Потребовалось всего десять минут, чтобы четверка совместными усилиями выбила Молли чек и рассчитала сдачу в пределах доллара.
На пороге она обернулась:
– В Чужеземье вас давно бы пустили на солонину.

ПЯТНАДЦАТЬ
Стив
Взрываться Морскому Ящеру не понравилось. Взрыв поверг его в глубокое замешательство. Раньше, когда его охватывала такая тоска, он подплывал к краю кораллового рифа и лежал там в песочке, а неоновые рыбки-санитары выкусывали паразитов и водоросли из его чешуи. Бока вспыхивали красками перемирия, давая рыбешкам понять, что они в безопасности, пока стремглав носятся в его раскрытой пасти, хватая кусочки пищи и какой-то пакости, точно стоматологи-гигиенисты. Те, в свою очередь, испускали электромагнитное сообщение, которое грубо можно было бы перевести так: “Я не задержу вас и на секундочку, простите, что побеспокоила, и, пожалуйста, не ешьте меня”.
Сходное послание он улавливал и от теплокровной особи, которая ухаживала за его ожогами: поэтому он и сейчас помигал боками, подтверждая, что понял. Он не различал намерений всех теплокровных, но это существо было настроено как-то иначе. Ящер чувствовал, что зла ему она не желает и даже скоро принесет чего-нибудь поесть. Он понял, что когда она издает звук “Стив”, то обращается к нему.
– Стив, – сказала Молли, – хватит мигать этими огоньками. Ты хочешь, чтобы соседи увидели? Средь бела дня.
Она стояла на стремянке с кистью. Случайному наблюдателю могло бы показаться, что она красит соседский трейлер. В действительности она размазывала огромные комки “неоспорина” по спине Морского Ящера.
– Так у тебя все быстрее заживет, к тому же – совсем не щиплет.
Покрыв обожженные участки трейлера мазью, она затянула их стекловолокном как бинтами и принялась разливать по заплатам гудрон. Соседи, выглядывая в окна, списывали ее действия на новые причуды сумасшедшей и возвращались к своим телевикторинам.
Молли раскатывала валиком гудрон, когда услышала, как к трейлеру подъехала машина. Из грузовичка выбрался Лес, мужик из скобяной лавки, поправил подтяжки и направился к ней. Выглядел он суетливо, но решительно. На лысине, несмотря на осенний холодок, сверкала легкая роса пота.
– Дамочка, ну что же вы делаете? Я думал, вы хоть меня подождете.
Молли спустилась с лесенки и встала перед ним, держа валик как винтовку, с которой капала густая черная жижа.
– Мне хотелось начать дотемна. Спасибо, что заехали. – И она приветливо улыбнулась, как настоящий огрызок кинозвезды.
Лес поспешно сбежал от ее улыбки в страну вечного ремонта.
– Я даже не могу сказать, чем вы пытаетесь заниматься, но, похоже, вы тут уже напортачили.
– Вовсе нет – сами посмотрите.
Лес осторожно приблизился к Молли и оглядел трейлер.
– Да из чего этот драндулет вообще сделан? Вблизи похоже на пластик или что-то вроде.
– Может, лучше изнутри взглянуть? – сказала Молли. – Там повреждения заметнее.
Продавец осклабился. Молли ощутила, как взгляд его прожигает ей фуфайку.
– Ну, раз вы так считаете. Давайте зайдем и поглядим. – И он шагнул к двери.
Молли схватила его за рукав:
– Погодите-ка. Где ключи от вашего грузовика?
– В кабине оставил. А что? Городок тихий.
– Ничего, просто спросила. – И Молли ослепила его еще одной улыбкой. – Ну, входите же. А я сейчас – только гудрон с рук смою.
– Ну еще бы, дамочка. – И Лес засеменил к двери, точно ему не терпелось в уборную.
Молли попятилась к грузовичку. Когда продавец положил руку на дверную ручку, Молли позвала:
– Стив! Обед!
– Меня не Стивом зовут, – ответил Лес.
– Я знаю, – сказала Молли. – Вы – другой.
– Кто? Лес, в смысле?
– Нет. Обед. – И Молли одарила его последней улыбкой.
Стив узнал звук своего имени и ощутил мысль, обволакивающую слово “обед”.
Лес почувствовал, как что-то влажное обхватило его ноги и едва открыл рот, чтобы закричать, как кончик змеиного языка обернулся вокруг его головы и перекрыл кислород. Напоследок он увидел обнаженную грудь падшей королевы киноэкрана Молли Мичон – та задрала фуфайку, наградив его последним в жизни зрелищем перед тем, как, нетерпеливо чавкнув, сомкнулась огромная пасть Морского Ящера.
Молли услышала хруст костей и поежилась. Господи, приятно иногда быть чокнутой, подумала она. Здравый человек наверняка бы расстроился.
Одно из окон в переднем торце трейлера-дракона медленно закрылось и вновь открылось – рефлекс Морского Ящера, проталкивающего еду по пищеводу. Но Молли решила, что он ей подмигнул.
Эстелль
Кабинет доктора Вэл всегда представлялся Эстелль островком здравомыслия, изощренного статус-кво – ни единой соринки, спокойно, все на своем месте, хорошо оборудован. Подобно многим художникам, Эстелль жила в атмосфере хаотической паники, что посторонними принималось за богемный шарм, однако на деле было не чем иным, как цивилизованным способом справиться с относительной нищетой и неуверенностью от мысли, что за деньги приходится пожирать собственное воображение. Если же нужно излить кому-нибудь душу, то неплохо делать это в таком месте, которое не заляпано краской и не заставлено незавершенкой. Кабинет доктора Вэл и был такой отдушиной, паузой, утешением. Но только не сегодня.
Не успела Эстелль присесть в кожаное кресло для посетителей, как ее вызвали.
– А вы знаете, что ваша секретарша носит кухонные рукавицы?
Вэлери Риордан – на этот раз несколько волосков выбились из безукоризненной прически – перевела взгляд на пресс-папье:
– Знаю. У нее раздражение кожи.
– Но они примотаны к рукам строительной липкой лентой.
– У нее очень серьезная экзема. Как вы себя чувствуете сегодня?
Эстелль оглянулась на дверь:
– Бедняжка. Когда я вошла, она, кажется, никак не могла отдышаться. А к врачу она обращалась?
– С Хлоей все будет в порядке, Эстелль. Ее навыки машинописи могут даже улучшиться.
Эстелль почувствовала, что у доктора Вэл сегодня не лучший день, и секретаршу в кухонных варежках разумнее оставить в покое.
– Спасибо, что согласились принять меня без записи. Я знаю, что у нас с вами уже давно не было сеансов, но сейчас мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. В последнее время жизнь у меня приняла немножко странный оборот.
– Сейчас это повсюду. – Доктор Вэл рисовала в блокноте каракули. – Что у вас?
– Я встретила человека.
Доктор Вэл впервые посмотрела ей в глаза.
– Неужели?
– Он музыкант. Блюзмен. Играет в “Пене”. Там я с ним и познакомилась. Мы с ним... ну, в общем, последние пару дней он живет у меня.
– И как вы к этому относитесь?
– Мне нравится. Мне он нравится. Я не была ни с кем с тех пор, как умер мой муж. Я думала, что... ну, что я как бы предам его. Но сейчас я так не думаю. Все чудесно. Он веселый, и у него есть такое чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70