В ограблении подозревается также Петров Михаил Степанович по кличке Чистый, 1946 года рождения, судимый за ограбление квартир и организацию преступной группы, отбывавший наказание одновременно с Балакиным, освобожденный из той же колонии двумя неделями позже, живший после освобождения вместе с ним в П. и работавший грузчиком речного порта.
Дальше шло подробное описание того, каким способом был вскрыт несгораемый ящик. Басков уже знал почерк Балакина по делу, присланному из областного УВД, которое он только что прочел. Совпадение оказалось полным…
Итак, перед Басковым появился еще один объект – Петров по кличке Чистый. Какое отношение имеет он к происшедшему на бульваре Карбышева? Может, самое прямое, а может, никакого.
Хорошо бы, конечно, узнать, кто такой этот Юра, пославший неизвестному пострадавшему телеграмму с просьбой приехать. Но это, увы, из области сослагательного наклонения. Никаких «если бы» Басков терпеть не мог.
Он так и этак поворачивал и сопоставлял известные ему факты, но всякий раз получались разноцветные неубедительные сочетания, как в калейдоскопе – хоть и симметричные, но все-таки случайные. Чуть повернешь трубочку – узор совсем другой.
По правде сказать, он был. довольно нетерпелив. И иногда слишком многого от себя хотел. Он подгонял события, отлично понимая, что насиловать естественный ход событий – легкомысленное занятие, но не всегда умел сдерживать себя…
Зазвонил телефон. Басков ждал звонка Марата, но это оказался начальник МУРа.
«Ну что у тебя?» – был вопрос.
– Есть новенькое, Олег Александрович… – И Басков рассказал о сообщении из города П.
– А пострадавший жить будет? – спросил начальник.
– Состояние тяжелое, но, кажется, не умрет.
– Будем надеяться… Тебе помощь не нужна?
– Да пока обойдусь.
– Ну желаю… До понедельника.
– Всего хорошего, Олег Александрович.
Положив трубку на аппарат, Басков решил было пойти погулять на улицу, в сад напротив, но стояла жара, а в кабинете нежарко, и Басков раздумал. Часы показывали четверть пятого… Поболтать бы с Сашкой, но сын и жена уехали к его старикам на дачу в Востряково. Марату возвращаться еще рановато…
Басков сел в мягкое кресло, стоявшее спинкой к окну и, перетасовывая в уме похождения Балакина, незаметно для себя уснул.
Разбудил его звук громко захлопнутой двери – в дверях кабинета стоял возбужденный Марат.
– Есть, Алексей Николаевич!
Басков нарочито неспешно растер пальцами затекшую шею, пересел за стол, закурил сигарету а только тогда спросил:
– Что есть?
Марат поставил серый фибровый чемоданчик на подоконник, вынул из него пачку фотографий, из пачки выдернул портрет Балакина и сказал почти радостно:
– Его никто не узнал.
– Так чего же ты ликуешь?
– Чемодан узнали.
– Погоди, давай-ка по порядку. Садись и рассказывай.
Марат неохотно, но все же сел.
– Значит, так… Достал адреса… Начал с официантки, которая поближе живет… Не повезло – уехала с подругой на Москву-реку купаться… Зато со второй сразу повезло… Показал снимки – таких, говорит, вчера не было… Говорю про чемодан, она на него посмотрела и говорит: точно, сидел у нее вчера за столиком гражданин с таким вот чемоданчиком. Пил водку, закусывал ветчиной. Она его запомнила, потому что он несколько раз спускался вниз, объяснял, что ему по автомату звонить надо. Наверно, неудачно…
– Почему?
– Она говорит, расстроенный был, мрачный.
– Много пил?
– Она говорит, граммов четыреста.
– Как выглядел?
– Вот, я записал. – Марат достал из кармана блокнот, полистал его и раскрытым протянул Баскову.
Запись была краткая: «Шатен, глаза серые, нос прямой, лоб морщинистый, лицо бледное. Лет – приблизительно пятьдесят пять. Голос низкий. Производит впечатление интеллигентного человека».
– Долго он сидел? – спросил Басков.
– Часа два или три.
– Про жизнь разговора не было?
– Она же сказала, Алексей Николаевич: он не в духе был. Даже с соседями по столику ни слова, Она очень наблюдательная оказалась.
– Официантки вообще народ наблюдательный. Что дальше?
– Он когда звонить выходил, чемоданчик с собой брал. А официантке сразу задаток дал – двадцать пять рублей.
– Сколько же раз выходил?
– Пять или шесть.
– А когда совсем ушел?
– Вот тут-то и интересно, Алексей Николаевич. Она говорит, расплатился он примерно в половине одиннадцатого, она сдачу отсчитала, он оставил рубль на чай и ушел. И не очень пьяный был. А уже перед самым закрытием она его увидела у окошка буфетной, где спиртное выдают. Значит, где-то с часик побродил, а потом решил добавить.
– Буфетчицу ты навестил?
– А как же! От официантки – прямо к ней. Пожилая такая женщина, но память тоже хорошая.
– Ну-ну… И что она запомнила?
– Чемоданчик четко узнала. Портрет описала точно так, как и официантка. Он попросил налить двести коньяка, объяснил, что торопится, и за столик уже поздно было садиться. Ну она велела ему из мойки фужер принести, налила, он выпил, минералкой запил.
– Между прочим, откуда он деньги доставал, когда расплачивался? Бумажник у него был? Или как? Марат улыбнулся, довольный собой.
– Это я тоже догадался спросить. И официантка и буфетчица точно запомнили: просто из кармана вынимал, из правого брючного кармана.
Басков взял карандаш, вырвал из настольного календаря – откуда-то из апреля – неисписанный листок.
– Давай теперь посчитаем, – сказал он. Марат поднялся со стула, встал у него за правым плечом.
– Предположим, в буфете пил он пятизвездочный коньяк. Сколько это будет?
– Там же с наценкой. Сто граммов – трешник.
– Так. Пишем: шесть рублей. Плюс четыреста граммов водки по рубль двадцать. Пишем: пять рублей. Кладем на закуску два рубля, плюс – на чай. Итого – четырнадцать. Что же получается?
– А что, Алексей Николаевич? – не понял Марат.
– Протокол осмотра места происшествия читал?
– Читал.
– Сколько там у него в карманах денег нашли?
– Рубль, кажется.
– Вот именно – всего лишь рубль, один целковый.
А должно быть по крайней мере десять. Ведь он с официанткой четвертным расплачивался. Так?
– Так, Алексей Николаевич.
– Тебе это ни о чем не говорит?
– Обчистили до копейки. Значит, нападение с целью ограбления?
– Ну, сам понимаешь, игра с паспортом тут, наверно, не последний момент, но деньги нападавшему тоже нужны были.
Марат заговорил тихим, словно извиняющимся голосом, как делал всегда, когда осмеливался выдвигать собственные соображения.
– Алексей Николаевич, а если предположить, что никакой игры с паспортом не было? Может, он сам его присвоил…
Басков взглянул на Марата с любопытством.
– Предположить, конечно, можно, да нам с тобой лучше от этого не будет… Все равно личность установить надо, личность… И Балакина разыскать… И этого Чистого…
Марат задумчиво покивал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51