– Товарищ полковник, кто из ваших инженеров мо­жет со мной поработать?
– Илья Петрович! – кричит полковник.
– Угрозыск, – говорит Томин подходящему инжене­ру и пожимает ему руку. – Я понимаю, горело тут креп­ко. Но все-таки насчет сигнализации… Может, удастся обнаружить, была или нет повреждена до пожара?
– Пойдемте посмотрим, – соглашается инженер.
Возвращается «рафик», на котором уезжал за Гуторской Томилин.
– Пал Палыч, привез!
Знаменский взглядывает вопросительно, Томилин пожимает плечами: сообщить, мол, нечего.
Гуторская, аккуратная, элегантная, словно не среди ночи подняли, деловито, по-мужски протягивает Зна­менскому руку:
– Гуторская, замзавскладом.
– У вас есть какие-нибудь соображения о причинах пожара? Такие, что надо проверить немедленно?
Женщина окидывает пожарище долгим хмурым взгля­дом.
– Пока соображений нет, – говорит она.
– Товарищ Стольникова! – зовет Знаменский.
Та появляется и бросается к Гуторской:
– Женечка, беда-то какая!..
– Перестань реветь, – сердито отстраняется Гуторская.
– Поедемте в управление, ненадолго. Прошу! – Зна­менский приглашает женщин к «рафику». – Вы тоже, – говорит он сторожу.
– И кофта сгорела! – с новой силой сокрушается Стольникова. – Только-только в «Березке» достала! Су­нула в письменный стол и забыла!
– Ну знаешь, сгорело гораздо более ценное! – раз­драженно фыркает Гуторская.
– Само собой! А и кофту тоже до смерти жалко!.. Самая модная, от талии вот такой рукав… – ищет она сочувствия у Пал Палыча.
…Кибрит, утопая в огромном комбинезоне, отправ­ляется с сотрудниками пожарной службы в глубь сгорев­шего складского помещения.
Зевака бормочет вслед:
– Все загасили, одна вонь осталась.
В один из следующих дней Стольникова является на допрос во всеоружии женских прелестей.
– Вы так переживали, Евдокия Михайловна, а сегод­ня, смотрю, цветете и благоухаете, – с любопытством оглядывает ее Пал Палыч.
– Ой, до того переживала – не представляете! Столько добра прахом пошло. Тысяч под двести! Как вспомню – так носом хлюпаю! А сегодня подумала: вче­рашний огонь слезами не зальешь. И пошла в парикма­херскую – самое лучшее средство для женщины, если неприятности. Наведешь красоту – и опять вроде жить можно! А плакать… – Кокетливо: – Небось с вами еще наплачусь. Хотя ну ни крошечки не виновата!
– Боюсь, не совсем так, Евдокия Михайловна. – Зна­менский идет к сейфу и достает пухлую канцелярскую папку. – Жаль портить вам настроение, но вот тут у меня… – Он неторопливо развязывает тесемочки, а Стольникова с испугом ждет. – «Указание о перепланировке дымоходов», – читает Знаменский, перелистывая подшитые бумаги. – «Предписание о заключении электро­проводки в асбестовую изоляцию», «Акт обследования…», «Предупреждение…». Знакомы вам эти документы?
– Знакомы! – с облегчением подтверждает Стольни­кова. – Пожарный инспектор после каждого обхода ос­тавляет какое-нибудь предписание!
– А вы не выполняете!
– Да чтобы выполнить, не то что капитальный ремонт – новые склады надо строить! Со всякими там анализаторами дыма! Написать-то легко!
– Но если склад сгорел из-за несоблюдения противо­пожарных мер, для вас это обвинение в халатности.
– И что – под суд?!.. – ужасается Стольникова. – Пал Палыч, миленький, да таких бумажек на каждом складу кипы целые… и на предприятиях тоже! И никому ничего!
– До первого огня, Евдокия Михайловна. Пока везет. А не повезет да загорится как раз от того, про что вас предупреждали, тут уж… – разводит он руками.
– Ой, не расстраивайте вы меня, ресницы потекут!
Параллельно сотрудник БХСС Томилин беседует с Гуторской:
– Значит, склад был самого широкого профиля – от мебели до галантереи. И промтовары из него поступа­ли в специальные магазины для работников вашего ве­домства.
– Та же система у речников, шахтеров… Прекрасно знаете!
Гуторская немногословна и начисто лишена непос­редственности, свойственной ее начальнице. Томилину приходится пускаться на мелкие хитрости, чтобы как-то ее расшевелить.
– Лишний раз уточнить не вредно. Такая служба, куда денешься! Скажите, ваши сотрудники обедали на складе или ходили в какую-нибудь столовую?
– Да куда там пойдешь?! Вы же видели – кругом пустыри и овраги!
– Не надо сердиться.
– Я не сержусь, но я человек деловой, люблю логику и точность. А ваши вопросы бессистемны… и, простите, лишены смысла!
– Суровая вы женщина!.. – Гуторская отмалчивает­ся. – Ну, тогда поэксплуатируем вас как делового чело­века. – Он разворачивает на столе рулончик плотной бумаги. – Вот схема склада.
В кабинете Знаменского продолжается беседа с заве­дующей складом.
– Вы такой еще молодой и с виду добрый… А видно, уже зачерствели на своей должности, – укоряет Стольни­кова. – Женщина попала в беду, ей же нужно сочув­ствие!
– Есть обстоятельство, которое предостерегает меня от поспешного сочувствия, Евдокия Михайловна, – и, помолчав, спрашивает: – Когда ожидалась ревизия?
Стольникова растерянно хлопает ресницами – не ожидала атаки с этой стороны.
– Какая ревизия?.. – машинально повторяет она.
– Обычная, полугодовая.
– Не понимаю… при чем тут…
– Ревизия должна была проводиться через два-три дня.
– Возможно, но… мне же не сообщают… к вам, мол, едет ревизор!
– Вы заведуете складом четыре года. И ведомствен­ные ревизоры всегда приходили в одни и те же сроки. Я прав?
– В общем-то, да… – сдается Стольникова. – Но что плохого, Пал Палыч? Подметем загодя двор, в складу приберемся, чтоб легче учитывать. Ревизоры только до­вольны! И начальство… Честно-то, Пал Палыч, кому нужны лишние приключения?
– А я вот недоволен. Для следователя пожар перед ревизией – вещь подозрительная. Напрашивается мысль о сокрытии каких-нибудь… непорядков.
– Пал Палыч, миленький! Ведь это ж несчастное совпадение, ничего больше! Клянусь всем святым! – Взгляд у Стольниковой открытый, тон искренний.
– Мне, Евдокия Михайловна, частенько клянутся, – усмехается Знаменский. – По-разному, конечно. «Провалиться на этом месте», «Чтоб мне счастья не видеть», «Пусть язык отсохнет»… Клянутся жизнью, могилой матери, здоровьем детей. Вы вот – всем святым. А что для вас святое?
Стольникова воспринимает вопрос с полной серьезностью и после паузы произносит торжественно и про­никновенно:
– Я клянусь вам любовью самого дорогого для меня человека!
Закончив разговор со Стольниковой, Знаменский вхо­дит к Томилину.
– Кончаем, Пал Палыч, – докладывает тот, имея в виду схему склада, испещренную пометками Гуторской.
Знаменский наклоняется посмотреть.
– Так-так… Что тут за цифры?
– Кожаное пальто на меху, Югославия, – комменти­рует Томилин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10