Не верил в симкинский разум…
Симкин перелистнул страницу.
«Вчера прошло заседание профкома Медного завода. На заседании большинством голосов было одобрено решение Объединенного комитета профсоюзов СГК выдвинуть к руководству компании требования по повышению благосостояния трудящихся компании.»
Ну что ж… Забастовка, значит, неминуема. И снова Симкин горько вздохнул. Ну чего не живется людям спокойно, чего не работается?… Ведь это ж немыслимо просто — требовать таких деньжищ, что ж они, не понимают разве, что никто им не кинет эти 200 миллионов?…
Была у Алеши Симкина такая слабость — за деньги, чьи бы они не были, переживал как за свои собственные. Тяжело ему было расставаться с ними — касалось ли дело хрустящих купюр из собственного Алешиного кошелька, или многозначных цифр на банковских счетах СГК. Двести миллионов… Ужас!…
Тут и зазвонил телефон. Весело, быстро, звонок за звонком — межгород.
— Да?… — Алеша снял трубку, — Кто?… О, блин, как неожиданно… Да рад, рад, конечно, столько не виделись, не слышались… — Алеша и впрямь обрадовался — звонил старый товарищ, с которым связан был полуделовыми, полудружескими отношениями во время работы в банке, — Ты где сейчас?… Ты как вообще?… У меня вроде тоже порядок… Информация?… Для меня?… Ну-ка, ну-ка…
И далее в течение пяти, примерно, минут, Алеша молчал, слушал, и радостная улыбка на лице гасла.
— Погоди, погоди… Кто скупил-то?… Да понимаю, что не разглашается… Но — для меня?… Я в долгу не останусь, ты ж знаешь… Ага, ага… — он что-то быстро записывал на первом подвернувшемся листе, — На какую сумму?… — и охнул, — Мать моя!… Триста миллионов… триста… Слушай, ну ты уж разузнай, а?… Очень тебя прошу!… Я в долгу… ну да, ну да, конечно… Спасибо тебе, большое спасибо!…
И, положив трубку, сел, обхватив руками голову. Это что же такое делается-то?… Ой-вэй…
* * *
Москва.
В кабинете, выгороженном углу огромного зала, где помещался Департамент информации и общественных связей, в кабинете, принадлежащем директору Департамента Леониду Щеглова, близилось к концу экстренное совещание.
Присутствовали: собственной персоной Леонид Валентинович в ленинской жилетке, начальник Аналитического отдела Департамента Миша Гончаров, начальник пресс-службы Еремин, «дедушка русского пиара» Роман Иванович Бочарников, отвечающий за связи с общественными организациями и органами власти, а также загадочный и невозмутимый Вася Кан.
Обсуждали: проект предложения Президенту корпорации «Росинтер» по формированию общественного мнения относительно готовящейся в Снежном забастовки.
Первое же предложение, выдвинутое «главным по анализам», Мишей Гончаровым, встречено было с горячим одобрением, ибо выглядело удивительно просто и разумно. Миша предложил с профсоюзами не бодаться, ни в коем случае им не противодействовать, а даже напротив — помочь словом и делом в организации шумной информационной кампании.
— Пусть, пусть орут на всех перекрестках, что в Снежном надо повышать зарплату, — горячился Миша, — Пусть кричат, как им, бедным, там плохо! Пусть жалуются и бьют себя в грудь! Пусть дают пресс-конференции, пусть публикуют интервью…
— А мы на это ответим информационной справкой, — подхватил Еремин, — О среднем уровне оплаты труда, о социальном пакете на СГК и о стоимости всей Снежнинской социалки. Да каждая редакция от смеха сдохнет, увидев, чем они недовольны!…
— А довольно забавно выйдет, — подал свой старческий голос Роман Иванович, — Можно представить, что подумает читатель… Забастовка в Снежном, где людям не хватает тысячи долларов на прокорм, а рядом — сообщение из Приморья, к примеру, где народ год зарплаты не получал…
— Сами, сами себе яму выроют! — продолжал волноваться Гончаров, — Над ними вся страна смеяться будет…
— Принято! — рубанул воздух ладонью доселе молчавший Щеглов, — Значит, никаких опровержений, никаких возмущений — реакция компании спокойная и как бы недоумевающая: вот вам требования профсоюзов, вот вам реальное положение дел — а теперь решайте сами, чего этим карбонариям не хватает…
— Хорошо бы пресс-тур устроить, — мечтательно зажмурился Еремин, — Взять журналистов потолковей, человек двадцать, свозить в Снежный…
— Теме лишь бы в Снежный смотаться, — прокомментировал Кан, не подымая тяжелых век, — Завел там себе девочку из местных…
— А хоть бы и девочку, — не подумал отрекаться Еремин, — Работе это не мешает. А прессу свозить надо. Любят они это дело, отписываются всегда очень хорошо… А, Леня?…
— Угу, — кивнул Леня, делая пометку в органайзере, — Пресс-тур, так… Еще что?… Роман Иванович, как думаете, через НПР на них повлиять никак невозможно?…
НПР — Независимые Профсоюзы России — числилась крупнейшей професоюзной организацией страны, в которую входил, конечно, и снежнинский Объедком. Бочарников возвел очи к потолку и сложил на груди дрожащие руки в старческой пигментации:
— Сомнительно, Леонид Валентинович. Снежный, конечно, формально подчиняется НПРу… Но только формально. Они, знаете ли, для НПРа — организация донорская, а потому сохраняют фактически полную независимость. НПР им не указ. Хотя, конечно, там Снежным очень недовольны. НПР сейчас планирует громкую акцию в Приморье, а тут наши дурачки высунутся со своими непотребными запросами… Внимание отвлекут и вообще, так сказать, нивелируют идею борьбы за права… Хм… Я уж, Леонид Валентинович, честно говоря, прощупывал в НПР почву, уже там кое-какие шевеления начались… И с Пупковым у них серьезный разговор был… Только… хм… только, боюсь, толку от этого не будет. Пупков сам себе хозяин, плевать он хотел на НПР…
— Ясно, — подытожил огорченный Щеглов, — Ну да ладно, обойдемся без НПРа… — и решительно воздвигся над столом, — Всем спасибо, господа… Все свободны!
* * *
Не все новости в этот день были плохими. Вечером Старцева достигло и приятное известие. Принесла его сияющая Тамара Железнова, вошедшая в кабинет шефа с улыбкой:
— Есть, Олег!… Эмиссию разрешили!…
Ну, слава богу… ФКЦБ не встала на дыбы, выдала питерскому концерну «Энергия» разрешение на регистрацию дополнительной эмиссии акций.
— Теперь очередность такая, — говорила Тамара, блестя глазами, — Объявляем о выпуске акций, переводим акции на «Росинтер» и подаем в ФКЦБ документы на регистрацию результатов размещения. С этим мы должны уложиться в неделю максимум. Дальше — ждем реакции ФКЦБ. В течение тридцати дней они должны будут отреагировать — либо зарегистрировать результаты, либо заявить об отказе и обозначить причины.
— Ну, и как думаешь, — спросил Старцев, — Могут отказать?
— Нет резона, — пожала Тамара плечами, — Они весьма лояльно отнеслись к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Симкин перелистнул страницу.
«Вчера прошло заседание профкома Медного завода. На заседании большинством голосов было одобрено решение Объединенного комитета профсоюзов СГК выдвинуть к руководству компании требования по повышению благосостояния трудящихся компании.»
Ну что ж… Забастовка, значит, неминуема. И снова Симкин горько вздохнул. Ну чего не живется людям спокойно, чего не работается?… Ведь это ж немыслимо просто — требовать таких деньжищ, что ж они, не понимают разве, что никто им не кинет эти 200 миллионов?…
Была у Алеши Симкина такая слабость — за деньги, чьи бы они не были, переживал как за свои собственные. Тяжело ему было расставаться с ними — касалось ли дело хрустящих купюр из собственного Алешиного кошелька, или многозначных цифр на банковских счетах СГК. Двести миллионов… Ужас!…
Тут и зазвонил телефон. Весело, быстро, звонок за звонком — межгород.
— Да?… — Алеша снял трубку, — Кто?… О, блин, как неожиданно… Да рад, рад, конечно, столько не виделись, не слышались… — Алеша и впрямь обрадовался — звонил старый товарищ, с которым связан был полуделовыми, полудружескими отношениями во время работы в банке, — Ты где сейчас?… Ты как вообще?… У меня вроде тоже порядок… Информация?… Для меня?… Ну-ка, ну-ка…
И далее в течение пяти, примерно, минут, Алеша молчал, слушал, и радостная улыбка на лице гасла.
— Погоди, погоди… Кто скупил-то?… Да понимаю, что не разглашается… Но — для меня?… Я в долгу не останусь, ты ж знаешь… Ага, ага… — он что-то быстро записывал на первом подвернувшемся листе, — На какую сумму?… — и охнул, — Мать моя!… Триста миллионов… триста… Слушай, ну ты уж разузнай, а?… Очень тебя прошу!… Я в долгу… ну да, ну да, конечно… Спасибо тебе, большое спасибо!…
И, положив трубку, сел, обхватив руками голову. Это что же такое делается-то?… Ой-вэй…
* * *
Москва.
В кабинете, выгороженном углу огромного зала, где помещался Департамент информации и общественных связей, в кабинете, принадлежащем директору Департамента Леониду Щеглова, близилось к концу экстренное совещание.
Присутствовали: собственной персоной Леонид Валентинович в ленинской жилетке, начальник Аналитического отдела Департамента Миша Гончаров, начальник пресс-службы Еремин, «дедушка русского пиара» Роман Иванович Бочарников, отвечающий за связи с общественными организациями и органами власти, а также загадочный и невозмутимый Вася Кан.
Обсуждали: проект предложения Президенту корпорации «Росинтер» по формированию общественного мнения относительно готовящейся в Снежном забастовки.
Первое же предложение, выдвинутое «главным по анализам», Мишей Гончаровым, встречено было с горячим одобрением, ибо выглядело удивительно просто и разумно. Миша предложил с профсоюзами не бодаться, ни в коем случае им не противодействовать, а даже напротив — помочь словом и делом в организации шумной информационной кампании.
— Пусть, пусть орут на всех перекрестках, что в Снежном надо повышать зарплату, — горячился Миша, — Пусть кричат, как им, бедным, там плохо! Пусть жалуются и бьют себя в грудь! Пусть дают пресс-конференции, пусть публикуют интервью…
— А мы на это ответим информационной справкой, — подхватил Еремин, — О среднем уровне оплаты труда, о социальном пакете на СГК и о стоимости всей Снежнинской социалки. Да каждая редакция от смеха сдохнет, увидев, чем они недовольны!…
— А довольно забавно выйдет, — подал свой старческий голос Роман Иванович, — Можно представить, что подумает читатель… Забастовка в Снежном, где людям не хватает тысячи долларов на прокорм, а рядом — сообщение из Приморья, к примеру, где народ год зарплаты не получал…
— Сами, сами себе яму выроют! — продолжал волноваться Гончаров, — Над ними вся страна смеяться будет…
— Принято! — рубанул воздух ладонью доселе молчавший Щеглов, — Значит, никаких опровержений, никаких возмущений — реакция компании спокойная и как бы недоумевающая: вот вам требования профсоюзов, вот вам реальное положение дел — а теперь решайте сами, чего этим карбонариям не хватает…
— Хорошо бы пресс-тур устроить, — мечтательно зажмурился Еремин, — Взять журналистов потолковей, человек двадцать, свозить в Снежный…
— Теме лишь бы в Снежный смотаться, — прокомментировал Кан, не подымая тяжелых век, — Завел там себе девочку из местных…
— А хоть бы и девочку, — не подумал отрекаться Еремин, — Работе это не мешает. А прессу свозить надо. Любят они это дело, отписываются всегда очень хорошо… А, Леня?…
— Угу, — кивнул Леня, делая пометку в органайзере, — Пресс-тур, так… Еще что?… Роман Иванович, как думаете, через НПР на них повлиять никак невозможно?…
НПР — Независимые Профсоюзы России — числилась крупнейшей професоюзной организацией страны, в которую входил, конечно, и снежнинский Объедком. Бочарников возвел очи к потолку и сложил на груди дрожащие руки в старческой пигментации:
— Сомнительно, Леонид Валентинович. Снежный, конечно, формально подчиняется НПРу… Но только формально. Они, знаете ли, для НПРа — организация донорская, а потому сохраняют фактически полную независимость. НПР им не указ. Хотя, конечно, там Снежным очень недовольны. НПР сейчас планирует громкую акцию в Приморье, а тут наши дурачки высунутся со своими непотребными запросами… Внимание отвлекут и вообще, так сказать, нивелируют идею борьбы за права… Хм… Я уж, Леонид Валентинович, честно говоря, прощупывал в НПР почву, уже там кое-какие шевеления начались… И с Пупковым у них серьезный разговор был… Только… хм… только, боюсь, толку от этого не будет. Пупков сам себе хозяин, плевать он хотел на НПР…
— Ясно, — подытожил огорченный Щеглов, — Ну да ладно, обойдемся без НПРа… — и решительно воздвигся над столом, — Всем спасибо, господа… Все свободны!
* * *
Не все новости в этот день были плохими. Вечером Старцева достигло и приятное известие. Принесла его сияющая Тамара Железнова, вошедшая в кабинет шефа с улыбкой:
— Есть, Олег!… Эмиссию разрешили!…
Ну, слава богу… ФКЦБ не встала на дыбы, выдала питерскому концерну «Энергия» разрешение на регистрацию дополнительной эмиссии акций.
— Теперь очередность такая, — говорила Тамара, блестя глазами, — Объявляем о выпуске акций, переводим акции на «Росинтер» и подаем в ФКЦБ документы на регистрацию результатов размещения. С этим мы должны уложиться в неделю максимум. Дальше — ждем реакции ФКЦБ. В течение тридцати дней они должны будут отреагировать — либо зарегистрировать результаты, либо заявить об отказе и обозначить причины.
— Ну, и как думаешь, — спросил Старцев, — Могут отказать?
— Нет резона, — пожала Тамара плечами, — Они весьма лояльно отнеслись к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106