И все прахом пошло. Эх, Коля! Коля! Где вы теперь, кто вам целует пальцы?… Да-а-а! В доме душевнобольных. Выражаясь по-старинному – в желтом доме-с. А разве это дом? Так, одна видимость. И дома никакого нет – общежитие для безумцев и ничего более.
Что? С чего началось? С пустяка все началось. Кушает он однажды вечером гороховый суп и вдруг вылавливает из тарелки – представляете – женский волос. Обыкновенный женский пучок и больше ничего. Говоря по-деревенски – очески. Он, конечно, оборачивается к своей Ниночке и спрашивает ее довольно спокойно, как это понять. Та вспыхнула вся и говорит, тоже довольно спокойно:
– Это, – говорит, – Николаша, Кроваткина свои лохмы к нам в кастрюлю вместо мяса подкладывает.
А волосы, между прочим, седые. Седые…
Тс-с-с! Вот я и спрашиваю: Сергей Сергеевич, нет ли у вас такой интересной книги – Фенимор Купер «Последний из могикан»? Да! «Последний из могикан»! Про индейцев Южной Америки! Так, так, так! Значит, нет! Значит, нет! Погода какая дождливая! Погода – говорю – дождливая!…
Ушла… Это она и есть, она самая – Кроваткина. Сущая ведьма. Ухо к дверям приложит и контролирует, о чем мы с вами беседуем. Уж я ее чувствую, знаю. Раз говорю – значит, знаю! У меня на это дело свое осязание есть. Сами с усами. Спиною их шашни угадываю. За десять метров.
Что вы! Какие тут фокусы! Не верите – могу доказать. Вот сейчас к вам спиной повернусь и ничего видеть не буду, а все буду угадывать. Любое телодвижение.
О-хо-хо! ноги-то, как чужие. Ну! Начинайте.
Тэкс-тэкс. В этот самый моментик вы в носу ковыряете. Мизинцем. Теперь – перестали. За левое ухо схватились. Нижнюю губу оттопыриваете. Что, угадал? Хе-хе. А вы затейник! Какую пантомиму позади меня разыграл! Думает – не узнаю. Язык высунул, лоб сморщил… А глазки-то у вас, Сергей Сергеевич, совсем косые. Захмелели вы. Сразило вас это зелье.
Ну, на сегодня хватит. Я и не так еще умею. А теперь – по последней – и спать. Поздно уже. Что соседи подумают?
Нет, нет. И не просите. В другой раз доскажу. Перебила меня эта Кроваткина. Все настроение испортилось. Давайте я лучше на прощание что-нибудь совершу. Вот сейчас – хотите? – не сходя с места, исчезну. Возьму и улетучусь. Раз, два, три! Вот я был и вот! – меня! – неттт!
Покойной ночи, Сергей Сергеевич!
2
…Таким образом в скором времени одни русалки остались. Да и те… Сами знаете: индустриализация природных богатств. Дорогу технике! Ручьи, реки, озера химическими веществами пропахли. Метилгидрат, толуол. Рыба – та попросту дохнет и вверх брюхом плывет. А эти, бывало, вынырнут, отфыркаются кое-как, а из глаз – не поверите! – слезы от горя и разочарования. Сам видел. По всему роскошному бюсту – стригущий лишай, экзема и даже, простите за нескромность, венерические рецидивы.
Куда спрячешься?
Недолго думая – туда же, вслед за лешаками, за ведьмами – в город, в столицу. По каналу Москва-Волга, через эти самые шлюзы – в сеть водоснабжения, где почище да посытнее. Прощай, родимый край, первобытная обстановка!
Сколько их тут погибло! Видимо-невидимо. Конечно, не насовсем. Бессмертные создания все-таки. Ничего не попишешь. Но которые из них помясистее – в водопроводных трубах застряли. Да вы сами, вероятно, слышали. На кухне кран отвернете – оттуда вдруг рыданья несутся, бултыханья разные, чертыханья. Думаете – чьи это штучки? – Их голоса – русалок. Застрянет в умывальнике и ну капризничать, ну чихать!
Между прочим, в нашей квартире одна бывшая русалка проживает вполне легко и свободно. По паспорту – Софья Францевна Винтер. Знаете ее, конечно. В бумазейном халатике бегает и водные процедуры принимает с утра до вечера. То в ванной комнате плещется по три часа кряду (другим жильцам руки помыть негде), то в тазик частично усядется и стихи про Лорелею поет. На немецком языке:
Их вайе нихт вас золь эс бедойтен
Дас их зо траурих бин…
Генрих Гейне сочинил. Говорю ей вчера: – Софа! Ты бы хоть нового жильца постеснялась. Писатель как-никак. А ты в одном халатике по коридору бегаешь, без пуговиц, без тесемок, и при каждом своем движении на полметра распахиваешься.
А она – бесстыжая девка – только зубы скалит. «Ваш писатель, – говорит, – мне «Белую сирень» подарил. Духи такие. У меня с ним, дедушка, понимание с первого взгляда».
Берегитесь, Сергей Сергеевич. Упаси вас Бог за нею ухаживать. Защекочет до смерти. А насчет чего посущественнее – я так скажу: рыбья кровь у нее и все прочее – рыбье. Одна только наружность дамская, для соблазна…
Вот вы опять смеетесь и ничему не верите. А хотя вы писатель – наблюдательности у вас никакой. Ну, что вы можете сказать, например, про Анчуткера? Ваш сосед. Анчуткер. Вот за этой стенкой. Ничего особенного. Гражданин как гражданин. Разве что еврей. Моисей Иехелевич. Подумаешь! Карл Маркс тоже, небось, из евреев произошел.
А если присмотреться, да повнимательней?… Шевелюру он какую носит? Вы встречали когда-нибудь в жизни подобную шерсть на мужчине? А цвет лица? Где вы у человека найдете до такой степени синюю кожу? И взгляд у него невеселый, и штиблеты 47-го размера, к тому же всегда перепутаны: правая принадлежность на левой, а левая – на правой. Так и ходит, медведь неучтивый, и дома и в министерстве.
Опять же, обратите внимание, какую он литературу почитывает. «Лес шумит» Короленко. Новый роман Леонида Леонова «Русский лес». Я не спорю – роман замечательный. Но зачем же, спрошу я вас, непременно на эту тему? И почему он, проклятый Анчуткер, По лесному ведомству служит? Березы да елки логарифмической линейкой считает, на кубометры перекладывает… И не Анчуткер он вовсе, а по-правильному, по-научному – Анчутка. Теперь смекаете? То-то!
Нет, Сергей Сергеевич, не найти вам среди наших квартирантов ни одного живого лица. Хоть и родня они мне. Так сказать, из одной деревни. Да что толку! Мне моя репутация дороже стоит. Это невежды говорят, малограмотные, некультурные бабы – домовой, дескать, заодно с лешим. Ошибаетесь! Совсем другая профессия. Нельзя в этом вопросе не видеть принципиальных различий. Домовой – он к дому привык, к человеческому запаху, к теплоте. Испокон века. Ему с чертями да с ведьмами не по пути. Может, вы думаете – общая природа? Не скажите! Мало ли что природа! Человек, например, тоже от обезьяны произошел. Однако впоследствии выделился в самостоятельную разновидность. С. обезьянами дело имеет лишь в Африке да в зоопарке. Каково же мне – мне! – пожилому, можно сказать, человеку в коммунальных условиях жить?!
Как въехали они в нашу квартиру – Николай Николаевич с Ниночкой, я им сразу сказал: – Коля! – говорю, – Ниночка! держите ухо востро. Не поддавайтесь на провокацию. Живите, как в отдалении. А я возле вас погреюсь на старости лет.
– Нет! – отвечает Ниночка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Что? С чего началось? С пустяка все началось. Кушает он однажды вечером гороховый суп и вдруг вылавливает из тарелки – представляете – женский волос. Обыкновенный женский пучок и больше ничего. Говоря по-деревенски – очески. Он, конечно, оборачивается к своей Ниночке и спрашивает ее довольно спокойно, как это понять. Та вспыхнула вся и говорит, тоже довольно спокойно:
– Это, – говорит, – Николаша, Кроваткина свои лохмы к нам в кастрюлю вместо мяса подкладывает.
А волосы, между прочим, седые. Седые…
Тс-с-с! Вот я и спрашиваю: Сергей Сергеевич, нет ли у вас такой интересной книги – Фенимор Купер «Последний из могикан»? Да! «Последний из могикан»! Про индейцев Южной Америки! Так, так, так! Значит, нет! Значит, нет! Погода какая дождливая! Погода – говорю – дождливая!…
Ушла… Это она и есть, она самая – Кроваткина. Сущая ведьма. Ухо к дверям приложит и контролирует, о чем мы с вами беседуем. Уж я ее чувствую, знаю. Раз говорю – значит, знаю! У меня на это дело свое осязание есть. Сами с усами. Спиною их шашни угадываю. За десять метров.
Что вы! Какие тут фокусы! Не верите – могу доказать. Вот сейчас к вам спиной повернусь и ничего видеть не буду, а все буду угадывать. Любое телодвижение.
О-хо-хо! ноги-то, как чужие. Ну! Начинайте.
Тэкс-тэкс. В этот самый моментик вы в носу ковыряете. Мизинцем. Теперь – перестали. За левое ухо схватились. Нижнюю губу оттопыриваете. Что, угадал? Хе-хе. А вы затейник! Какую пантомиму позади меня разыграл! Думает – не узнаю. Язык высунул, лоб сморщил… А глазки-то у вас, Сергей Сергеевич, совсем косые. Захмелели вы. Сразило вас это зелье.
Ну, на сегодня хватит. Я и не так еще умею. А теперь – по последней – и спать. Поздно уже. Что соседи подумают?
Нет, нет. И не просите. В другой раз доскажу. Перебила меня эта Кроваткина. Все настроение испортилось. Давайте я лучше на прощание что-нибудь совершу. Вот сейчас – хотите? – не сходя с места, исчезну. Возьму и улетучусь. Раз, два, три! Вот я был и вот! – меня! – неттт!
Покойной ночи, Сергей Сергеевич!
2
…Таким образом в скором времени одни русалки остались. Да и те… Сами знаете: индустриализация природных богатств. Дорогу технике! Ручьи, реки, озера химическими веществами пропахли. Метилгидрат, толуол. Рыба – та попросту дохнет и вверх брюхом плывет. А эти, бывало, вынырнут, отфыркаются кое-как, а из глаз – не поверите! – слезы от горя и разочарования. Сам видел. По всему роскошному бюсту – стригущий лишай, экзема и даже, простите за нескромность, венерические рецидивы.
Куда спрячешься?
Недолго думая – туда же, вслед за лешаками, за ведьмами – в город, в столицу. По каналу Москва-Волга, через эти самые шлюзы – в сеть водоснабжения, где почище да посытнее. Прощай, родимый край, первобытная обстановка!
Сколько их тут погибло! Видимо-невидимо. Конечно, не насовсем. Бессмертные создания все-таки. Ничего не попишешь. Но которые из них помясистее – в водопроводных трубах застряли. Да вы сами, вероятно, слышали. На кухне кран отвернете – оттуда вдруг рыданья несутся, бултыханья разные, чертыханья. Думаете – чьи это штучки? – Их голоса – русалок. Застрянет в умывальнике и ну капризничать, ну чихать!
Между прочим, в нашей квартире одна бывшая русалка проживает вполне легко и свободно. По паспорту – Софья Францевна Винтер. Знаете ее, конечно. В бумазейном халатике бегает и водные процедуры принимает с утра до вечера. То в ванной комнате плещется по три часа кряду (другим жильцам руки помыть негде), то в тазик частично усядется и стихи про Лорелею поет. На немецком языке:
Их вайе нихт вас золь эс бедойтен
Дас их зо траурих бин…
Генрих Гейне сочинил. Говорю ей вчера: – Софа! Ты бы хоть нового жильца постеснялась. Писатель как-никак. А ты в одном халатике по коридору бегаешь, без пуговиц, без тесемок, и при каждом своем движении на полметра распахиваешься.
А она – бесстыжая девка – только зубы скалит. «Ваш писатель, – говорит, – мне «Белую сирень» подарил. Духи такие. У меня с ним, дедушка, понимание с первого взгляда».
Берегитесь, Сергей Сергеевич. Упаси вас Бог за нею ухаживать. Защекочет до смерти. А насчет чего посущественнее – я так скажу: рыбья кровь у нее и все прочее – рыбье. Одна только наружность дамская, для соблазна…
Вот вы опять смеетесь и ничему не верите. А хотя вы писатель – наблюдательности у вас никакой. Ну, что вы можете сказать, например, про Анчуткера? Ваш сосед. Анчуткер. Вот за этой стенкой. Ничего особенного. Гражданин как гражданин. Разве что еврей. Моисей Иехелевич. Подумаешь! Карл Маркс тоже, небось, из евреев произошел.
А если присмотреться, да повнимательней?… Шевелюру он какую носит? Вы встречали когда-нибудь в жизни подобную шерсть на мужчине? А цвет лица? Где вы у человека найдете до такой степени синюю кожу? И взгляд у него невеселый, и штиблеты 47-го размера, к тому же всегда перепутаны: правая принадлежность на левой, а левая – на правой. Так и ходит, медведь неучтивый, и дома и в министерстве.
Опять же, обратите внимание, какую он литературу почитывает. «Лес шумит» Короленко. Новый роман Леонида Леонова «Русский лес». Я не спорю – роман замечательный. Но зачем же, спрошу я вас, непременно на эту тему? И почему он, проклятый Анчуткер, По лесному ведомству служит? Березы да елки логарифмической линейкой считает, на кубометры перекладывает… И не Анчуткер он вовсе, а по-правильному, по-научному – Анчутка. Теперь смекаете? То-то!
Нет, Сергей Сергеевич, не найти вам среди наших квартирантов ни одного живого лица. Хоть и родня они мне. Так сказать, из одной деревни. Да что толку! Мне моя репутация дороже стоит. Это невежды говорят, малограмотные, некультурные бабы – домовой, дескать, заодно с лешим. Ошибаетесь! Совсем другая профессия. Нельзя в этом вопросе не видеть принципиальных различий. Домовой – он к дому привык, к человеческому запаху, к теплоте. Испокон века. Ему с чертями да с ведьмами не по пути. Может, вы думаете – общая природа? Не скажите! Мало ли что природа! Человек, например, тоже от обезьяны произошел. Однако впоследствии выделился в самостоятельную разновидность. С. обезьянами дело имеет лишь в Африке да в зоопарке. Каково же мне – мне! – пожилому, можно сказать, человеку в коммунальных условиях жить?!
Как въехали они в нашу квартиру – Николай Николаевич с Ниночкой, я им сразу сказал: – Коля! – говорю, – Ниночка! держите ухо востро. Не поддавайтесь на провокацию. Живите, как в отдалении. А я возле вас погреюсь на старости лет.
– Нет! – отвечает Ниночка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181