Дескать, а так уж ли плохо, что Россия, от которой все больше отворачиваются Азербайджан и Грузия, с помощью оружейных поставок в Армению превращает ее в свой мощный опорный пункт на Кавказе?
А когда НАТО в марте 1999 года начал агрессию в Югославии и все заговорили о необходимости иметь сильную систему ПВО в России и СНГ, этот аргумент и вовсе стал похож на «козырный» (тем более что Москва поставила на территории Армении на боевое дежурство несколько зенитно-ракетных систем С-300В).
Так, может быть, действительно мощнейшая накачка армянского плацдарма российским оружием вовсе не афера, а отвечающая нашим высшим стратегическим интересам, но неуклюже проведенная военная операция? И даже при всем при этом надо ее участников и организаторов не судить, а представлять к орденам? Так ради чего же тогда заведены уголовные дела и полетели с постов некоторые многозвездные генералы? Зачем была создана совместная российско-азербайджанская комиссия по расследованию «армян-гейта»?
Трудно найти вразумительное объяснение политике, при которой Россия на Кавказе обретает одного верного союзника, одновременно плодя нескольких противников. И очень похоже, что ни в Кремле, ни в правительстве, ни в МИДе, а в МО и Генштабе сидели идеологи этой аферы, думающие больше не о государственных, политических, а о собственных меркантильных выгодах.
Еще когда был жив генерал Рохлин, мы с ним говорили об этом. Тогда Лев Яковлевич сказал мне:
— Я убежден, что наши генералы занимались «армянским оружием» небескорыстно…
Полтора миллиарда долларов — деньги немалые.
Я много раз видел эти деньги.
Можете посмотреть на них и вы. Достаточно побывать на Николиной Горе, в Архангельском, в Баковке, в Жуковке и многих других уютных местах Подмосковья, где стоят генеральские дворцы, стоимость которых, по мнению специалистов, тянет на 700 и более тысяч долларов.
Странная закономерность: самые дорогие дачи у генералов, которые выводили Западную группу войск или служили на Кавказе с 1991 по 1996 годы. У одного из владельцев таких вилл я спросил, где он достал деньги на ее строительство и обстановку.
Генерал со святой детской искренностью ответил:
— Собрал все свои сбережения, кое-что продал, взял кредит в банке.
Я ему не сочувствую: рассчитываться придется до 200-летия Великой Октябрьской социалистической революции.
Точнее, я ему не сочувствую, а не верю…
Чеченская прорва
…Когда поздней осенью 1994 года в Генштабе уже полным ходом разрабатывался план войсковой операции «по установлению конституционного порядка в Чечне», Совет безопасности срочно запросил данные о количестве оружия и боевой техники, имевшихся на вооружении дудаевской армии (в официальных документах ее называли «незаконными вооруженными формированиями» — НВФ). Но справка к указанному сроку почему-то не была готова. Генштаб долго согласовывал свои данные с разведкой Северо-Кавказского военного округа и ФСК.
Через некоторое время я уже знал, чем именно была вызвана эта медлительность.
Когда документ, наконец, был отправлен в Кремль, его копию мне показал давнишний сослуживец, работавший в Главном оперативном управлении ГШ. Увидев справку, я поразился: в ней значились почти те же данные о чеченском оружии, которые имелись в ГШ еще летом 1992 года.
Тогда в Верховный Совет РФ непрерывным потоком шли письма граждан Чечни и наших военнослужащих, в которых сообщалось о многочисленных фактах захвата вооружений российских частей дудаевскими формированиями. Председатель Комитета ВС РФ по вопросам обороны и безопасности Сергей Степашин обратился к начальнику Генштаба Виктору Дубынину с письмом (22.06.92. № 7.19-11.). В нем, в частности, говорилось:
«…В связи с поступлением в Верховный Совет Российской Федерации противоречивой информации по формированию вооруженных сил в Чечено-Ингушетии, передаче вооружений и выводе наших частей, прошу Вас сообщить в возможно короткие сроки… о случаях передачи вооруженным силам республики вооружения, военной техники и другого имущества».
Уже через два дня Степашин получил сообщение из Генштаба (22.06.92. № 452/1/88), подписанное Дубыниным:
«…Вследствие резкого обострения обстановки в г. Грозном и ультимативного требования руководства Чечни к военнослужащим до 10 июня с. г. покинуть город, командование СКВО было вынуждено срочно вывести оставшийся личный состав Грозненского гарнизона за пределы республики. В результате часть во-оружения, техники, боеприпасов и запасов материальных средств была захвачена националистами республики.
Это составило:
По 173 ОУЦ (окружному учебному центру. — В.Б.):
— танков — 42, БМП — 34, БРТ — 3, МТЛБ — 44, орудий и минометов — 145, зенитных средств — 15, автомобилей — около 500, стрелкового оружия — около 40 тыс. ед.
— запасов материальных средств — 60 тыс. т.
По войскам ПВО:
— радиолокационных станций — 23, стрелкового оружия — 939, боеприпасов — 319,5 тыс.т.
— автомобилей — 304, запасов ГСМ — 48 т…»
Сведения, полученные из Генерального штаба, вызвали у некоторых членов Комитета Верховного Совета РФ по вопросам обороны и безопасности сомнения в их объективности. Прежде всего по той причине, что они не стыковались с данными, которые сообщали в парламент члены многочисленных комиссий и правоохранительных органов, неоднократно выезжавшие в Чечню.
Чтобы установить истину, Степашин обращается с письмом (№ 5875-1/4 от 6.07.92) к начальнику Управления военной контрразведки Министерства безопасности РФ генерал-полковнику А.Молякову: «…Прошу проанализировать объективность представленной в Комитет информации и сообщить Ваше мнение…»
Через некоторое время с Лубянки в парламент поступает письмо с грифом «Совершенно секретно», в котором приводятся уточненные данные об оружии, попавшем в руки дудаевцев. Они значительно отличаются от тех, которыми располагал Генштаб. Но эти важные дополнительные сведения при невыясненных до сих пор обстоятельствах затерялись в парламентских сейфах…
А на дворе был уже октябрь 94-го. И многие в ГШ знали, что и летом 92-го, и после сторонники Д. Дудаева еще долго совершали набеги на наши части и склады с оружием. И даже тогда, когда наши последние колонны уходили из республики, чеченцы останавливали их и подчистую, до автоматного патрона, обирали наших военнослужащих.
У меня часто скрипели зубы, когда приходилось читать докладные записки и показания некоторых наших командиров, вместе с подчиненными пережившими изощренные унижения со стороны чеченцев. Эти командиры, многие их которых прошли Афган, с какой-то бабской панической плаксивостью рапортовали вышестоящему начальству о циничных издевательствах чеченцев, хотя вполне могли бы привести к бою свои полки и отшвырнуть от складов и казарм ненасытную воровскую саранчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
А когда НАТО в марте 1999 года начал агрессию в Югославии и все заговорили о необходимости иметь сильную систему ПВО в России и СНГ, этот аргумент и вовсе стал похож на «козырный» (тем более что Москва поставила на территории Армении на боевое дежурство несколько зенитно-ракетных систем С-300В).
Так, может быть, действительно мощнейшая накачка армянского плацдарма российским оружием вовсе не афера, а отвечающая нашим высшим стратегическим интересам, но неуклюже проведенная военная операция? И даже при всем при этом надо ее участников и организаторов не судить, а представлять к орденам? Так ради чего же тогда заведены уголовные дела и полетели с постов некоторые многозвездные генералы? Зачем была создана совместная российско-азербайджанская комиссия по расследованию «армян-гейта»?
Трудно найти вразумительное объяснение политике, при которой Россия на Кавказе обретает одного верного союзника, одновременно плодя нескольких противников. И очень похоже, что ни в Кремле, ни в правительстве, ни в МИДе, а в МО и Генштабе сидели идеологи этой аферы, думающие больше не о государственных, политических, а о собственных меркантильных выгодах.
Еще когда был жив генерал Рохлин, мы с ним говорили об этом. Тогда Лев Яковлевич сказал мне:
— Я убежден, что наши генералы занимались «армянским оружием» небескорыстно…
Полтора миллиарда долларов — деньги немалые.
Я много раз видел эти деньги.
Можете посмотреть на них и вы. Достаточно побывать на Николиной Горе, в Архангельском, в Баковке, в Жуковке и многих других уютных местах Подмосковья, где стоят генеральские дворцы, стоимость которых, по мнению специалистов, тянет на 700 и более тысяч долларов.
Странная закономерность: самые дорогие дачи у генералов, которые выводили Западную группу войск или служили на Кавказе с 1991 по 1996 годы. У одного из владельцев таких вилл я спросил, где он достал деньги на ее строительство и обстановку.
Генерал со святой детской искренностью ответил:
— Собрал все свои сбережения, кое-что продал, взял кредит в банке.
Я ему не сочувствую: рассчитываться придется до 200-летия Великой Октябрьской социалистической революции.
Точнее, я ему не сочувствую, а не верю…
Чеченская прорва
…Когда поздней осенью 1994 года в Генштабе уже полным ходом разрабатывался план войсковой операции «по установлению конституционного порядка в Чечне», Совет безопасности срочно запросил данные о количестве оружия и боевой техники, имевшихся на вооружении дудаевской армии (в официальных документах ее называли «незаконными вооруженными формированиями» — НВФ). Но справка к указанному сроку почему-то не была готова. Генштаб долго согласовывал свои данные с разведкой Северо-Кавказского военного округа и ФСК.
Через некоторое время я уже знал, чем именно была вызвана эта медлительность.
Когда документ, наконец, был отправлен в Кремль, его копию мне показал давнишний сослуживец, работавший в Главном оперативном управлении ГШ. Увидев справку, я поразился: в ней значились почти те же данные о чеченском оружии, которые имелись в ГШ еще летом 1992 года.
Тогда в Верховный Совет РФ непрерывным потоком шли письма граждан Чечни и наших военнослужащих, в которых сообщалось о многочисленных фактах захвата вооружений российских частей дудаевскими формированиями. Председатель Комитета ВС РФ по вопросам обороны и безопасности Сергей Степашин обратился к начальнику Генштаба Виктору Дубынину с письмом (22.06.92. № 7.19-11.). В нем, в частности, говорилось:
«…В связи с поступлением в Верховный Совет Российской Федерации противоречивой информации по формированию вооруженных сил в Чечено-Ингушетии, передаче вооружений и выводе наших частей, прошу Вас сообщить в возможно короткие сроки… о случаях передачи вооруженным силам республики вооружения, военной техники и другого имущества».
Уже через два дня Степашин получил сообщение из Генштаба (22.06.92. № 452/1/88), подписанное Дубыниным:
«…Вследствие резкого обострения обстановки в г. Грозном и ультимативного требования руководства Чечни к военнослужащим до 10 июня с. г. покинуть город, командование СКВО было вынуждено срочно вывести оставшийся личный состав Грозненского гарнизона за пределы республики. В результате часть во-оружения, техники, боеприпасов и запасов материальных средств была захвачена националистами республики.
Это составило:
По 173 ОУЦ (окружному учебному центру. — В.Б.):
— танков — 42, БМП — 34, БРТ — 3, МТЛБ — 44, орудий и минометов — 145, зенитных средств — 15, автомобилей — около 500, стрелкового оружия — около 40 тыс. ед.
— запасов материальных средств — 60 тыс. т.
По войскам ПВО:
— радиолокационных станций — 23, стрелкового оружия — 939, боеприпасов — 319,5 тыс.т.
— автомобилей — 304, запасов ГСМ — 48 т…»
Сведения, полученные из Генерального штаба, вызвали у некоторых членов Комитета Верховного Совета РФ по вопросам обороны и безопасности сомнения в их объективности. Прежде всего по той причине, что они не стыковались с данными, которые сообщали в парламент члены многочисленных комиссий и правоохранительных органов, неоднократно выезжавшие в Чечню.
Чтобы установить истину, Степашин обращается с письмом (№ 5875-1/4 от 6.07.92) к начальнику Управления военной контрразведки Министерства безопасности РФ генерал-полковнику А.Молякову: «…Прошу проанализировать объективность представленной в Комитет информации и сообщить Ваше мнение…»
Через некоторое время с Лубянки в парламент поступает письмо с грифом «Совершенно секретно», в котором приводятся уточненные данные об оружии, попавшем в руки дудаевцев. Они значительно отличаются от тех, которыми располагал Генштаб. Но эти важные дополнительные сведения при невыясненных до сих пор обстоятельствах затерялись в парламентских сейфах…
А на дворе был уже октябрь 94-го. И многие в ГШ знали, что и летом 92-го, и после сторонники Д. Дудаева еще долго совершали набеги на наши части и склады с оружием. И даже тогда, когда наши последние колонны уходили из республики, чеченцы останавливали их и подчистую, до автоматного патрона, обирали наших военнослужащих.
У меня часто скрипели зубы, когда приходилось читать докладные записки и показания некоторых наших командиров, вместе с подчиненными пережившими изощренные унижения со стороны чеченцев. Эти командиры, многие их которых прошли Афган, с какой-то бабской панической плаксивостью рапортовали вышестоящему начальству о циничных издевательствах чеченцев, хотя вполне могли бы привести к бою свои полки и отшвырнуть от складов и казарм ненасытную воровскую саранчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143