По мере удаления от реки ландшафт менялся – светлый лес акаций перешел в густые джунгли, и носильщики с трудом прокладывали себе дорогу; тропу то и дело перекрывали склонившиеся ветви, переплетенные лианами. К вечеру мы неожиданно натолкнулись на опустевшую деревню. Причина ухода жителей скоро разъяснилась: в центре между хижинами стоял украшенный затейливой резьбой деревянный гроб – здесь умер старейшина или индуна, и все население по обычаю перешло жить в другое место.
Было уже поздно, и поскольку рядом с деревней протекал ручей, мы остановились лагерем. Этот ночлег, как и последующие, оказался весьма беспокойным.
Началось с того, что наши люди, пошарив на заброшенном поле, принесли целый ворох маниоки. Подсушив корни перед огнем, они добавили их к своему вечернему рациону, и последствия не заставили себя долго ждать. То ли сказалось несоблюдение обычной процедуры обработки, то ли просто ворованное не пошло впрок, но вскоре у всех начались жестокие колики, и лагерь превратился в подобие больничной палаты во время эпидемии холеры. Хэмминг действовал со своей обычной решимостью: достав бутылку кротонового масла, он щедро наделил им всех страждущих. Это лишь усугубило положение: носильщики, до тех пор только жалобно стонавшие, теперь уже вопили благим матом. Но в конце концов снадобье подействовало, и они исчезли в ближайших кустах. Кротоновое масло – очень сильная штука.
Около полуночи снова поднялась суматоха. На этот раз причина была в проводниках – оба они ухитрились сбежать, хотя и легли спать между нашими боями. Мы сделали надлежащие выводы о том, каких событий следует ожидать в недалеком будущем, велели разложить новые костры и выставили часовых. Остаток ночи прошел спокойно.
Утром было решено перевести караван на военное положение: людям раздали запасные винтовки. Затем мы тронулись вдоль ручья.
Через два километра лес стал редеть, постепенно переходя в широкую луговину. Скоро стали попадаться маниоковые поля – верный признак близости селения. И действительно, вдали, на другом берегу ручья, виднелся высокий частокол, за которым поднимались крыши хижин.
Теперь уже мы шли не в одиночестве. В бинокль можно было заметить, что на краю леса то и дело показываются черные фигуры, вооруженные ружьями, и число их все время возрастало. Мы решили пока не обращать внимания на возможных противников и начали переправу через ручей. Берега были заболочены, и в течение получаса мы являли собой идеальный объект для нападения, так как находились на совершенно открытой местности и были по колено в воде. Сложив грузы на землю, мы направились к ограде.
Ворота были заперты. Когда мы приблизились, со стороны леса раздалось несколько выстрелов, и затем наступила тишина – она казалась угрожающей и заметно действовала на нервы; каждую секунду мы ожидали залпа. Я приказал взломать засов, и против ожидания нам никто не препятствовал. Войдя в деревню, мы увидели ва'лунда – люди молча стояли и сидели возле хижин, глядя на пришельцев без особой враждебности. Их ружья висели на стенах.
В глубокой тишине наш отряд прошествовал к центру деревни, и в этот момент прогремел выстрел. Кто стрелял, осталось неизвестным; думаю, что один из ва'лунда случайно или с перепугу разрядил ружье в воздух. Наши люди имели строгий приказ не открывать огня без непосредственной угрозы для их жизни. Как бы то ни было, звук выстрела словно пробудил деревню от спячки, оказав самое энергичное и удивительное действие: в мгновение ока все жители кинулись врассыпную – с обезьяньей ловкостью перебираясь через частокол, они стремглав мчались к лесу. Наши носильщики успели задержать часть беглецов, и мы решили пока оставить их в качестве заложников. Среди пленных было несколько женщин, которым позволили уйти. Это оказалось большой ошибкой, но, не зная обычаев ва'лунда, мы не хотели слишком озлоблять племя. Позднее выяснилось, что взяв заложниками именно туземных дам, можно было бы избежать многих затруднений и неприятностей.
Оставив пленников под присмотром Джумы и нескольких слуг, мы отправились вслед за беглецами – так или иначе, нам требовалось установить с ними какой-то контакт. В лесу то и дело попадались маленькие деревушки, по нескольку хижин в каждой, оставленные жителями. Нам приходилось прилагать постоянные усилия, чтобы удержать слуг от желания разорить и сжечь все поселения врага. Сделав людям строгое внушение, мы пошли лишь на одну уступку – разрешили им брать с собой все съестное, что удавалось найти.
Кое-где мы видели стариков и старух, слишком дряхлых, чтобы спасаться бегством; сидя у хижин, они покорно ждали решения своей участи. В таких случаях я оставлял в деревне часового – он должен был охранять покой и безопасность, пресекая любые попытки наших носильщиков обидеть или ограбить беспомощных стариков.
Во многих хижинах валялись брошенные луки и стрелы. В моменты опасности ва'лунда предпочитают пользоваться огнестрельным оружием, в котором не испытывают недостатка. Эти ружья, заряжающиеся с дула, изготавливаются в Португалии специально для сбыта диким племенам Африки; их в огромных количествах доставляют на Западное побережье, откуда они проникают во внутренние районы с караванами мамбари. Ружья очень легкие, с длинным стволом, стенки которого так тонки, что для меня оставалось загадкой, почему они не разрываются при первом же выстреле.
Не было сомнений, что караван работорговцев – не редкость в здешних краях; об этом свидетельствовало обилие дешевых португальских безделушек и искусственного жемчуга во многих хижинах. Еще более наглядным доказательством служили две женщины с очень светлой, почти белой кожей, увиденные нами в первой деревне – несомненный результат смешения двух рас.
Кое-где попадались разные идолы, раскрашенные белой и красной глиной; об их именах и назначении оставалось только гадать. Вообще я до сих пор жалею, что в ходе своих путешествий не уделял достаточного внимания изучению языков тех племен, с которыми приходилось иметь дело. Из-за этого мне остались мне остались неизвестными многие интереснейшие черты их культуры и нравов, и восполнить этот пробел я, к сожалению, уже не смогу.
Убедившись в бесполезности преследования, мы повернули обратно. Стало очевидно, что главное селение, ставка вождя Чипавы, находится где-то дальше. Между тем близилась ночь, и следовало позаботиться о ночлеге.
Мы решили соорудить нечто вроде укрепленного лагеря. Выбрав сухую открытую площадку в стороне от деревни, носильщики натаскали веток, и вскоре были готовы четыре огромных шалаша-"музассы": три в вершинах треугольника и один в центре – он предназначался для пленников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Было уже поздно, и поскольку рядом с деревней протекал ручей, мы остановились лагерем. Этот ночлег, как и последующие, оказался весьма беспокойным.
Началось с того, что наши люди, пошарив на заброшенном поле, принесли целый ворох маниоки. Подсушив корни перед огнем, они добавили их к своему вечернему рациону, и последствия не заставили себя долго ждать. То ли сказалось несоблюдение обычной процедуры обработки, то ли просто ворованное не пошло впрок, но вскоре у всех начались жестокие колики, и лагерь превратился в подобие больничной палаты во время эпидемии холеры. Хэмминг действовал со своей обычной решимостью: достав бутылку кротонового масла, он щедро наделил им всех страждущих. Это лишь усугубило положение: носильщики, до тех пор только жалобно стонавшие, теперь уже вопили благим матом. Но в конце концов снадобье подействовало, и они исчезли в ближайших кустах. Кротоновое масло – очень сильная штука.
Около полуночи снова поднялась суматоха. На этот раз причина была в проводниках – оба они ухитрились сбежать, хотя и легли спать между нашими боями. Мы сделали надлежащие выводы о том, каких событий следует ожидать в недалеком будущем, велели разложить новые костры и выставили часовых. Остаток ночи прошел спокойно.
Утром было решено перевести караван на военное положение: людям раздали запасные винтовки. Затем мы тронулись вдоль ручья.
Через два километра лес стал редеть, постепенно переходя в широкую луговину. Скоро стали попадаться маниоковые поля – верный признак близости селения. И действительно, вдали, на другом берегу ручья, виднелся высокий частокол, за которым поднимались крыши хижин.
Теперь уже мы шли не в одиночестве. В бинокль можно было заметить, что на краю леса то и дело показываются черные фигуры, вооруженные ружьями, и число их все время возрастало. Мы решили пока не обращать внимания на возможных противников и начали переправу через ручей. Берега были заболочены, и в течение получаса мы являли собой идеальный объект для нападения, так как находились на совершенно открытой местности и были по колено в воде. Сложив грузы на землю, мы направились к ограде.
Ворота были заперты. Когда мы приблизились, со стороны леса раздалось несколько выстрелов, и затем наступила тишина – она казалась угрожающей и заметно действовала на нервы; каждую секунду мы ожидали залпа. Я приказал взломать засов, и против ожидания нам никто не препятствовал. Войдя в деревню, мы увидели ва'лунда – люди молча стояли и сидели возле хижин, глядя на пришельцев без особой враждебности. Их ружья висели на стенах.
В глубокой тишине наш отряд прошествовал к центру деревни, и в этот момент прогремел выстрел. Кто стрелял, осталось неизвестным; думаю, что один из ва'лунда случайно или с перепугу разрядил ружье в воздух. Наши люди имели строгий приказ не открывать огня без непосредственной угрозы для их жизни. Как бы то ни было, звук выстрела словно пробудил деревню от спячки, оказав самое энергичное и удивительное действие: в мгновение ока все жители кинулись врассыпную – с обезьяньей ловкостью перебираясь через частокол, они стремглав мчались к лесу. Наши носильщики успели задержать часть беглецов, и мы решили пока оставить их в качестве заложников. Среди пленных было несколько женщин, которым позволили уйти. Это оказалось большой ошибкой, но, не зная обычаев ва'лунда, мы не хотели слишком озлоблять племя. Позднее выяснилось, что взяв заложниками именно туземных дам, можно было бы избежать многих затруднений и неприятностей.
Оставив пленников под присмотром Джумы и нескольких слуг, мы отправились вслед за беглецами – так или иначе, нам требовалось установить с ними какой-то контакт. В лесу то и дело попадались маленькие деревушки, по нескольку хижин в каждой, оставленные жителями. Нам приходилось прилагать постоянные усилия, чтобы удержать слуг от желания разорить и сжечь все поселения врага. Сделав людям строгое внушение, мы пошли лишь на одну уступку – разрешили им брать с собой все съестное, что удавалось найти.
Кое-где мы видели стариков и старух, слишком дряхлых, чтобы спасаться бегством; сидя у хижин, они покорно ждали решения своей участи. В таких случаях я оставлял в деревне часового – он должен был охранять покой и безопасность, пресекая любые попытки наших носильщиков обидеть или ограбить беспомощных стариков.
Во многих хижинах валялись брошенные луки и стрелы. В моменты опасности ва'лунда предпочитают пользоваться огнестрельным оружием, в котором не испытывают недостатка. Эти ружья, заряжающиеся с дула, изготавливаются в Португалии специально для сбыта диким племенам Африки; их в огромных количествах доставляют на Западное побережье, откуда они проникают во внутренние районы с караванами мамбари. Ружья очень легкие, с длинным стволом, стенки которого так тонки, что для меня оставалось загадкой, почему они не разрываются при первом же выстреле.
Не было сомнений, что караван работорговцев – не редкость в здешних краях; об этом свидетельствовало обилие дешевых португальских безделушек и искусственного жемчуга во многих хижинах. Еще более наглядным доказательством служили две женщины с очень светлой, почти белой кожей, увиденные нами в первой деревне – несомненный результат смешения двух рас.
Кое-где попадались разные идолы, раскрашенные белой и красной глиной; об их именах и назначении оставалось только гадать. Вообще я до сих пор жалею, что в ходе своих путешествий не уделял достаточного внимания изучению языков тех племен, с которыми приходилось иметь дело. Из-за этого мне остались мне остались неизвестными многие интереснейшие черты их культуры и нравов, и восполнить этот пробел я, к сожалению, уже не смогу.
Убедившись в бесполезности преследования, мы повернули обратно. Стало очевидно, что главное селение, ставка вождя Чипавы, находится где-то дальше. Между тем близилась ночь, и следовало позаботиться о ночлеге.
Мы решили соорудить нечто вроде укрепленного лагеря. Выбрав сухую открытую площадку в стороне от деревни, носильщики натаскали веток, и вскоре были готовы четыре огромных шалаша-"музассы": три в вершинах треугольника и один в центре – он предназначался для пленников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72