— Он вдруг понял, что многое хочет ей объяснить. Молодая и дурная? Это поправимо. — Ты вот сказала мне о своей предначертанной судьбе?! Запертая в доме на краю мира и не знающая, что такое улицы города. Ты хоть сама понимаешь, о чем говоришь?
— Я ему всем обязана! Целиком и полностью, такая, какая я есть... Тебе не понять...
Все-таки она была не такой, какой пыталась казаться. Не то что не такой, как все в этом доме, развращенные богатой ленью и возможностями, а просто не такой, как все, кого встречал в своей жизни Андрей. Ну, кроме Светланы, наверное.;. Бесконечно легкая, полная света и какой-то огромной теплоты. И ведь врала, ему, самой себе, Воротову наверняка. Зачем? Янка бы только фыркнула.
Даже не приближаясь к такой женщине, можно было с уверенностью сказать, что ее ласки сведут с ума, а уверенные, поддерживающие прикосновения пальцев никогда не дадут упасть духом. Про таких еще говорят — неземная. Она могла бы быть прекрасной женой, а в будущем отличной матерью. Андрей смотрел на Валерию, слушал, жадно впитывал аромат духов, и чем больше проходило времени, тем больше он не понимал, чего невеста его противника, если не врага, хочет от него самого. «Тебе не понять...»
Она была спокойна, даже в своей печали, грациозна и... величественна, что ли. Но было отчетливо заметно, что в совершенно другой ситуации, стоит лишь суметь открыть этот волшебный ларец, она могла быть другой — бурной, откровенно яркой и обжигающей. Мужчина, находящийся рядом с ней, мог вполне уверенно заявлять, что нашел не только жену, но и надежного друга на всю жизнь. Андрей ничего этого не знал. Но чем больше смотрел, слушал и слышал Валерию, убеждался, что это на самом деле так. Она была совершенна, знала это, наверняка пользовалась этим, но никто и никогда не смог бы ее в этом упрекнуть. «Тебе не понять...»
Андрей опустил глаза, чувствуя, как давно забытое чувство засосало под ложечкой, как пересыхает во рту и знакомые слова разбегаются, оставляя тебя сидеть как дурака с открытым ртом. Она не ослепляла, подобно многим ярким, увлекающим за собой сотни мужчин, красавицам, она просто и непреодолимо очаровывала. Навсегда. Улыбкой, жестом, взглядом или, о Боже, прикосновением.
Где бы господин Воротов ни нашел эту девочку, превращенную в настоящую царицу, ему крупно, просто чертовски повезло. Нет, и работа, конечно, проделана была самая профессиональная, но дело было не в работе — из самой глубины, из души такие вещи исходят, от сущности человека, а косметологи и стилисты только огранку дают. Андрей внезапно ухватил ускользающую в темную нору мыслишку и всмотрелся в нее, морщась от отвращения. Мысль наконец сформировалась — извивающаяся, стыдливо стремящаяся в тень. Зависть... Андрей прикрыл лицо рукой, почесал бровь, ожидая, пока перестанет краснеть, и снова поднял взгляд.
— И все-таки так говорят об отце, а не о собственном муже! — Андрей сам удивился глубокой горечи, наполнявшей его слова. — Хоть раз взгляни на мир не с высоты собственного балкона...
— Андрей, я хочу уехать отсюда, — неожиданно прервала она. Не спросила, не обрисовала планы на будущий год, а заявила, словно у подъезда ждало такси.
— Пока ты не разберешься в себе, — усмехнулся Андрей, представляя, как глупо и банально звучат его слова, — тебе никто не сможет помочь. Ни я, ни Илья Игнатьевич, никто.
— Ты не понял меня.
И тогда он, кажется, начал понимать. Она продолжила, укрепив его предположение:
— Такой возможности не представится еще очень долго. Может быть, никогда. Я хочу уехать и прошу вас с Яной помочь мне.
Андрей глубоко вздохнул, запрокидывая голову. Еще одна. Ну как им объяснить...
— Я помогу вам, вы мне. Уедем вместе, в город, в любой, мне все равно. И не нужно спрашивать, что я буду делать одна, девушка из провинции, в каменном мегаполисе. Я разберусь. Мы разберемся. Я помогу вам, вы поможете мне. Ты ведь хочешь уехать отсюда со мной.
Вот так и сказала. Не просто уехать, а уехать именно «со мной». Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Андрей обратился внутрь за ответом и не особенно удивился, когда злорадно потирающий руки его внутренний Я дал положительный ответ. Яна, Круглов, брошенный в лесу Гонзо, кого этот трусливый гаденыш предаст в следующий раз?
— Да, хочу... И если бы спросили меня, — тихо добавил он, — то я бы сказал, что уезжать отсюда нужно не мне, а именно тебе. Это заметно. Сразу. Уезжать надолго. Навсегда. И очень далеко.
— Тогда подумай над моими словами. В ближайшее время я постараюсь сделать так, чтобы вы с Яной смогли увидеться. — В глаза Валерии снова вернулась пустота. Она закрыла кожаные корочки жетона. — Мне пора. — Встала, и Андрей едва сдержался, чтобы удержать.
— Валерия, я...
— Ты очень искренний человек, Андрей, я впервые встречаю такого.
— Извини, если я...
— Ничего. Как и в первый раз, Илье или слугам лучше не знать о моем приходе. — Она положила значок на край стола и подошла к двери. — Спасибо, Андрей.
— Ты не любишь своего жениха? — Ну ведь точно известно, что не стоит задавать таких вопросов девушкам. Но так же точно известно, что удержать их в себе зачастую нельзя. Андрей нашел в себе силы не отвернуться, когда ее глаза вновь встретились с его.
— Илья нехороший человек. Он многое сделал для меня, очень. Практически не меньшее делает для своих друзей и подруг. — Она невольно поморщилась, и Андрею захотелось побежать сейчас в коридор, схватить со стены секиру и перебить всех этих хихикающих по дому девиц. — Но тем не менее правды не скрыть. Тот, за которого я должна выйти замуж, очень нехороший человек. Знай это и помни об этом...
— Но это совершенно не мешает тебе...
— ...и это совершенно не мешает мне ненавидеть его. И даже помогает. Мне действительно пора. — Она повернулась к двери, ожидая, когда ее проводят.
Андрей поднялся вслед, подошел, отбросил задвижку, не торопясь открывать дверь. Она молча ждала, не поднимая головы. Подавленная, смирившаяся внешне и глубоко внутри буквально кипящая, чего видеть не дано никому.
Нерешительно протянутая рука Андрея нашлаее пальцы. Теплые, живые. Легкое пожатие, и она открыла дверь, шагнула в пустой темный коридор. Перед глазами Андрея встала картина, как он вновь ловит ее руку, притягивая к себе, а она летит навстречу, закрыв глаза и приоткрыв губы. Они встречаются на пороге, слившись в коротком, но невероятно глубоком, поглотившем обоих поцелуе. Но картина размылась, когда Валерия коротко кивнула полицейскому и вышла прочь.
Ковер старательно заглушил эхо ее удаляющихся шажков.
А буквально через еще четыре часа, едва стемнело, случилась беда.
Глава 26. Четверть доли — это ровно двадцать пять...
Пришел Андрей домой, сел на лавку и заплакал.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Я ему всем обязана! Целиком и полностью, такая, какая я есть... Тебе не понять...
Все-таки она была не такой, какой пыталась казаться. Не то что не такой, как все в этом доме, развращенные богатой ленью и возможностями, а просто не такой, как все, кого встречал в своей жизни Андрей. Ну, кроме Светланы, наверное.;. Бесконечно легкая, полная света и какой-то огромной теплоты. И ведь врала, ему, самой себе, Воротову наверняка. Зачем? Янка бы только фыркнула.
Даже не приближаясь к такой женщине, можно было с уверенностью сказать, что ее ласки сведут с ума, а уверенные, поддерживающие прикосновения пальцев никогда не дадут упасть духом. Про таких еще говорят — неземная. Она могла бы быть прекрасной женой, а в будущем отличной матерью. Андрей смотрел на Валерию, слушал, жадно впитывал аромат духов, и чем больше проходило времени, тем больше он не понимал, чего невеста его противника, если не врага, хочет от него самого. «Тебе не понять...»
Она была спокойна, даже в своей печали, грациозна и... величественна, что ли. Но было отчетливо заметно, что в совершенно другой ситуации, стоит лишь суметь открыть этот волшебный ларец, она могла быть другой — бурной, откровенно яркой и обжигающей. Мужчина, находящийся рядом с ней, мог вполне уверенно заявлять, что нашел не только жену, но и надежного друга на всю жизнь. Андрей ничего этого не знал. Но чем больше смотрел, слушал и слышал Валерию, убеждался, что это на самом деле так. Она была совершенна, знала это, наверняка пользовалась этим, но никто и никогда не смог бы ее в этом упрекнуть. «Тебе не понять...»
Андрей опустил глаза, чувствуя, как давно забытое чувство засосало под ложечкой, как пересыхает во рту и знакомые слова разбегаются, оставляя тебя сидеть как дурака с открытым ртом. Она не ослепляла, подобно многим ярким, увлекающим за собой сотни мужчин, красавицам, она просто и непреодолимо очаровывала. Навсегда. Улыбкой, жестом, взглядом или, о Боже, прикосновением.
Где бы господин Воротов ни нашел эту девочку, превращенную в настоящую царицу, ему крупно, просто чертовски повезло. Нет, и работа, конечно, проделана была самая профессиональная, но дело было не в работе — из самой глубины, из души такие вещи исходят, от сущности человека, а косметологи и стилисты только огранку дают. Андрей внезапно ухватил ускользающую в темную нору мыслишку и всмотрелся в нее, морщась от отвращения. Мысль наконец сформировалась — извивающаяся, стыдливо стремящаяся в тень. Зависть... Андрей прикрыл лицо рукой, почесал бровь, ожидая, пока перестанет краснеть, и снова поднял взгляд.
— И все-таки так говорят об отце, а не о собственном муже! — Андрей сам удивился глубокой горечи, наполнявшей его слова. — Хоть раз взгляни на мир не с высоты собственного балкона...
— Андрей, я хочу уехать отсюда, — неожиданно прервала она. Не спросила, не обрисовала планы на будущий год, а заявила, словно у подъезда ждало такси.
— Пока ты не разберешься в себе, — усмехнулся Андрей, представляя, как глупо и банально звучат его слова, — тебе никто не сможет помочь. Ни я, ни Илья Игнатьевич, никто.
— Ты не понял меня.
И тогда он, кажется, начал понимать. Она продолжила, укрепив его предположение:
— Такой возможности не представится еще очень долго. Может быть, никогда. Я хочу уехать и прошу вас с Яной помочь мне.
Андрей глубоко вздохнул, запрокидывая голову. Еще одна. Ну как им объяснить...
— Я помогу вам, вы мне. Уедем вместе, в город, в любой, мне все равно. И не нужно спрашивать, что я буду делать одна, девушка из провинции, в каменном мегаполисе. Я разберусь. Мы разберемся. Я помогу вам, вы поможете мне. Ты ведь хочешь уехать отсюда со мной.
Вот так и сказала. Не просто уехать, а уехать именно «со мной». Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Андрей обратился внутрь за ответом и не особенно удивился, когда злорадно потирающий руки его внутренний Я дал положительный ответ. Яна, Круглов, брошенный в лесу Гонзо, кого этот трусливый гаденыш предаст в следующий раз?
— Да, хочу... И если бы спросили меня, — тихо добавил он, — то я бы сказал, что уезжать отсюда нужно не мне, а именно тебе. Это заметно. Сразу. Уезжать надолго. Навсегда. И очень далеко.
— Тогда подумай над моими словами. В ближайшее время я постараюсь сделать так, чтобы вы с Яной смогли увидеться. — В глаза Валерии снова вернулась пустота. Она закрыла кожаные корочки жетона. — Мне пора. — Встала, и Андрей едва сдержался, чтобы удержать.
— Валерия, я...
— Ты очень искренний человек, Андрей, я впервые встречаю такого.
— Извини, если я...
— Ничего. Как и в первый раз, Илье или слугам лучше не знать о моем приходе. — Она положила значок на край стола и подошла к двери. — Спасибо, Андрей.
— Ты не любишь своего жениха? — Ну ведь точно известно, что не стоит задавать таких вопросов девушкам. Но так же точно известно, что удержать их в себе зачастую нельзя. Андрей нашел в себе силы не отвернуться, когда ее глаза вновь встретились с его.
— Илья нехороший человек. Он многое сделал для меня, очень. Практически не меньшее делает для своих друзей и подруг. — Она невольно поморщилась, и Андрею захотелось побежать сейчас в коридор, схватить со стены секиру и перебить всех этих хихикающих по дому девиц. — Но тем не менее правды не скрыть. Тот, за которого я должна выйти замуж, очень нехороший человек. Знай это и помни об этом...
— Но это совершенно не мешает тебе...
— ...и это совершенно не мешает мне ненавидеть его. И даже помогает. Мне действительно пора. — Она повернулась к двери, ожидая, когда ее проводят.
Андрей поднялся вслед, подошел, отбросил задвижку, не торопясь открывать дверь. Она молча ждала, не поднимая головы. Подавленная, смирившаяся внешне и глубоко внутри буквально кипящая, чего видеть не дано никому.
Нерешительно протянутая рука Андрея нашлаее пальцы. Теплые, живые. Легкое пожатие, и она открыла дверь, шагнула в пустой темный коридор. Перед глазами Андрея встала картина, как он вновь ловит ее руку, притягивая к себе, а она летит навстречу, закрыв глаза и приоткрыв губы. Они встречаются на пороге, слившись в коротком, но невероятно глубоком, поглотившем обоих поцелуе. Но картина размылась, когда Валерия коротко кивнула полицейскому и вышла прочь.
Ковер старательно заглушил эхо ее удаляющихся шажков.
А буквально через еще четыре часа, едва стемнело, случилась беда.
Глава 26. Четверть доли — это ровно двадцать пять...
Пришел Андрей домой, сел на лавку и заплакал.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84