Сел внутрь, свесив ноги, и начал переобуваться в утепленные высокие ботинки. Гонзо заскреб по крыше, подбираясь к краю.
— Я поеду в клапане рюкзака, — сказал он, разглядывая сборы.
— Поедешь? — с усмешкой спросил Андрей, затягивая липы на высоких голенищах.
— А что тебя удивляет? Я лишь следовал предписаниям... ну и слегка манипулировал. Пытался, точнее. Но твоим напарником быть от этого не перестал! Пригожусь, поди.
Отвернувшись, чтобы крыса ни за что не увидела, Андрей улыбнулся. Вот маленький гаденыш...
— Хорошо, оставлю место.
Бросать машину, даже мертвую, холодной грудой железа замершую на высокой обочине, было нелегко, и Андрей даже почувствовал легкий укол совести за свой недавний срыв. Последний раз обернувшись на пригорке, чтобы бросить прощальный взгляд на безвременно погибший механизм, он прикоснулся пальцами к виску и, более не оглядываясь, легко зашагал к ближайшему лесу.
За спиной покачивался удобный, охватывающий грудь эластичными ремнями рюкзак с восседающим киборгом, правое плечо оттягивал карабин. Дышащий вечерним холодом и сыростью лес быстро приближался. Темнело.
— Пару километров на запад от трассы, потом на север, по карте, а у Болотного снова сориентируемся. Заночевать скорее всего придется прямо в лесу. Ты ведь можешь выполнять функции компаса?
В ответ Гонзо лишь что-то возмущенно пропищал.
Впереди вырастал лес, ощетинившийся полуголыми сучьями искореженных местной экосредой берез. Когда до него осталось не более двадцати метров, киборг снова подал голос. На этот раз настойчиво.
— Два объекта, идут с юга, скорость средняя. Будут возле нашей машины минуты через две. — Андрей обернулся, машинально нащупал карабин и припал к земле, шурша опавшими листьями. Вгляделся в сторону трассы, словно был в состоянии отследить и рассмотреть зафиксированные киборгом машины.
— Они идут с грузом, — подумал он вслух, — значит, одну машину бросить не смогут точно... Сколько солдат было в Мошкове?
— Восемь.
— Угу. — Андрей кивнул, привычно, как много лет назад, опускаясь на колено и подхватывая с земли сухой прутик. — Плюс наш эсэсовец, всего девять.
Сжимая веточку в руке, Андрей поднялся и побежал. Пальцы сами делали то, что уже давно мозг считал забытым, — вертели сучок то так, то эдак. Успокаивало.
Андрей бежал.
Шелест листьев под ногами, треск ломаемых рюкзаком веток. Карабин, перевешенный на грудь, словно маятник лупит по ребрам. Бег через вечерний лес, где мир вокруг раскрашен простыми и страшными тенями деревьев. Бег через мир, способный оживить самые спрятанные, закопанные в глубинах подсознания страхи.
Где-то в своих владениях — верхушках деревьев, заухала, просыпаясь, ночная птица, зашумела крыльями, сорвалась с ветки. За холмом слева, возле нервно журчащего ручья метнулся в сторону, услышав шаги, некрупный зверь.
Бег через картинку, постепенно становящуюся черно-белой, прямо на глазах теряющую краски и жизнь. Бег в лабиринте вычерченных до неба стволов, черных провалов на фоне еще не погасшего неба.
Грудь зажгло, холодный воздух с шипением вырывался сквозь сжатые зубы.
— Если они тебя поймают, они тебя убьют, — сказал старый, похожий на притаившегося лешака пень.
— Если они тебя поймают, — начала сломанная береза...
Андрей не слушал, он бежал.
Бежал вначале несколько неуклюже, непривычно, тяжело вбивая рифленые толстые подошвы во влажную почву. Ноги, за последние годы более привыкшие к эскалаторам, автомобилям или скоростным тротуарам, противно загудели, налились тяжестью. Рюкзак болтался за спиной, упрямо не желая попадать в ритм бега.
Воздух обжигал. Сначала встретивший лесной прохладой, забравшийся за ворот куртки и под тонкую шапку, сейчас он просто окутывал жаром, а по спине покатил пот. Андрей бежал. Вспоминая, как он это умел делать на войне.
Они тебя догонят. Шаг, другой, легко, немного пригнувшись, держа оружие чуть на отлете. Шаг, другой, дыхание ровнее и ногу ровнее, шаг, другой. Сейчас они осматривают брошенную, выпотрошенную машину, взведенные и готовые начать палить. Обходят ее, стволами «Сапсанов» открывая двери, а Шелест стоит поблизости. Неподвижный и бледный, похожий на вампира, с тонкой полуулыбкой на губах, как он запомнился Андрею в момент их короткого знакомства. Он внимательно скользит пустым взглядом по опушкам окрестных лесов.
Шаг, другой. Пригнуться от веток, на склонах не скользить, не заваливаться, правильно ставить стопу. Как говорил один майор морской пехоты из Штатов боль — это то, что говорит вам, что вы живы. Или что-то в этом роде.
Легкие жжет, слезятся от ледяного ветра глаза, губы и глотка пересохли, и на фоне всего этого под курткой стоит страшная жара, а пот катит по спине и бокам в три ручья. Андрей бежал, не выпуская из пальцев сухой коротенький сучок.
Глава 11. Яна
...Ложись спать, утро вечера мудренее.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Как подчас правильно говорят люди: «Костер плевался искрами». Ну прямо в точку! Он же на самом деле плюется, зло, ворчливо. Хоть и маленький.
Андрей пододвинулся к огоньку поближе и веткой подтолкнул перегоревшее полено в центр костра. Искры снова метнулись вверх, зашипели, затрещали, а по стенам оврага засуетились новые тени. Огонь создавал иллюзию тепла, отчего до мерзости неотвратимо клонило в сон. А опустившаяся на овраг темнота лишь в очередной раз напоминала о ночном покое.
Скрючившийся возле крохотного костерка человек и сидящая на поваленном неподалеку рюкзаке крыса не спали. Хотя, если точнее, крыса эта вообще никогда не спала. А человек просто не мог себе позволить.
Левой рукой прижимая к себе, словно любимую девушку, карабин, он жадно ловил небогатое тепло, летящее от пламени. Ночь окончательно опустилась на землю, укутав темнотой редкие леса, продуваемые всеми ветрами поляны и заброшенные деревни. Она разминала когтистые лапы и крылья, зевала, хищно поблескивая клыками, готовясь к охоте, разгоняла по жилам кровь. Заставляла ежиться и надевать все теплые вещи, разводить огонь и не тратить энергию на лишние движения. Человек не спал, настороженно вслушиваясь в окружившие глубокий овраг шорохи и звуки.
— Возможно, — сказал Андрей, давя непроизвольный зевок, — придется не спать всю ночь...
Это было сказано просто так, раз, наверное, десятый. Крысе. Послеобеденные, так сказать, разговоры у костра. Но и на этот раз Гонзо не ответил. Белым пятнышком выделяясь в темноте, он застыл на рюкзаке, устремив взгляд вдаль.
— Своим недоверием к исполнению моих функций ты наносишь мне неподдельное оскорбление, — через полминуты повторил он. Да, именно с этих двух фраз и начался несколько минут назад сей странный разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Я поеду в клапане рюкзака, — сказал он, разглядывая сборы.
— Поедешь? — с усмешкой спросил Андрей, затягивая липы на высоких голенищах.
— А что тебя удивляет? Я лишь следовал предписаниям... ну и слегка манипулировал. Пытался, точнее. Но твоим напарником быть от этого не перестал! Пригожусь, поди.
Отвернувшись, чтобы крыса ни за что не увидела, Андрей улыбнулся. Вот маленький гаденыш...
— Хорошо, оставлю место.
Бросать машину, даже мертвую, холодной грудой железа замершую на высокой обочине, было нелегко, и Андрей даже почувствовал легкий укол совести за свой недавний срыв. Последний раз обернувшись на пригорке, чтобы бросить прощальный взгляд на безвременно погибший механизм, он прикоснулся пальцами к виску и, более не оглядываясь, легко зашагал к ближайшему лесу.
За спиной покачивался удобный, охватывающий грудь эластичными ремнями рюкзак с восседающим киборгом, правое плечо оттягивал карабин. Дышащий вечерним холодом и сыростью лес быстро приближался. Темнело.
— Пару километров на запад от трассы, потом на север, по карте, а у Болотного снова сориентируемся. Заночевать скорее всего придется прямо в лесу. Ты ведь можешь выполнять функции компаса?
В ответ Гонзо лишь что-то возмущенно пропищал.
Впереди вырастал лес, ощетинившийся полуголыми сучьями искореженных местной экосредой берез. Когда до него осталось не более двадцати метров, киборг снова подал голос. На этот раз настойчиво.
— Два объекта, идут с юга, скорость средняя. Будут возле нашей машины минуты через две. — Андрей обернулся, машинально нащупал карабин и припал к земле, шурша опавшими листьями. Вгляделся в сторону трассы, словно был в состоянии отследить и рассмотреть зафиксированные киборгом машины.
— Они идут с грузом, — подумал он вслух, — значит, одну машину бросить не смогут точно... Сколько солдат было в Мошкове?
— Восемь.
— Угу. — Андрей кивнул, привычно, как много лет назад, опускаясь на колено и подхватывая с земли сухой прутик. — Плюс наш эсэсовец, всего девять.
Сжимая веточку в руке, Андрей поднялся и побежал. Пальцы сами делали то, что уже давно мозг считал забытым, — вертели сучок то так, то эдак. Успокаивало.
Андрей бежал.
Шелест листьев под ногами, треск ломаемых рюкзаком веток. Карабин, перевешенный на грудь, словно маятник лупит по ребрам. Бег через вечерний лес, где мир вокруг раскрашен простыми и страшными тенями деревьев. Бег через мир, способный оживить самые спрятанные, закопанные в глубинах подсознания страхи.
Где-то в своих владениях — верхушках деревьев, заухала, просыпаясь, ночная птица, зашумела крыльями, сорвалась с ветки. За холмом слева, возле нервно журчащего ручья метнулся в сторону, услышав шаги, некрупный зверь.
Бег через картинку, постепенно становящуюся черно-белой, прямо на глазах теряющую краски и жизнь. Бег в лабиринте вычерченных до неба стволов, черных провалов на фоне еще не погасшего неба.
Грудь зажгло, холодный воздух с шипением вырывался сквозь сжатые зубы.
— Если они тебя поймают, они тебя убьют, — сказал старый, похожий на притаившегося лешака пень.
— Если они тебя поймают, — начала сломанная береза...
Андрей не слушал, он бежал.
Бежал вначале несколько неуклюже, непривычно, тяжело вбивая рифленые толстые подошвы во влажную почву. Ноги, за последние годы более привыкшие к эскалаторам, автомобилям или скоростным тротуарам, противно загудели, налились тяжестью. Рюкзак болтался за спиной, упрямо не желая попадать в ритм бега.
Воздух обжигал. Сначала встретивший лесной прохладой, забравшийся за ворот куртки и под тонкую шапку, сейчас он просто окутывал жаром, а по спине покатил пот. Андрей бежал. Вспоминая, как он это умел делать на войне.
Они тебя догонят. Шаг, другой, легко, немного пригнувшись, держа оружие чуть на отлете. Шаг, другой, дыхание ровнее и ногу ровнее, шаг, другой. Сейчас они осматривают брошенную, выпотрошенную машину, взведенные и готовые начать палить. Обходят ее, стволами «Сапсанов» открывая двери, а Шелест стоит поблизости. Неподвижный и бледный, похожий на вампира, с тонкой полуулыбкой на губах, как он запомнился Андрею в момент их короткого знакомства. Он внимательно скользит пустым взглядом по опушкам окрестных лесов.
Шаг, другой. Пригнуться от веток, на склонах не скользить, не заваливаться, правильно ставить стопу. Как говорил один майор морской пехоты из Штатов боль — это то, что говорит вам, что вы живы. Или что-то в этом роде.
Легкие жжет, слезятся от ледяного ветра глаза, губы и глотка пересохли, и на фоне всего этого под курткой стоит страшная жара, а пот катит по спине и бокам в три ручья. Андрей бежал, не выпуская из пальцев сухой коротенький сучок.
Глава 11. Яна
...Ложись спать, утро вечера мудренее.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Как подчас правильно говорят люди: «Костер плевался искрами». Ну прямо в точку! Он же на самом деле плюется, зло, ворчливо. Хоть и маленький.
Андрей пододвинулся к огоньку поближе и веткой подтолкнул перегоревшее полено в центр костра. Искры снова метнулись вверх, зашипели, затрещали, а по стенам оврага засуетились новые тени. Огонь создавал иллюзию тепла, отчего до мерзости неотвратимо клонило в сон. А опустившаяся на овраг темнота лишь в очередной раз напоминала о ночном покое.
Скрючившийся возле крохотного костерка человек и сидящая на поваленном неподалеку рюкзаке крыса не спали. Хотя, если точнее, крыса эта вообще никогда не спала. А человек просто не мог себе позволить.
Левой рукой прижимая к себе, словно любимую девушку, карабин, он жадно ловил небогатое тепло, летящее от пламени. Ночь окончательно опустилась на землю, укутав темнотой редкие леса, продуваемые всеми ветрами поляны и заброшенные деревни. Она разминала когтистые лапы и крылья, зевала, хищно поблескивая клыками, готовясь к охоте, разгоняла по жилам кровь. Заставляла ежиться и надевать все теплые вещи, разводить огонь и не тратить энергию на лишние движения. Человек не спал, настороженно вслушиваясь в окружившие глубокий овраг шорохи и звуки.
— Возможно, — сказал Андрей, давя непроизвольный зевок, — придется не спать всю ночь...
Это было сказано просто так, раз, наверное, десятый. Крысе. Послеобеденные, так сказать, разговоры у костра. Но и на этот раз Гонзо не ответил. Белым пятнышком выделяясь в темноте, он застыл на рюкзаке, устремив взгляд вдаль.
— Своим недоверием к исполнению моих функций ты наносишь мне неподдельное оскорбление, — через полминуты повторил он. Да, именно с этих двух фраз и начался несколько минут назад сей странный разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84