На пустынной вечерней улице перед подземным переходом останавливается машина Алика, с которым приехала и портниха. Оба возбуждены.
Сдвинув рукав пальто, она проверяет время.
– Твои спешат, пять минут в запасе… Покажи еще разок, пока не продали!
Алик кладет ей на ладонь золотую монету.
– Не дешево ты сговорилась отдать?
– Из тех, кого я могу предложить, это самый щедрый покупатель! – заверяет она, любуясь монетой. – Но если Соня заметит пропажу…
– Вряд ли. Я вниз тряпку подложил и желтой бумажкой прикрыл. Не разберешь, тридцать восемь их лежит или двадцать восемь. Как был полный тайничок, так вроде остался. Если, конечно, не рыться.
– Лучше б взял все и не возвращался больше!
– Дешево меня ценишь – тридцать восемь червонцев!
– Золотых, Алик, – уточняет она.
– Все равно. Нет, теперь я не сомневаюсь, что есть еще и деньги, и камешки. Буду искать и возьму все разом! Это так, на первые расходы, – он забирает и прячет монету.
– Видишь, Соня – живой клад!
– Молодец, молодец.
Роли переменились на противоположные: теперь Алик играет первую скрипку.
– И все-таки неспокойно мне. Как ты будешь у нее шарить, раз вы с Изабеллой переехали?
– Ключ у меня остался. Когда Соня дома, когда нет – по окнам видно.
– А если застанет? – Его подружка зябко передергивает плечами. – Ты ее еще не знаешь!
– Ну застанет… А я там запонку ищу. Потерял где-то запонку, матушкин подарок, – подмигивает Алик. – Не подумает она ничего. Я муж идеальный, зять – каких свет не видывал! Мне стыдно, что я разлучаю мать с дочкой и увожу Белочку на Цейлон!
Они хохочут.
– Вот он! – восклицает портниха.
На противоположной стороне улицы, тоже не доезжая перехода, тормозят «Жигули», мигают фарами.
– Ответь ему.
Алик переключает ближний-дальний свет, повторяя сигналы «Жигулей».
Из них выходит мужчина и ныряет в подземный тоннель. Когда он показывается на этой стороне, Алик с портнихой покидают машину и отходят в тень подворотни. Покупатель – за ними. Следует короткий обмен приветствиями, и пришедший открывает «дипломат» со встроенным в него освещением.
Начинается торг. Покупатель придирчиво осматривает каждую монету. После пяти штук Алик говорит:
– Стоп! Расчет – и тогда продолжим.
Мужчина передает ему пачку купюр, Алик сосредоточенно пересчитывает…
И тут дельцы обнаруживают, что находятся в кольце оперативной группы. Бежать поздно, да и некуда.
Кисть Алика, держащую деньги, сжимает чья-то сильная рука; покупателя заставляют обнять и прижать к себе «дипломат»; портниху берут под локоть. И так их ведут к милицейскому «уазику».
Пал Палыч кладет перед Кибрит николаевский червонец.
– Ты смотри, где-то золотишком разжился!
– Неисповедимыми путями, Зиночка! Вчера десять таких монет пытался продать зять Сони Нарзоевой. Одному деляге, которого БХСС держало на прицеле. Мне позвонили прямо ночью, и я поехал знакомиться с этим Аликом.
– Но ты ведь принес не похвастать? – вертит Кибрит червонец.
– Да нет. Соня с дочерью ищут Алика по больницам, думают, попал в аварию. А он сидит у нас и плетет ахинею. Нужна маленькая справочка для решительного допроса. Надеюсь, у червонцев есть оригинальная особенность…
– Фальшивые, что ли?
– И да и нет.
– Ну, так не бывает!
Пал Палыч устраивается поудобней.
– А вот послушай. Однажды – уже неважно, каким образом, – к неким умельцам попал в руки станок с бывшего царского монетного двора. Полистали они Уголовный кодекс и видят, что изготовление царских червонцев нельзя считать подделкой, поскольку это уже не деньги. Запаслись умельцы золотым песочком и начали производство.
– Так прибыльно чеканить из песка?
– Понимаешь, песок брать рискованно: скупка краденого с приисков. А про монеты можно сказать: «Что вы, что вы, наследство от бабушки, она в молодости пела какому-то графу!»
– То есть на монеты больше спрос…
– Ну да. Потекли червонцы на черный рынок. Но через какое-то время обнаружилась странная вещь: проба оказалась выше, чем у государя императора.
– Умельцы перестарались? Смешно… Но, Пал Палыч, при чем тут ЖЭКи и Мусницкий?
– Соня связана с Мусницким. Алик связан с Соней. А ее муж незадолго до второго ареста приобрел изрядную партию самодельных монет. Мы их тогда не нашли.
– Значит, тебя интересует проба?
– Да, Зиночка, официальное заключение потом, в порядке живой очереди. Пока только шепни на ушко!
Кибрит берет монету и уходит. Пал Палыч терпеливо ждет.
Возвращается она довольная, что может обрадовать Знаменского.
– Самоделка, Пал Палыч.
– Ну, теперь Алику деваться некуда, выведет меня на Соню!
Вечером, когда в квартиру Сони звонят, Изабелла, с тревогой ожидающая известий об Алике, бросается к двери:
– Кто?
– Открой, Белла, это я, – слышен голос Алика.
Белла отпирает и с радостным стоном виснет у него на шее, никого больше не замечая.
– Алик!! Как я измучилась!.. Где же ты пропадал?
Алик зло расцепляет ее руки:
– Дай пройти!
Изабелла отступает. Алик входит в сопровождении двух конвоиров в милицейской форме. За ними понятые, за понятыми – Знаменский и Томилин.
Изабелла пятится по передней и коридору, округлив заплаканные глаза.
– Алик, дорогой… что случилось?..
Тот, не отвечая, направляется в ванную.
Из комнаты выглядывает и застывает в проеме двери Соня.
– Здравствуйте, Софья Рашидовна, – произносит Пал Палыч, мимоходом взглянув на нее.
Она беззвучно шевелит губами.
– Монеты я взял здесь, – показывает Алик место тайника в ванной.
– Понятые, вам видно? – окликает Томилин.
Понятые придвигаются, заслоняя Томилина, вскрывающего тайник. Доносится постукивание по кафелю, легкий скрип и затем восклицание Томилина:
– Есть, Пал Палыч!
– Сколько? – спрашивает Знаменский, стоя в коридоре.
Звенят пересчитываемые золотые.
– Все правильно: двадцать восемь! Гражданин Лямин, – обращается Томилин к Алику, – кому принадлежат найденные монеты?
– Теще, – слышно из ванной.
Пал Палыч вопросительно поворачивается к Соне, которая успела овладеть собой.
– Я понятия не имею, что этот подонок прятал в моей ванне! – хрипло кидает она.
– Мама! – ахает Изабелла.
Соня ее игнорирует.
– Объясните, что вообще происходит?
– Ваш зять задержан при попытке продать десять золотых червонцев подпольному валютчику.
– Аферист!.. – шипит Соня. – Гадина!
– Мама! Что ты говоришь, мама?!
Все выходят из ванной. В руках у Томилина небольшая, но довольно увесистая коробка.
– Оформляйте, Николай Александрович, – говорит Знаменский.
– Что ж, – продолжает Соня, с ненавистью провожая глазами Алика, уходящего с остальными в глубь квартиры, – пусть расплачивается! Я не знаю, где он добыл золото!
– Неправда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13