Созвездие Лебедя лежало на раздвоении Млечного Пути, и Таиру пришла сумасбродная идея, которой он тут же поделился с Лией.
— Может, в этом созвездии, как на сказочном камне у распутья дороги, какой-нибудь шифр для звёздных странников? Что — то вроде: «Пойдёшь налево — коня потеряешь, пойдёшь направо — голову свернёшь…»
Лия недоверчиво повела бровями:
— Слишком буквально. По греческому мифу, это сам Зевс обратился в Лебедя, чтобы очаровать Леду. Но мне больше по душе легенда, в которой певец Орфей превращается после смерти в птицу. Справа — созвездие Лиры, инструмент Орфея. Он усмирял диких зверей и оживлял ветви деревьев. Правда, надо смотреть на звёздную карту земного неба, а не нашего, чтобы найти какие-то аналогии с изображением лебедя и лиры.
— Кстати, у твоей пра-пра были задатки спиролетчика.
— В нашем семейном архиве об этом упоминается. Какая досада, что люди не развили в себе эти способности, подарили их искусственной расе. Но тут была дилемма — звёздная Вселенная или человеческая. Мы выбрали человеческую.
— Спиролетчики с успехом путешествуют по двум.
— Но через их посредство и мы обрели вторую. Да о чем спорим? Космос звёзд и космос душ — все наше. Ты был на сеансе «В мире светящихся?» или «Эсперейцы в радости и грусти»? Ну хоть какие-нибудь путешествия по человеческой вселенной совершал?
— Ещё нет.
Лия вздохнула:
— Странный вы народ, репликанты. Вас больше привлекает внешнее, почти все вы — экстраверты, ваша интравертность не идёт дальше собственного носа. Ничего, ещё хватит времени, чтобы побывать не только на далёких звёздах, но и ознакомиться с духовным космосом сопланетян.
Спиролетная всегда напоминала Таиру кинотеатр фантастических фильмов, которых в своё время он насмотрелся вдосталь. Однако знание того, что все видимое и слышимое происходит наяву, приносило необычайно острые ощущения, не сравнимые ни с одним зрелищем. И каждый раз он удивлялся, каким наитием фантасты Земли предсказали сложное многообразие космической жизни. Все, что некогда было прокручено человеческим воображением, оказалось существующим на самом деле и привело к открытию, что фантазия — это таинственное зеркало, отражающее в глубинах сознания реальные миры.
Вот и сейчас предстояло убедиться в равенстве фантазии человека и космоса. Обычно каждый из двадцати спиролетчиков поначалу транслировал увиденное лишь зрителю, сидящему рядом с ним. Но под конец сеанса — а он длился всего полчаса, так как энергия быстро истощалась, — видения всех спиролетчиков переплетались и зрители становились свидетелями грандиозной синтетической картины, после чего обычно несколько дней приходили оригинальные идеи, а мироощущение делалось объемней и ярче.
Илим сразу понял, с кем в паре ему предстоит путешествовать.
— Вскоре мы встретимся в несколько иных обстоятельствах, — сказал он, не разжимая губ, лишь только Таир уселся напротив.
Слова спиролетчика показались Таиру загадочными, но он промолчал. Жёлтые лепестки, обрамляющие круглое розовое лицо с чёрточками губ и бровей, шевельнулись — Илим готовился к сеансу. Таир оглянулся. Лия сидела перед спиролетчиком, смахивающим на огромную фиалку. Обличье его терялось в крупных сиреневых лепестках, каждый изогнулся чутким локатором, готовым принять сигналы дальних миров. Было ещё трое спиролетчиков-фиалок, двое походили на Илима, остальные напоминали одуванчики, сменившие лепестки на пушистые головки.
Пеньки были не особенно удобными сиденьями, зато естественно вписывались в сообщество спиролетчиков, и зрители сидели на одном уровне с ними.
Медленно густеющий сумрак в спиролетной послужил сигналом к началу путешествия. Таир закрыл глаза, и в тот же миг его вынесло в бездонную пропасть космоса, подхватившего в свои объятья.
Илим продвигался к цели не по видимой Вселенной, а проходил сквозь причудливую метрику иных пространств, и голова, привыкшая к эвклидовой геометрии, кружились от этой сложности.
— Альбирея, — сказал Илим, и Таир вздрогнул: такой мрачной показалась ему бета Лебедя, пульсирующая сизыми протуберанцами.
В систему звезды входили семь планет, и только на двух существовала жизнь, если таковой можно было назвать обволакивающую их плёнку со странными существами, похожими на шарики эритроцитов в плазме. От шариков веяло разумом, однако настолько чуждым, что было ясно: контакт исключён. Илим ощутил, как Таиру хочется проникнуть в тайну этого невообразимого существования. Другой спиролетчик перешёл бы на иной объект, но он решил дерзнуть и хоть краем сознания прикоснуться к этой диковинной жизни. Илим напрягся так, что голова, казалось, вот-вот лопнет, и перевоплотился в один из шариков — только таким способом можно было хоть что-то понять. Его вмиг облепила клейкая прохладная жидкость, чью солоноватость он ощущал каждой точкой своего круглого тельца. Зыбкая зябь мелких волн приятно раскачивала, не стоялось на месте, хотелось скользить в этой тонкой вибрации, притягиваясь к другим шарикам. Удар! Столкнулись лоб в лоб: а из глубины ядра по всему сфероидному тельцу — тёплое блаженство, и теперь уже магнитом тянет к собратьям. Но почему они отшатываются от тебя? Ах, вот оно что! Ты обрёл опыт, но оставил его на уровне личных ощущений, не поделясь с другими. Но вот же, вот я отдаю это блаженное тепло каждому, кто легонько коснётся меня. И что же? Я расту! Чем щедрее делюсь теплом своего ядра с другими, чем глубже проникаю в их естества, тем мудрее и счастливее становлюсь. Вот мне уже тесна моя оболочка и я плавно растекаюсь, оседая мельчайшими частицами на телах собратьев и тем самым как бы окончательно делаясь каждым из них. Теперь меня уже несколько, но я продолжаю жить, не теряя индивидуальности. Знаю, что я — и тот, и этот, и, однако, существую сам по себе. Но уже растекаюсь не в одиночку, меня становится все больше и больше. Придёт время, и я заполню собой все пространство планеты, не уничтожая однако при этом индивидуальности других. Просто каждый будет мною и я буду каждым…
Пять планет звезды Денеб — альфа Лебедя оказались заселёнными весьма экзотическими формами. Сеанс в этой зоне проводился впервые, и Таир представил, какой это будет сенсацией для зоопсихологов, биологов. Каждую из пяти небольших планеток оккупировал какой-либо один вид флоры или фауны. На одной жили смешные длинноухи со звериными туловищами и птичьим клювом. Другую засеяло нечто вроде пресловутой мыслящей плесени. Третью оккупировали фиолетовые поганки, а четвёртая и пятая сами выглядели гигантскими живыми существами, то свёртывающимися в огромный космический клубок, то высовывающими из него длинный хвост или улиткообразную голову с рогами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Может, в этом созвездии, как на сказочном камне у распутья дороги, какой-нибудь шифр для звёздных странников? Что — то вроде: «Пойдёшь налево — коня потеряешь, пойдёшь направо — голову свернёшь…»
Лия недоверчиво повела бровями:
— Слишком буквально. По греческому мифу, это сам Зевс обратился в Лебедя, чтобы очаровать Леду. Но мне больше по душе легенда, в которой певец Орфей превращается после смерти в птицу. Справа — созвездие Лиры, инструмент Орфея. Он усмирял диких зверей и оживлял ветви деревьев. Правда, надо смотреть на звёздную карту земного неба, а не нашего, чтобы найти какие-то аналогии с изображением лебедя и лиры.
— Кстати, у твоей пра-пра были задатки спиролетчика.
— В нашем семейном архиве об этом упоминается. Какая досада, что люди не развили в себе эти способности, подарили их искусственной расе. Но тут была дилемма — звёздная Вселенная или человеческая. Мы выбрали человеческую.
— Спиролетчики с успехом путешествуют по двум.
— Но через их посредство и мы обрели вторую. Да о чем спорим? Космос звёзд и космос душ — все наше. Ты был на сеансе «В мире светящихся?» или «Эсперейцы в радости и грусти»? Ну хоть какие-нибудь путешествия по человеческой вселенной совершал?
— Ещё нет.
Лия вздохнула:
— Странный вы народ, репликанты. Вас больше привлекает внешнее, почти все вы — экстраверты, ваша интравертность не идёт дальше собственного носа. Ничего, ещё хватит времени, чтобы побывать не только на далёких звёздах, но и ознакомиться с духовным космосом сопланетян.
Спиролетная всегда напоминала Таиру кинотеатр фантастических фильмов, которых в своё время он насмотрелся вдосталь. Однако знание того, что все видимое и слышимое происходит наяву, приносило необычайно острые ощущения, не сравнимые ни с одним зрелищем. И каждый раз он удивлялся, каким наитием фантасты Земли предсказали сложное многообразие космической жизни. Все, что некогда было прокручено человеческим воображением, оказалось существующим на самом деле и привело к открытию, что фантазия — это таинственное зеркало, отражающее в глубинах сознания реальные миры.
Вот и сейчас предстояло убедиться в равенстве фантазии человека и космоса. Обычно каждый из двадцати спиролетчиков поначалу транслировал увиденное лишь зрителю, сидящему рядом с ним. Но под конец сеанса — а он длился всего полчаса, так как энергия быстро истощалась, — видения всех спиролетчиков переплетались и зрители становились свидетелями грандиозной синтетической картины, после чего обычно несколько дней приходили оригинальные идеи, а мироощущение делалось объемней и ярче.
Илим сразу понял, с кем в паре ему предстоит путешествовать.
— Вскоре мы встретимся в несколько иных обстоятельствах, — сказал он, не разжимая губ, лишь только Таир уселся напротив.
Слова спиролетчика показались Таиру загадочными, но он промолчал. Жёлтые лепестки, обрамляющие круглое розовое лицо с чёрточками губ и бровей, шевельнулись — Илим готовился к сеансу. Таир оглянулся. Лия сидела перед спиролетчиком, смахивающим на огромную фиалку. Обличье его терялось в крупных сиреневых лепестках, каждый изогнулся чутким локатором, готовым принять сигналы дальних миров. Было ещё трое спиролетчиков-фиалок, двое походили на Илима, остальные напоминали одуванчики, сменившие лепестки на пушистые головки.
Пеньки были не особенно удобными сиденьями, зато естественно вписывались в сообщество спиролетчиков, и зрители сидели на одном уровне с ними.
Медленно густеющий сумрак в спиролетной послужил сигналом к началу путешествия. Таир закрыл глаза, и в тот же миг его вынесло в бездонную пропасть космоса, подхватившего в свои объятья.
Илим продвигался к цели не по видимой Вселенной, а проходил сквозь причудливую метрику иных пространств, и голова, привыкшая к эвклидовой геометрии, кружились от этой сложности.
— Альбирея, — сказал Илим, и Таир вздрогнул: такой мрачной показалась ему бета Лебедя, пульсирующая сизыми протуберанцами.
В систему звезды входили семь планет, и только на двух существовала жизнь, если таковой можно было назвать обволакивающую их плёнку со странными существами, похожими на шарики эритроцитов в плазме. От шариков веяло разумом, однако настолько чуждым, что было ясно: контакт исключён. Илим ощутил, как Таиру хочется проникнуть в тайну этого невообразимого существования. Другой спиролетчик перешёл бы на иной объект, но он решил дерзнуть и хоть краем сознания прикоснуться к этой диковинной жизни. Илим напрягся так, что голова, казалось, вот-вот лопнет, и перевоплотился в один из шариков — только таким способом можно было хоть что-то понять. Его вмиг облепила клейкая прохладная жидкость, чью солоноватость он ощущал каждой точкой своего круглого тельца. Зыбкая зябь мелких волн приятно раскачивала, не стоялось на месте, хотелось скользить в этой тонкой вибрации, притягиваясь к другим шарикам. Удар! Столкнулись лоб в лоб: а из глубины ядра по всему сфероидному тельцу — тёплое блаженство, и теперь уже магнитом тянет к собратьям. Но почему они отшатываются от тебя? Ах, вот оно что! Ты обрёл опыт, но оставил его на уровне личных ощущений, не поделясь с другими. Но вот же, вот я отдаю это блаженное тепло каждому, кто легонько коснётся меня. И что же? Я расту! Чем щедрее делюсь теплом своего ядра с другими, чем глубже проникаю в их естества, тем мудрее и счастливее становлюсь. Вот мне уже тесна моя оболочка и я плавно растекаюсь, оседая мельчайшими частицами на телах собратьев и тем самым как бы окончательно делаясь каждым из них. Теперь меня уже несколько, но я продолжаю жить, не теряя индивидуальности. Знаю, что я — и тот, и этот, и, однако, существую сам по себе. Но уже растекаюсь не в одиночку, меня становится все больше и больше. Придёт время, и я заполню собой все пространство планеты, не уничтожая однако при этом индивидуальности других. Просто каждый будет мною и я буду каждым…
Пять планет звезды Денеб — альфа Лебедя оказались заселёнными весьма экзотическими формами. Сеанс в этой зоне проводился впервые, и Таир представил, какой это будет сенсацией для зоопсихологов, биологов. Каждую из пяти небольших планеток оккупировал какой-либо один вид флоры или фауны. На одной жили смешные длинноухи со звериными туловищами и птичьим клювом. Другую засеяло нечто вроде пресловутой мыслящей плесени. Третью оккупировали фиолетовые поганки, а четвёртая и пятая сами выглядели гигантскими живыми существами, то свёртывающимися в огромный космический клубок, то высовывающими из него длинный хвост или улиткообразную голову с рогами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71