свободная рубашка с короткими рукавами и шорты; обуви не было. Красный тарбуш на голове завершал обмундирование, сводя на нет маскирующие свойства остального костюма. Вооружение состояло из старых винтовок системы Мартини-Генри; кроме того, имелся тесак, пригодный также для использования в качестве штыка. Местные уроженцы, т.е. чернокожие, имеют звания от ефрейтора до фельдфебеля. Кстати, надо заметить, что новобранцам в Родезии оказывается гораздо легче привыкнуть к английским названиям воинских чинов, чем их коллегам в Германской Восточной Африке – к принятым там арабским терминам (аскари и т.д.).
Большинство местных жителей – баротсе; это племя населяет долину Замбези от водопада Виктория до устья Кабомпо. О происхождении баротсе пока нет единого мнения; известно лишь, что они пришли с севера. Есть основания считать баротсе отделившейся ветвью племени бафуто. Это подтверждается и сходством языков, не раз отмеченном многими путешественниками. На протяжении десятков поколений (иначе говоря, сотен лет) баротсе управляются единой королевской династией. Нынешний ее представитель, Леваника, по-прежнему называется королем, являясь на деле лишь куклой в руках английского правительства; он с самого начала даже не пытался оказывать сопротивление экспансии европейцев. Когда белые впервые появились в его стране, Леваника отправил послов к Киаме, королю бечуанов, спрашивая, как ему поступить. Киама ответил: «Посмотри на участь Кетчвайо и Ловенгулы: они начали войну с белыми и были сметены. Я не мешал продвижению белых – и сегодня остаюсь повелителем в своей стране!» Такой совет пришелся по сердцу осторожному Леванике. Он оказал европейцам дружелюбный прием и добровольно объявил себя вассалом английской короны. В результате сговорчивый чернокожий владыка удостоился особой чести: он был официально приглашен в Лондон на торжества по случаю коронации Эдуарда VII.
Границы нынешней «империи Баротсе» (ее столица – Лиалуи) не вполне ясны – мнения заинтересованных сторон резко расходятся. Примыкающие королевства – Масхукулумбве и Баловале – когда-то были государствами, частично зависимыми от Леваники, и на этом основании английское правительство пытается расширить границы своего протектората. Я совершенно некомпетентен в территориальных спорах, но могу определенно утверждать, что имя Леваники не имеет особого значения уже у племени вакагонде, а дальше на восток вообще почти неизвестно. Тем не менее, следует признать, что государство баротсе – крупнейшее в западной части Центральной Африки. Но мне почти не доводилось общаться с ними; что же касается представителей других племен, то я буду рассказывать о них в том порядке, в каком встречал их во время путешествий.
В этнографическом отношении народы Северо-Западной Родезии почти не изучены. Со времен Сейлуса лишь очень немногие европейцы дали себе труд изучить языки разных племен,
80-х гг. XIX в. без чего невозможно составить хоть какое-нибудь представление о культурной и общественной жизни людей. Исключение составляют, пожалуй, миссионеры, но они – не беспристрастные наблюдатели. И я надеюсь, что смогу сообщить в этой книге некоторые неизвестные до сих пор черты жизни африканцев. Разумеется, речь пойдет лишь о том, что я видел своими глазами; случаи, переданные с чужих слов, будут специально оговорены.
Первым местом моей новой службы стал форт Каломо. Здесь жило около двадцати европейцев – полицейских офицеров и гражданских служащих. Мне приходилось уделять службе много времени и внимания – ведь «туземная полиция» была, как-никак, пехотой, и мне, недавнему кавалеристу, нужно было срочно привыкать к новому образу жизни. Все же оставалось достаточно свободного времени, которое я посвящал охоте и изучению страны. Мы были свободны с субботы до понедельника; собравшись вдвоем или втроем, мы брали палатки и необходимое снаряжение и отправлялись на воскресенье в саванну. Дичь была в изобилии. Судя по следам, здесь встречались и львы, и, конечно, моей заветной мечтой стала охота на льва. Слоны в то время нисколько не интересовали меня, знал я о них мало и не подозревал, что через несколько лет буду способен в течение недели, день за днем, идти по их огромным круглым следам. А «царь зверей» был постоянным предметом разговоров в Каломо.
За несколько дней до моего прибытия раненный лев растерзал охотника-бура, а по воскресеньям, ночуя в палатке, мы часто слышали их рык. Можно было бы попытаться пустить в дело капкан или самострел, но англичане категорически возражают против такой «неспортивной» охоты.
Через полтора месяца я получил приказ отправиться вместе с капитаном Стеннетом в Каземпу – отныне моя служба будет проходить там. Это было мое первое путешествие во внутренние районы страны. Для переноски снаряжения и грузов было нанято 120 носильщиков; кроме того, с нашим караваном шли тридцать аскари – им, как и мне, предстояло остаться в Каземпе.
Снаряжение каравана – всегда хлопотное и трудоемкое дело: надо заранее предусмотреть и рассчитать все, что понадобится на многодневном пути, и упаковать груз в ящики; каждый должен весить пятьдесят фунтов, не больше и не меньше. Только в особых случаях допускаются и стофунтовые ящики – их несут на перекладине два человека.
Интересно, что почти у каждого племени есть свой излюбленный способ переноски тяжестей. Например, ваньямвези привязывают груз к серединам двух длинных параллельных бамбуковых шестов; концы палок при этом остаются свободными. Такая конструкция позволяет носильщику отдыхать, не опуская груз на землю и не тратя потом сил на его подъем – достаточно опереть концы шестов о камень или о древесный ствол. Баротсе также используют шест, но предпочитают распределять груз на две части, так чтобы одна была на груди, а другая на спине. Наш караван состоял в основном из людей вакогонде и батока; они не пускаются на инженерные ухищрения и несут ящик таким, какой он есть. Впрочем, одно усовершенствование они допускают: ящик обматывается со всех сторон множеством ремней, затянутых хитроумными узлами. Смысл этой операции мне неизвестен, но результат нередко раздражал: чтобы добраться до содержимого того или иного ящика, приходилось по четверть часа распутывать ремни.
Когда груз подготовлен, на сцене появляются носильщики. Организовать их и заставить действовать нужным образом – задача, какой я не пожелаю злейшему врагу. Представьте себе шумную ватагу школьников, удравших с урока и одержимых единственным стремлением – обратить в шутку и развлечение любое услышанное слово и любое дело – и вы поймете, каково нам пришлось. Зная, что при распределении грузов неминуемо возникнут яростные споры, мы пошли на хитрость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Большинство местных жителей – баротсе; это племя населяет долину Замбези от водопада Виктория до устья Кабомпо. О происхождении баротсе пока нет единого мнения; известно лишь, что они пришли с севера. Есть основания считать баротсе отделившейся ветвью племени бафуто. Это подтверждается и сходством языков, не раз отмеченном многими путешественниками. На протяжении десятков поколений (иначе говоря, сотен лет) баротсе управляются единой королевской династией. Нынешний ее представитель, Леваника, по-прежнему называется королем, являясь на деле лишь куклой в руках английского правительства; он с самого начала даже не пытался оказывать сопротивление экспансии европейцев. Когда белые впервые появились в его стране, Леваника отправил послов к Киаме, королю бечуанов, спрашивая, как ему поступить. Киама ответил: «Посмотри на участь Кетчвайо и Ловенгулы: они начали войну с белыми и были сметены. Я не мешал продвижению белых – и сегодня остаюсь повелителем в своей стране!» Такой совет пришелся по сердцу осторожному Леванике. Он оказал европейцам дружелюбный прием и добровольно объявил себя вассалом английской короны. В результате сговорчивый чернокожий владыка удостоился особой чести: он был официально приглашен в Лондон на торжества по случаю коронации Эдуарда VII.
Границы нынешней «империи Баротсе» (ее столица – Лиалуи) не вполне ясны – мнения заинтересованных сторон резко расходятся. Примыкающие королевства – Масхукулумбве и Баловале – когда-то были государствами, частично зависимыми от Леваники, и на этом основании английское правительство пытается расширить границы своего протектората. Я совершенно некомпетентен в территориальных спорах, но могу определенно утверждать, что имя Леваники не имеет особого значения уже у племени вакагонде, а дальше на восток вообще почти неизвестно. Тем не менее, следует признать, что государство баротсе – крупнейшее в западной части Центральной Африки. Но мне почти не доводилось общаться с ними; что же касается представителей других племен, то я буду рассказывать о них в том порядке, в каком встречал их во время путешествий.
В этнографическом отношении народы Северо-Западной Родезии почти не изучены. Со времен Сейлуса лишь очень немногие европейцы дали себе труд изучить языки разных племен,
80-х гг. XIX в. без чего невозможно составить хоть какое-нибудь представление о культурной и общественной жизни людей. Исключение составляют, пожалуй, миссионеры, но они – не беспристрастные наблюдатели. И я надеюсь, что смогу сообщить в этой книге некоторые неизвестные до сих пор черты жизни африканцев. Разумеется, речь пойдет лишь о том, что я видел своими глазами; случаи, переданные с чужих слов, будут специально оговорены.
Первым местом моей новой службы стал форт Каломо. Здесь жило около двадцати европейцев – полицейских офицеров и гражданских служащих. Мне приходилось уделять службе много времени и внимания – ведь «туземная полиция» была, как-никак, пехотой, и мне, недавнему кавалеристу, нужно было срочно привыкать к новому образу жизни. Все же оставалось достаточно свободного времени, которое я посвящал охоте и изучению страны. Мы были свободны с субботы до понедельника; собравшись вдвоем или втроем, мы брали палатки и необходимое снаряжение и отправлялись на воскресенье в саванну. Дичь была в изобилии. Судя по следам, здесь встречались и львы, и, конечно, моей заветной мечтой стала охота на льва. Слоны в то время нисколько не интересовали меня, знал я о них мало и не подозревал, что через несколько лет буду способен в течение недели, день за днем, идти по их огромным круглым следам. А «царь зверей» был постоянным предметом разговоров в Каломо.
За несколько дней до моего прибытия раненный лев растерзал охотника-бура, а по воскресеньям, ночуя в палатке, мы часто слышали их рык. Можно было бы попытаться пустить в дело капкан или самострел, но англичане категорически возражают против такой «неспортивной» охоты.
Через полтора месяца я получил приказ отправиться вместе с капитаном Стеннетом в Каземпу – отныне моя служба будет проходить там. Это было мое первое путешествие во внутренние районы страны. Для переноски снаряжения и грузов было нанято 120 носильщиков; кроме того, с нашим караваном шли тридцать аскари – им, как и мне, предстояло остаться в Каземпе.
Снаряжение каравана – всегда хлопотное и трудоемкое дело: надо заранее предусмотреть и рассчитать все, что понадобится на многодневном пути, и упаковать груз в ящики; каждый должен весить пятьдесят фунтов, не больше и не меньше. Только в особых случаях допускаются и стофунтовые ящики – их несут на перекладине два человека.
Интересно, что почти у каждого племени есть свой излюбленный способ переноски тяжестей. Например, ваньямвези привязывают груз к серединам двух длинных параллельных бамбуковых шестов; концы палок при этом остаются свободными. Такая конструкция позволяет носильщику отдыхать, не опуская груз на землю и не тратя потом сил на его подъем – достаточно опереть концы шестов о камень или о древесный ствол. Баротсе также используют шест, но предпочитают распределять груз на две части, так чтобы одна была на груди, а другая на спине. Наш караван состоял в основном из людей вакогонде и батока; они не пускаются на инженерные ухищрения и несут ящик таким, какой он есть. Впрочем, одно усовершенствование они допускают: ящик обматывается со всех сторон множеством ремней, затянутых хитроумными узлами. Смысл этой операции мне неизвестен, но результат нередко раздражал: чтобы добраться до содержимого того или иного ящика, приходилось по четверть часа распутывать ремни.
Когда груз подготовлен, на сцене появляются носильщики. Организовать их и заставить действовать нужным образом – задача, какой я не пожелаю злейшему врагу. Представьте себе шумную ватагу школьников, удравших с урока и одержимых единственным стремлением – обратить в шутку и развлечение любое услышанное слово и любое дело – и вы поймете, каково нам пришлось. Зная, что при распределении грузов неминуемо возникнут яростные споры, мы пошли на хитрость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72