Казалось, Линди из последних сил сдерживалась, чтобы не обрушиться на Дорси с грубой бранью.
— Вижу, — тихо ответила Дорси.
— Однако, — продолжала хозяйка, ткнув пальцем в полудюжину блокнотов, — не жди, что получишь это назад!
— То есть как? — воскликнула Дорси, явно проигрывая начальнице в самообладании. — Они мои. Вы не можете их отнять!
— Теперь уже не твои, — заверила ее Линди. — Теперь это важная улика.
Дорси ошарашенно уставилась на нее. Тревога ее мало-помалу уступала место страху.
— Улика? Но я не совершила никакого преступления!
В ответ Линди принялась загибать пальцы:
— Ты проникла в мой клуб, не открывая своих истинных намерений. Ты лгала мне. Ты вела записи порочащего характера. Ты пыталась скомпрометировать мой клуб и его членов.
— Все это не преступления! — возразила Дорси, с ужасом чувствуя, что отрицать свою вину бесполезно.
— Пусть решает полиция. Я туда уже позвонила.
О боже!
— Хорошо, — собрав остатки мужества, заговорила Дорси, — признаю, я кое-что скрыла от вас при поступлении на работу, хотя никогда вам не лгала. Признаю, я вела записи. Но компрометировать «Дрейк» или его членов я вовсе не собираюсь! Эти записи для моей диссертации. Из печатного текста я, разумеется, выброшу все имена и названия, в том числе и название «Дрейк». Я гарантирую полную анонимность. Поверьте, Линди, у меня и в мыслях нет вам вредить!
Линди показала зубы в крокодильем оскале.
— Трогательно, но неубедительно, милая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72