В то же время он продолжал служить младшему Альмалику с тем же усердием, с каким защищал интересы его отца. Человек остается на своей должности — притом богатым и живым — благодаря его эффективной деятельности в не меньшей степени, чем благодаря удаче или умению распознать перемену ветра. Он воровал очень мало и скромно.
Он также был достаточно осторожен, чтобы не брать на себя никакой ответственности. Так что, когда курьер из Руэнды в начале весны привез неожиданное, просто удивительное требование дани, наместник переслал его в Картаду без комментариев.
Он мог бы высказать предположения насчет причин этого требования и даже восхититься хитростью выдвинувшего его ума, но ему не пристало предлагать свое мнение по этому вопросу, если только правитель сам его не спросит.
Перед ним стояли более насущные задачи. Он укрепил и перестроил стены Фезаны и линию обороны, как мог, учитывая уныние населения. Долгие годы наместник имел дело с мятежным городом и теперь решил, что пока сможет справиться с общим недостатком мужества и депрессией. Дополнительные войска мувардийцев, размещенные в новом крыле замка, не слишком хорошо умели возводить стены — да этого и нельзя было ожидать от воинов пустыни, — но им хорошо платили, и он без угрызений совести привлек их к работе.
Он знал о призывах к расправе с иноверцами, которые расклеивались по городу этой зимой, как и о большинстве событий, происходящих в городе. Он рассудил, что новый правитель, в качестве жеста примирения, позволил ваджам Картады более открыто проявить свою кровожадность и что это разрешение распространяется на другие города королевства. Он повел несколько более жесткую политику по отношению к проституткам. Закрыл кое-какие таверны джадитов. Наместник тайком пополнил свои запасы вина за счет проведенной при этом конфискации. Такие действия не выходили за рамки обычных, однако времена не были обычными.
На киндатов изливалось больше брани, чем прежде. Это его не особенно огорчало. Он не любил киндатов. У них всегда был такой вид — даже у женщин, — будто они знают нечто такое, чего не знает он. Тайны мира. Будущее, начертанное на их блуждающих лунах. Это заставляло его нервничать. Если ваджи хотят проповедовать против странников более яростно, чем в недавнем прошлом, то явно с одобрения или при попустительстве верховного правителя, и наместник вовсе не собирался этому мешать.
В этом году у него появились более серьезные заботы. Фезана укрепляла свои стены и наращивала гарнизон мувардийцев не просто для того, чтобы занять солдат делом. В этом сезоне на севере царило настроение, которое не сулило ничего хорошего в будущем, написано это на лунах киндатов или нет.
Наместник, будучи по натуре очень осторожным человеком, все равно не мог поверить, чтобы Рамиро Вальедский совершил подобную глупость — затеял войну здесь, устроил осаду города, расположенного так далеко от собственных владений. Вальедо получал дань от Фезаны два раза в год. Зачем разумному человеку рисковать своей жизнью и спокойствием в своем королевстве, чтобы покорить город, который и так уже набивает его сундуки золотом? Среди всего прочего, если армия вальедцев отправится через земли тагры, их собственный дом станет уязвимым для Халоньи и Руэнды.
С другой стороны, до наместника, как и до всех остальных, дошли вести о том, что армии джадитов скапливаются в Батиаре и собираются отплыть на восток в Аммуз и Сорийю. «Это может стать очень дурным примером», — думал наместник Фезаны.
Наступила весна. Воды Тавареса поднялись и отступили, не вызвав большого наводнения. В храмах привычно возносили за это благодарность Ашару и божественным звездам. Поля, удобренные рекой, вспахали и засеяли. Цветы расцвели в садах Фезаны и за ее стенами. На базаре и на его столе появились дыни и черешни. Наместник любил дыни.
Через земли тагры донеслись известия о том, что три короля джадитов встретились в Карказии.
Это было плохо, со всех точек зрения. Он передал эту информацию в Картаду. Почти сразу же после этого пришло еще известие о том, что эта встреча закончилась стычкой после покушения на жизнь то ли короля, то ли королевы, а может быть, министра Вальедо.
Сведения с севера редко бывали достоверными; иногда они были почти бесполезны. И это не стало исключением. Наместник не знал, кого там ранили или убили и кто стоит за всем этим. Эти сведения он тоже передал дальше, чего бы они ни стоили.
Из Картады пришел быстрый ответ: продолжайте работать над стенами, запасайте еду и питье. Ублажайте ваджи, держите в повиновении мувардийцев. Расставьте дозорных вдоль земель тагры. Будьте бесконечно бдительны, ради Ашара и нашего государства.
Все это не приносило успокоения. Он умело выполнял все указания, а в городе нарастала нервозность. Наместник обнаружил, что по утрам дыня больше не доставляет ему прежнего удовольствия. Его беспокоил желудок.
Затем в дубильне умер ребенок.
И в тот же день пришло известие, что замечено войско Вальедо. К югу от земель тагры, в Аль-Рассане, с развернутыми знаменами.
Войско. Очень большое войско, быстро надвигающееся. В первый раз за сотни лет всадники Джада двигались к его городу. «Это безумие, — в панике подумал наместник. — Чистое безумие! Что делает король Рамиро?»
И что может сделать осторожный, прилежный, мирный слуга, когда правители мира сходят с ума?
Или когда сходит с ума его собственный народ?
Иногда события в местах, отдаленных друг от друга, в один голос говорят об изменении настроения, о повороте мира к тьме или к свету. Много лет спустя вспоминали, что резня киндатов в Соренике произошла за полгода до погрома в Фезане. Резню устроили воины-джадиты, озверевшие от скуки, а погром — жители города, ашариты, охваченные ужасом. Последствия были почти одинаковыми.
В Фезане все началось с детской болезни. Дочь дубильщика кож, некоего ибн Шаггура, той весной заболела. Самые бедные рабочие жили ближе остальных к реке, и в период паводка заболевания не были редкостью, особенно среди детей и стариков.
Родители ребенка, которые не могли или не захотели заплатить за услуги лекаря, прибегли к древнему средству и положили ее на постель в самой дубильне. Считалось, что едкие пары изгоняют злых духов болезни. Это лечебное средство применяли уже много столетий.
Случилось так, что в тот день один купец-киндат по имени бен Морес зашел в дубильню, чтобы купить кожи для отправки на восток, в Салос, а потом вдоль побережья и через пролив.
Опытным глазом рассматривая обработанную и необработанную кожу во дворе, он услышал плач ребенка. Когда купцу рассказали, что происходит, он громко и обидно начал бранить родителей девочки, потом зашел в дубильню и взял девочку на руки — что было против всяких правил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Он также был достаточно осторожен, чтобы не брать на себя никакой ответственности. Так что, когда курьер из Руэнды в начале весны привез неожиданное, просто удивительное требование дани, наместник переслал его в Картаду без комментариев.
Он мог бы высказать предположения насчет причин этого требования и даже восхититься хитростью выдвинувшего его ума, но ему не пристало предлагать свое мнение по этому вопросу, если только правитель сам его не спросит.
Перед ним стояли более насущные задачи. Он укрепил и перестроил стены Фезаны и линию обороны, как мог, учитывая уныние населения. Долгие годы наместник имел дело с мятежным городом и теперь решил, что пока сможет справиться с общим недостатком мужества и депрессией. Дополнительные войска мувардийцев, размещенные в новом крыле замка, не слишком хорошо умели возводить стены — да этого и нельзя было ожидать от воинов пустыни, — но им хорошо платили, и он без угрызений совести привлек их к работе.
Он знал о призывах к расправе с иноверцами, которые расклеивались по городу этой зимой, как и о большинстве событий, происходящих в городе. Он рассудил, что новый правитель, в качестве жеста примирения, позволил ваджам Картады более открыто проявить свою кровожадность и что это разрешение распространяется на другие города королевства. Он повел несколько более жесткую политику по отношению к проституткам. Закрыл кое-какие таверны джадитов. Наместник тайком пополнил свои запасы вина за счет проведенной при этом конфискации. Такие действия не выходили за рамки обычных, однако времена не были обычными.
На киндатов изливалось больше брани, чем прежде. Это его не особенно огорчало. Он не любил киндатов. У них всегда был такой вид — даже у женщин, — будто они знают нечто такое, чего не знает он. Тайны мира. Будущее, начертанное на их блуждающих лунах. Это заставляло его нервничать. Если ваджи хотят проповедовать против странников более яростно, чем в недавнем прошлом, то явно с одобрения или при попустительстве верховного правителя, и наместник вовсе не собирался этому мешать.
В этом году у него появились более серьезные заботы. Фезана укрепляла свои стены и наращивала гарнизон мувардийцев не просто для того, чтобы занять солдат делом. В этом сезоне на севере царило настроение, которое не сулило ничего хорошего в будущем, написано это на лунах киндатов или нет.
Наместник, будучи по натуре очень осторожным человеком, все равно не мог поверить, чтобы Рамиро Вальедский совершил подобную глупость — затеял войну здесь, устроил осаду города, расположенного так далеко от собственных владений. Вальедо получал дань от Фезаны два раза в год. Зачем разумному человеку рисковать своей жизнью и спокойствием в своем королевстве, чтобы покорить город, который и так уже набивает его сундуки золотом? Среди всего прочего, если армия вальедцев отправится через земли тагры, их собственный дом станет уязвимым для Халоньи и Руэнды.
С другой стороны, до наместника, как и до всех остальных, дошли вести о том, что армии джадитов скапливаются в Батиаре и собираются отплыть на восток в Аммуз и Сорийю. «Это может стать очень дурным примером», — думал наместник Фезаны.
Наступила весна. Воды Тавареса поднялись и отступили, не вызвав большого наводнения. В храмах привычно возносили за это благодарность Ашару и божественным звездам. Поля, удобренные рекой, вспахали и засеяли. Цветы расцвели в садах Фезаны и за ее стенами. На базаре и на его столе появились дыни и черешни. Наместник любил дыни.
Через земли тагры донеслись известия о том, что три короля джадитов встретились в Карказии.
Это было плохо, со всех точек зрения. Он передал эту информацию в Картаду. Почти сразу же после этого пришло еще известие о том, что эта встреча закончилась стычкой после покушения на жизнь то ли короля, то ли королевы, а может быть, министра Вальедо.
Сведения с севера редко бывали достоверными; иногда они были почти бесполезны. И это не стало исключением. Наместник не знал, кого там ранили или убили и кто стоит за всем этим. Эти сведения он тоже передал дальше, чего бы они ни стоили.
Из Картады пришел быстрый ответ: продолжайте работать над стенами, запасайте еду и питье. Ублажайте ваджи, держите в повиновении мувардийцев. Расставьте дозорных вдоль земель тагры. Будьте бесконечно бдительны, ради Ашара и нашего государства.
Все это не приносило успокоения. Он умело выполнял все указания, а в городе нарастала нервозность. Наместник обнаружил, что по утрам дыня больше не доставляет ему прежнего удовольствия. Его беспокоил желудок.
Затем в дубильне умер ребенок.
И в тот же день пришло известие, что замечено войско Вальедо. К югу от земель тагры, в Аль-Рассане, с развернутыми знаменами.
Войско. Очень большое войско, быстро надвигающееся. В первый раз за сотни лет всадники Джада двигались к его городу. «Это безумие, — в панике подумал наместник. — Чистое безумие! Что делает король Рамиро?»
И что может сделать осторожный, прилежный, мирный слуга, когда правители мира сходят с ума?
Или когда сходит с ума его собственный народ?
Иногда события в местах, отдаленных друг от друга, в один голос говорят об изменении настроения, о повороте мира к тьме или к свету. Много лет спустя вспоминали, что резня киндатов в Соренике произошла за полгода до погрома в Фезане. Резню устроили воины-джадиты, озверевшие от скуки, а погром — жители города, ашариты, охваченные ужасом. Последствия были почти одинаковыми.
В Фезане все началось с детской болезни. Дочь дубильщика кож, некоего ибн Шаггура, той весной заболела. Самые бедные рабочие жили ближе остальных к реке, и в период паводка заболевания не были редкостью, особенно среди детей и стариков.
Родители ребенка, которые не могли или не захотели заплатить за услуги лекаря, прибегли к древнему средству и положили ее на постель в самой дубильне. Считалось, что едкие пары изгоняют злых духов болезни. Это лечебное средство применяли уже много столетий.
Случилось так, что в тот день один купец-киндат по имени бен Морес зашел в дубильню, чтобы купить кожи для отправки на восток, в Салос, а потом вдоль побережья и через пролив.
Опытным глазом рассматривая обработанную и необработанную кожу во дворе, он услышал плач ребенка. Когда купцу рассказали, что происходит, он громко и обидно начал бранить родителей девочки, потом зашел в дубильню и взял девочку на руки — что было против всяких правил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160