… Вы себе цены не знаете, Игорь Андреич!» А он ей все стишата читал…
Басков счел, что пора кончать разговор, и встал.
– Ну я пошел. Спасибо за содействие. Может быть, мне понадобится еще раз встретиться с вами.
– Мы всегда рады, милости просим.
Глава 7. ГОСТИ ШАЛЬНЕВА
По пути в райотдел милиции Басков испытывал чувство какого-то неопределенного недовольства собою, словно начал работу и бросил ее, не завершив.
Старший лейтенант Шустов, встретив его у себя в кабинетике, предложил пойти перекусить.
– Подожди. Давай покурим, – отказался Басков.
– Не так чего-нибудь? – спросил Шустов. Басков закурил, походил вдоль стола и сказал:
– Ты быстрей меня сообразил про костюмчики, С разного плеча, верно?
– Абсолютно.
– Зыков намекнул – мол, Шальнев в прежние годы мог иную комплекцию иметь. А два костюма совсем новые. Финского производства. А давно ли у нас финские костюмы появились?
– Ну, может, лет десять…
– Но эти-то явно не десять лет в шкафу висят.
– Точно. Фасон модный. Басков спросил:
– У тебя магнитофон есть?
– Найдется.
– Одолжи, пожалуйста. И кассет штуки три. Шустов достал из сейфа портативный магнитофон и кассеты.
– Не дают мне покоя костюмы эти, – сказал Басков. – Пойду к Зыкову, пока он не остыл… А ты, будь другом, узнай, работал Зыков двадцатого июля и в какую смену…
Зыков вроде бы и не удивился такому скорому возвращению Баскова, однако вид у него был настороженный.
Басков поставил магнитофон на стол, сел в пододвинутое Зыковым кресло и сказал озабоченно, как бы приглашая хозяина разделить эту озабоченность:
– Не пойму я одну штуку, Константин Васильевич.
– А чего? – с готовностью отозвался Зыков.
– Не сосед ваш носил эти костюмчики, которые новенькие.
Зыков промолчал.
– Давайте начистоту, Константин Васильевич: были гости у соседа?
– Были, – вздохнув, ответил Зыков.
– Это их костюмы? Зыков кивнул головой.
– В них и приехали.
– Почему сразу не сказали?
– Да ведь оно знаете как – путаться кому охота?
– Почему путаться? Во что? Или подозрительные гости были?
– Зачем! – возразил Зыков. – Полярники они.
Это было сказано горячо, но Басков уловил фальшь в тоне Зыкова и почувствовал недоверие к нему, даже некое подозрение шевельнулось у него. Но на каком основании можно подозревать Зыкова в чем-то противозаконном? Нет таких оснований. Одна интуиция, нечто из области парапсихологии, а парапсихологию Басков, хоть убейся, за науку не признавал, не боясь заслужить репутацию отсталого и даже темного человека у тех, кто тотчас захлебывается от восторга перед всякими новомодными идеями, едва они являются на свет. Правда, Зыков соврал, когда ему показывали костюмы, но этого еще недостаточно, чтобы зачислять его в категорию подозреваемых.
И все-таки Басков не верил Зыкову. А Зыков, видно, почувствовал это еще гораздо раньше, чем Басков задал ему прямой вопрос, уличавший его во лжи. Стало быть, не имело смысла маскировать истинное свое отношение к нему, тем более что Басков и с самого начала не очень-то старался притворяться лучшим другом Зыкова. Такова уж дана ему натура; он всегда оставался вежливым и корректным даже с самыми несимпатичными ему людьми, так или иначе причастными к преступлениям, но быть артистом, разыгрывать роль отца и благодетеля не умел и не хотел. В раскрытии преступлений Басков не придавал никакого значения личному обаянию дознавателя, целиком полагаясь на неопровержимость твердо установленных фактов…
Молчание становилось тягостным, и Басков его нарушил.
– Вы меня извините, Константин Васильевич, – сказал он, – покажите ваш паспорт. Для порядка надо.
Эта просьба возникла не по наитию – о паспорте Басков подумал, еще когда только входил в квартиру и увидел открывшего дверь Зыкова. Само слово «паспорт» как бы напрашивалось быть кодовым названием дела, если бы такие названия употреблялись в угрозыске для дел официально, а не только в рабочем обиходе среди инспекторов, прибегавших к ним для краткости: именно паспорт, обнаруженный в кармане у Шальнева, послужил тем коконом, из которого Басков тянул свою нить – путеводную, как он надеялся.
Реакция Зыкова на вполне безобидную просьбу оказалась для Баскова неожиданной. Зыков расстегнул суетливыми пальцами две пуговицы на рубахе, словно ему стало душно, и вдруг громко запричитал:
– Господи, вот беда! Нету паспорта, пропал! Неведомо как, а пропал!
– Когда пропал? – как можно спокойнее, чтобы вселить спокойствие и в Зыкова, спросил Басков.
– Да кабы знать! – Зыков вскинул руки выше головы. – Года два, считай, не лазил в шкатулку, не нужон был… Зачем он, паспорт? В полуклинику не хожу, здоровый… По санаториям не разъезжаю…
Зыков опять начал коверкать свою речь.
– Подождите, – остановил его Басков. – Два года вы в шкатулку не заглядывали, где паспорт лежал, да?
– Точно так. А може, год.
– А когда же заглянули?
Зыков лишь секунду помедлил, соображая, а потом ответил убежденно:
– Да на той неделе. В среду… Верно – в среду. Басков чувствовал, что он говорит правду, и задал следующий вопрос без всякой задней мысли:
– Зачем же паспорт понадобился?
Но этот вопрос, еще более нестрашный, чем просьба предъявить паспорт, оказал на Зыкова странное действие. Он перестал причитать, улыбнулся – явно деланно – и ответил с задушевностью, которая никак не подкреплялась настороженным выражением его прищуренных глаз, настолько прищуренных во все время их разговора, что Басков до сих пор не сумел еще определить, какого они цвета.
– Сижу, значит, вечерком, покопаться захотелось, там у меня карточки всякие, в шкатулке-то… Да вот гляньте… – Зыков поднялся со стула, направился в угол, где стоял низкий столик, а на нем большая черная шкатулка палехской работы, блестевшая лаком.
– Не надо, охотно верю, – сказал Басков, хотя он точно знал, что сейчас Зыков говорит неправду – насчет причины, по которой Зыкову захотелось покопаться в шкатулке.
– Я и в милицию заявление подал, чтобы, значит, новый паспорт выправили.
Зыков оправдывался, и Басков опять решил его успокоить, хотя, учитывая уже проявленную собеседником проницательность, это было бесполезно.
– Ну и ладно, – сказал Басков. – Червонец заплатите, и все дела.
В истории с паспортом позиция Зыкова была Баскову совершенно непонятна. С одной стороны, сосед Шальнева был встревожен вопросом о том, зачем ему понадобился паспорт, и дал явно лживый ответ, с другой – он вроде не притворялся, когда не сумел объяснить пропажу паспорта. Если тут что-то нечисто, Зыков без малейшего риска мог бы сказать, что паспорт он потерял, или придумать, как его украли.
Но были и другие варианты. Не исключено, что один из костюмов принадлежал Балакину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Басков счел, что пора кончать разговор, и встал.
– Ну я пошел. Спасибо за содействие. Может быть, мне понадобится еще раз встретиться с вами.
– Мы всегда рады, милости просим.
Глава 7. ГОСТИ ШАЛЬНЕВА
По пути в райотдел милиции Басков испытывал чувство какого-то неопределенного недовольства собою, словно начал работу и бросил ее, не завершив.
Старший лейтенант Шустов, встретив его у себя в кабинетике, предложил пойти перекусить.
– Подожди. Давай покурим, – отказался Басков.
– Не так чего-нибудь? – спросил Шустов. Басков закурил, походил вдоль стола и сказал:
– Ты быстрей меня сообразил про костюмчики, С разного плеча, верно?
– Абсолютно.
– Зыков намекнул – мол, Шальнев в прежние годы мог иную комплекцию иметь. А два костюма совсем новые. Финского производства. А давно ли у нас финские костюмы появились?
– Ну, может, лет десять…
– Но эти-то явно не десять лет в шкафу висят.
– Точно. Фасон модный. Басков спросил:
– У тебя магнитофон есть?
– Найдется.
– Одолжи, пожалуйста. И кассет штуки три. Шустов достал из сейфа портативный магнитофон и кассеты.
– Не дают мне покоя костюмы эти, – сказал Басков. – Пойду к Зыкову, пока он не остыл… А ты, будь другом, узнай, работал Зыков двадцатого июля и в какую смену…
Зыков вроде бы и не удивился такому скорому возвращению Баскова, однако вид у него был настороженный.
Басков поставил магнитофон на стол, сел в пододвинутое Зыковым кресло и сказал озабоченно, как бы приглашая хозяина разделить эту озабоченность:
– Не пойму я одну штуку, Константин Васильевич.
– А чего? – с готовностью отозвался Зыков.
– Не сосед ваш носил эти костюмчики, которые новенькие.
Зыков промолчал.
– Давайте начистоту, Константин Васильевич: были гости у соседа?
– Были, – вздохнув, ответил Зыков.
– Это их костюмы? Зыков кивнул головой.
– В них и приехали.
– Почему сразу не сказали?
– Да ведь оно знаете как – путаться кому охота?
– Почему путаться? Во что? Или подозрительные гости были?
– Зачем! – возразил Зыков. – Полярники они.
Это было сказано горячо, но Басков уловил фальшь в тоне Зыкова и почувствовал недоверие к нему, даже некое подозрение шевельнулось у него. Но на каком основании можно подозревать Зыкова в чем-то противозаконном? Нет таких оснований. Одна интуиция, нечто из области парапсихологии, а парапсихологию Басков, хоть убейся, за науку не признавал, не боясь заслужить репутацию отсталого и даже темного человека у тех, кто тотчас захлебывается от восторга перед всякими новомодными идеями, едва они являются на свет. Правда, Зыков соврал, когда ему показывали костюмы, но этого еще недостаточно, чтобы зачислять его в категорию подозреваемых.
И все-таки Басков не верил Зыкову. А Зыков, видно, почувствовал это еще гораздо раньше, чем Басков задал ему прямой вопрос, уличавший его во лжи. Стало быть, не имело смысла маскировать истинное свое отношение к нему, тем более что Басков и с самого начала не очень-то старался притворяться лучшим другом Зыкова. Такова уж дана ему натура; он всегда оставался вежливым и корректным даже с самыми несимпатичными ему людьми, так или иначе причастными к преступлениям, но быть артистом, разыгрывать роль отца и благодетеля не умел и не хотел. В раскрытии преступлений Басков не придавал никакого значения личному обаянию дознавателя, целиком полагаясь на неопровержимость твердо установленных фактов…
Молчание становилось тягостным, и Басков его нарушил.
– Вы меня извините, Константин Васильевич, – сказал он, – покажите ваш паспорт. Для порядка надо.
Эта просьба возникла не по наитию – о паспорте Басков подумал, еще когда только входил в квартиру и увидел открывшего дверь Зыкова. Само слово «паспорт» как бы напрашивалось быть кодовым названием дела, если бы такие названия употреблялись в угрозыске для дел официально, а не только в рабочем обиходе среди инспекторов, прибегавших к ним для краткости: именно паспорт, обнаруженный в кармане у Шальнева, послужил тем коконом, из которого Басков тянул свою нить – путеводную, как он надеялся.
Реакция Зыкова на вполне безобидную просьбу оказалась для Баскова неожиданной. Зыков расстегнул суетливыми пальцами две пуговицы на рубахе, словно ему стало душно, и вдруг громко запричитал:
– Господи, вот беда! Нету паспорта, пропал! Неведомо как, а пропал!
– Когда пропал? – как можно спокойнее, чтобы вселить спокойствие и в Зыкова, спросил Басков.
– Да кабы знать! – Зыков вскинул руки выше головы. – Года два, считай, не лазил в шкатулку, не нужон был… Зачем он, паспорт? В полуклинику не хожу, здоровый… По санаториям не разъезжаю…
Зыков опять начал коверкать свою речь.
– Подождите, – остановил его Басков. – Два года вы в шкатулку не заглядывали, где паспорт лежал, да?
– Точно так. А може, год.
– А когда же заглянули?
Зыков лишь секунду помедлил, соображая, а потом ответил убежденно:
– Да на той неделе. В среду… Верно – в среду. Басков чувствовал, что он говорит правду, и задал следующий вопрос без всякой задней мысли:
– Зачем же паспорт понадобился?
Но этот вопрос, еще более нестрашный, чем просьба предъявить паспорт, оказал на Зыкова странное действие. Он перестал причитать, улыбнулся – явно деланно – и ответил с задушевностью, которая никак не подкреплялась настороженным выражением его прищуренных глаз, настолько прищуренных во все время их разговора, что Басков до сих пор не сумел еще определить, какого они цвета.
– Сижу, значит, вечерком, покопаться захотелось, там у меня карточки всякие, в шкатулке-то… Да вот гляньте… – Зыков поднялся со стула, направился в угол, где стоял низкий столик, а на нем большая черная шкатулка палехской работы, блестевшая лаком.
– Не надо, охотно верю, – сказал Басков, хотя он точно знал, что сейчас Зыков говорит неправду – насчет причины, по которой Зыкову захотелось покопаться в шкатулке.
– Я и в милицию заявление подал, чтобы, значит, новый паспорт выправили.
Зыков оправдывался, и Басков опять решил его успокоить, хотя, учитывая уже проявленную собеседником проницательность, это было бесполезно.
– Ну и ладно, – сказал Басков. – Червонец заплатите, и все дела.
В истории с паспортом позиция Зыкова была Баскову совершенно непонятна. С одной стороны, сосед Шальнева был встревожен вопросом о том, зачем ему понадобился паспорт, и дал явно лживый ответ, с другой – он вроде не притворялся, когда не сумел объяснить пропажу паспорта. Если тут что-то нечисто, Зыков без малейшего риска мог бы сказать, что паспорт он потерял, или придумать, как его украли.
Но были и другие варианты. Не исключено, что один из костюмов принадлежал Балакину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51