Он посмотрел ей прямо в глаза, такие огромные и темные, и не увидел там ничего, кроме любопытства. Бенджамен почувствовал к ней зависть: ей незнакома боль потерь. Счастливая раса.
– Это значит, – начал Сиско и запнулся, стараясь подобрать такие слова, которые могли бы объяснить совершенно неизвестное ей понятие. – В линейном существовании мы не можем вернуться в прошлое, чтобы забрать оставленное там. Это оставленное для нас потеряно.
Она отпрянула, хмурясь и улыбаясь одновременно. А ее лицо – это лицо Дженифер. Бенджамену показалось даже, что она сейчас скажет ему: «Бен, хватит дурить меня».
– Но в такой форме неудобно существовать, – сказала она. – Вы меня обманываете.
Он встал и посмотрел на траву, на играющих поодаль детей.
– Нет, это правда, – сказал он и запнулся, не в силах справиться с нахлынувшими на него чувствами и воспоминаниями. – Этот самый парк… Этот самый день… Это все было почти пятнадцать лет назад. Для меня этот день был особенно важным, потому что он определял всю мою дальнейшую жизнь.
Он посмотрел ей в лицо. Чувствовалось, она старалась осмыслить каждое его слово. Сможет ли? Бен тяжело вздохнул.
– Это и есть сущность линейного существования, – попытался он помочь ей. – Каждый день оказывает какое-то влияние на следующий.
Она продолжала сосредоточенно размышлять, но неожиданно обернулась на чей-то смех.
Сиско проследил за ее взглядом и увидел… самого себя. Он лежал на некотором удалении на одеяле рядом с Дженифер. Лицо Дженифер он мог рассмотреть в деталях: прямая линия носа, высокие скулы, загнутые черные ресницы, чувственные губы, мягкий подбородок, шея…
Сиско почувствовал, как болезненно сжалось его сердце, и отвернул голову в сторону. Он не мог равнодушно смотреть на лежавших на одеяле, потому что это были самые настоящие Бен и Дженифер, схваченные его памятью вне времени… И все-таки… Он снова повернул голову в их сторону, потому что не мог не смотреть на свою жену, такую молодую, такую поразительно живую, любимую.
– Послушай, – прошептал лежащий на одеяле Сиско жене, глядя на нее с улыбкой.
Разморенная солнцем Дженифер слегка пошевелила рукой.
– Что? – спросила она.
– Посмотри, как здорово играют дети! – восторженно произнес он. – Что может быть чудеснее этого?
– Так, – сказала она, обнажая в улыбке свои красивые зубы. – Значит, ты любишь детей?
– Это похоже на допрос, – заметил он игривым тоном.
Улыбка пропала с ее лица, она открыла глаза и серьезным взглядом посмотрела на него.
– Я слышала, что офицеры Звездного Флота предпочитают не жениться, потому что семья осложняет их жизнь, – сказала она, пристально глядя ему в глаза.
– Офицеры Звездного Флота не часто встречают подруг, которые желали бы воспитывать своих детей на борту космического корабля, – произнес молодой Сиско и, затаив дыхание, стал ждать ответа.
– Это уже похоже на допрос, – погрозила она ему пальцем.
Он почувствовал, как вдруг бешено заколотилось его сердце, и улыбнулся.
– Думаю, что так оно и есть, – произнес он, изо всех сил стараясь, чтобы охватившее его волнение не передалось голосу.
Она ничего не сказала и не улыбнулась, она коснулась его щеки длинными нежными пальцами.
…Дыши…
А потом подставила свои губы…
Стоя рядом с инопланетянкой, Сиско молча смотрел на эту сцену.
…Никаких мыслей, никаких чувств…
Он заставил себя встряхнуться и сосредоточиться на Дженифер-инопланетянке, которая, сидя рядом с ним, смотрела на целующуюся пару с откровенным удивлением, даже растерянностью.
– Будучи материальными существами, люди считают, что физические прикосновения доставляют удовольствие, – поспешил объяснить ей Сиско наблюдаемую сцену.
– Удовольствие? – спросила она, как бы пробуя это слово на вкус. – А что это такое?
– Это хорошее, приятное чувство, – начал Сиско бесстрастным голосом. – Это счастье…
Тут его голос все же сорвался, он замолчал и наклонил голову.
Когда Сиско снова поднял голову, то обнаружил, что перед ним Дорэн. Они сидят над безжизненным телом. Бледное, вымазанное сажей лицо… Сиско повернулся. Рядом стоял Гранок, его голубоватая кожа бугрилась мускулами. В охваченных пламенем коридорах клубился ядовитый дым. Сиско зажмурился, но все равно продолжал слышать стоны людей, истерические крики и кашель.
Он не смог спуститься вниз по коридору. Не смог сделать того, чего от него ждали. Ждали именно сейчас. Именно сейчас…
…Никаких чувств. Никаких мыслей…
Но теперь Сиско не мог сдержать собственные чувства, не считал себя обязанным. Здесь отсутствовали пассажиры, которым требовалась помощь. Здесь были только тени умерших. Ошеломленный, он отвернулся, собираясь войти в турболифт, чтобы унестись отсюда.
Но он останется здесь. Останется здесь.
За его спиной вырос Гранок.
– Но это же твое существование, – сказал он.
– Да, – согласился Сиско, тяжело дыша и чувствуя, как от дыма и жара кружится голова.
Тыльной стороной ладони он вытер выступивший на лбу пот.
– Но вернуться сюда трудно, – сказал Сиско. – Это воспоминание труднее остальных.
– Почему? – тихо спросил Гранок.
В его вопросе ни малейшего намека на враждебность, только любопытство и легкое сожаление.
– Потому что это был день, когда… я потерял Дженифер, – ответил Сиско, с трудом подбирая слова. – Я не хочу здесь оставаться.
Неожиданно он почувствовал себя очень усталым и облокотился на раскаленную металлическую балку.
Из густого дыма появилась чья-то фигура. Это Дженифер, она в купальнике и в солнечных очках, как на Гилго-Бич. Она шла босиком по горящей палубе мимо скорченных фигур, через весь этот ад.
Она подошла к нему так близко, что он ощутил запах ее тела: запах солнца и моря вперемежку с запахом гари. Она посмотрела на него такими знакомыми глазами.
– Так почему ты здесь? – спросила она.
– Я не… знаю, – заикаясь, ответил Сиско.
Он оглянулся через плечо на открытые двери лифта и вспомнил, что собирался убежать отсюда и спрятаться. Но где можно спрятаться на «Саратоге», кроме как на мостике, где сейчас лежат тела его погибших товарищей?
Дженифер внимательно посмотрела ему в лицо, и ее лоб над очками пересекла маленькая морщинка. Сиско увидел в стеклах ее очков два своих изображения: двух маленьких человечков с испуганными лицами, в бордово-черной форме на фоне пляшущих языков пламени.
– Ты должен существовать здесь, – сказала она.
Непонимающим взглядом он тупо уставился на жену. Ошеломленный страхом и горем, он открыл было рот, собираясь взмолиться о помощи.
Но слова замерли на губах. Все движения и звуки вокруг стали замедляться. Все то, что происходило в коридоре «Саратоги», внезапно стало стоп-кадром: замерло пламя, остановились люди, неподвижно повисли в воздухе клубы дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59