Лучше всего бросай все и приезжай ко мне.
– Неплохая обработка, но я так не думаю.
– Что же, попытка не пытка, – заметил Морелли.
Я отключилась и принялась раздумывать. Возможно, Морелли прав, и Ганнибал живет в доме на побережье. Выяснить это можно единственным путем: ждать и наблюдать. К двенадцати часам ночи Ганнибал так и не появился, а меня уже тошнило от сидения в машине. Я вышла и потянулась. Еще раз посмотрю, что происходит на задах дома, и поеду домой.
Я прошла по велосипедной дорожке, крепко зажав в руке перечный баллончик. Все по-прежнему. Света нигде нет. Все спят. Я приблизилась к калитке Ганнибала и посмотрела на окна второго этажа. Холодное, темное стекло. Я уже собралась уходить, но тут до меня донесся звук спускаемой в туалете воды. Откуда исходил звук, сомневаться не приходилось. Из дома Ганнибала. По спине пробежал холодок. Кто-то жил в доме Ганнибала в полной темноте. Я замерла, едва дыша, прислушиваясь каждой клеточкой моего тела. Никаких звуков и никаких признаков человеческого присутствия в доме. Я промчалась по дорожке, прыгнула в машину и рванула прочь.
* * *
Когда я вошла в квартиру, Рекс бегал по своему колесу, а Боб выскочил мне навстречу, блестя глазами и тяжело дыша в ожидании ласки и, возможно, подачки. Я поздоровалась с Рексом и дала ему изюмину. Потом протянула пару изюмин Бобу, который в благодарность так завилял хвостом, что все задняя часть его туловища заходила из стороны в сторону.
Я поставила коробку с изюмом на буфет и отправилась в ванную комнату, а когда вернулась, коробка с изюмом исчезла. Остался только мокрый, изжеванный кусок картона.
– Ты неправильно питаешься, – сказала я Бобу. – И можешь мне поверить, как специалисту, обжорство не пойдет тебе на пользу. Не успеешь оглянуться, перестанешь вмещаться в свою шкуру.
Бабушка оставила мне в гостиной одеяло и подушку. Я сбросила туфли, забралась под одеяло и через секунду заснула.
Проснулась я усталой, не соображая, где нахожусь. Два часа. Я попыталась что-либо разглядеть в темноте.
– Рейнджер?
– Откуда собака?
– Я его нянчу. Похоже, сторож из него никакой.
– Если бы он нашел ключ, то открыл бы мне дверь.
– Я знаю, взломать замок несложно, но как ты обошелся с цепочкой?
– Профессиональная тайна.
– Я ведь тем же занимаюсь.
Рейнджер протянул мне большой конверт.
– Просмотри фотографии и скажи, кого ты узнала.
Я села, зажгла настольную лампу и открыла конверт. Я опознала Александра Рамоса и Ганнибала. Там также были фотографии Улисса и Гомера и двух их двоюродных братьев. Все четверо очень походили друг на друга. Каждый из них мог быть тем человеком, которого я видела на ступеньках дома в Диле. Кроме, разумеется, Гомера, поскольку он умер. Еще там было фото женщины, сфотографированной с Гомером Рамосом. Это была изящная улыбающаяся блондинка.
– Кто это? – спросила я.
– Последняя подружка Гомера. Зовут Синтия Лотте. Она работает в городе. У кого-то в приемной.
– Господи! Теперь я ее узнаю. Она работает у моего бывшего мужа.
– Ну да, – подтвердил Рейнджер. – Мир тесен.
Я рассказала Рейнджеру о темном доме без признаков жизни, за исключением спущенной воды в туалете.
– Что бы это могло значить? – спросила я Рейнджера.
– Это значит, что в доме кто-то есть.
– Ганнибал?
– Ганнибал в Диле.
Рейнджер выключил настольную лампу и встал. На нем были черная футболка, черный плащ и грубые черные штаны, заправленные по-армейски в сапоги. Хороший прикид городского боевика. Не сомневаюсь, любой мужик, встретивший его в темном переулке, тут же бы наложил в штаны. А любая женщина облизывала бы губы и проверяла, все ли пуговицы у нее застегнуты. Засунув руки в карманы, он смотрел на меня. Я едва могла разглядеть его лицо в темноте.
– Не хотела бы ты навестить своего бывшего и проверить Синтию Лотте?
– Можно. Что-нибудь еще?
Он улыбнулся, а когда заговорил, голос был на удивление мягким:
– Только не при твоей бабуле в соседней комнате.
Вот так.
Когда он ушел, я снова надела цепочку на дверь и плюхнулась на диван. Долго вертелась, обуреваемая эротическими мыслями. Никаких сомнений, я законченная потаскушка. Я было воздела очи к небесам, но мешал потолок.
– Это все гормоны, – сказала я, обращаясь к тому, кто мог меня слушать. – Я не виновата. Слишком много гормонов.
Я встала и выпила стакан апельсинового сока. Потом вернулась на диван и еще повертелась, потому что бабушка храпела так громко, что я побаивалась, как бы она не втянула в себя собственный язык и не задохнулась бы.
* * *
– Какое прелестное утро, – заметила бабушка, проходя на кухню. – Я бы не отказалась от пирога.
Я взглянула на часы. Половина седьмого. Заставила себя сползти с дивана и направилась в ванную, где долго, мрачная и злая, стояла под душем. Выбравшись из душа, взглянула на себя в зеркало над раковиной. На подбородке вскочил огромный прыщ. Ну вот, только этого мне и не хватало. Придется ехать к бывшему мужу с прыщом на подбородке. Наверное, кара божья за вчерашнюю мысленную похоть.
Вспомнила про пистолет в коробке для печенья. Сжала пальцы в кулак, вытянув вперед указательный палец, поднесла его к виску и сказала:
– Пиф-паф.
Оделась я, подражая Рейнджеру. Черная футболка, черные брюки, черные сапоги. И большой прыщ на морде. Выглядела я, как последняя идиотка. Я сняла черную футболку, брюки и сапоги и сунула себя в белую футболку, рубашку и джинсы с небольшой дырочкой в самом неподходящем месте, которая, как я надеялась, не была заметна. Вот так должен одеваться человек с прыщом.
Когда я вышла из ванной, бабуля читала газету.
– Где ты взяла газету? – удивилась я.
– Взяла взаймы у того милого человека, что живет напротив. Хотя он пока еще об этом не знает.
Бабушка все схватывала на лету.
– У меня сегодня нет урока вождения, поэтому мы с Луизой будем смотреть жилье. Я также взглянула, нет ли интересного насчет работы, и, знаешь, предложений навалом. Есть работа для поварих, уборщиц, визажистов и продавцов автомобилей.
– Если бы тебе предложили выбирать любую работу, какая только существует в мире, что бы ты предпочла?
– Это просто. Я бы стала кинозвездой.
– Из тебя получилась бы настоящая кинозвезда, – сказала я.
– Разумеется, я бы хотела играть главные роли. Кое-что у меня уже обвисает, но ноги еще вполне приличные.
Я взглянула на бабушкины ноги, высовывающиеся из-под платья. Хм, все относительно.
Боб топтался у двери, поэтому я поспешно застегнула карабин поводка, и мы отправились гулять. Это надо же, подумала я, отправляюсь на прогулку с утра пораньше! Кто знает, может, недели через две мы с Бобом так отощаем, что мне придется покупать новую одежду. И прыщу свежий воздух тоже на пользу. Черт, а вдруг он вообще пройдет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Неплохая обработка, но я так не думаю.
– Что же, попытка не пытка, – заметил Морелли.
Я отключилась и принялась раздумывать. Возможно, Морелли прав, и Ганнибал живет в доме на побережье. Выяснить это можно единственным путем: ждать и наблюдать. К двенадцати часам ночи Ганнибал так и не появился, а меня уже тошнило от сидения в машине. Я вышла и потянулась. Еще раз посмотрю, что происходит на задах дома, и поеду домой.
Я прошла по велосипедной дорожке, крепко зажав в руке перечный баллончик. Все по-прежнему. Света нигде нет. Все спят. Я приблизилась к калитке Ганнибала и посмотрела на окна второго этажа. Холодное, темное стекло. Я уже собралась уходить, но тут до меня донесся звук спускаемой в туалете воды. Откуда исходил звук, сомневаться не приходилось. Из дома Ганнибала. По спине пробежал холодок. Кто-то жил в доме Ганнибала в полной темноте. Я замерла, едва дыша, прислушиваясь каждой клеточкой моего тела. Никаких звуков и никаких признаков человеческого присутствия в доме. Я промчалась по дорожке, прыгнула в машину и рванула прочь.
* * *
Когда я вошла в квартиру, Рекс бегал по своему колесу, а Боб выскочил мне навстречу, блестя глазами и тяжело дыша в ожидании ласки и, возможно, подачки. Я поздоровалась с Рексом и дала ему изюмину. Потом протянула пару изюмин Бобу, который в благодарность так завилял хвостом, что все задняя часть его туловища заходила из стороны в сторону.
Я поставила коробку с изюмом на буфет и отправилась в ванную комнату, а когда вернулась, коробка с изюмом исчезла. Остался только мокрый, изжеванный кусок картона.
– Ты неправильно питаешься, – сказала я Бобу. – И можешь мне поверить, как специалисту, обжорство не пойдет тебе на пользу. Не успеешь оглянуться, перестанешь вмещаться в свою шкуру.
Бабушка оставила мне в гостиной одеяло и подушку. Я сбросила туфли, забралась под одеяло и через секунду заснула.
Проснулась я усталой, не соображая, где нахожусь. Два часа. Я попыталась что-либо разглядеть в темноте.
– Рейнджер?
– Откуда собака?
– Я его нянчу. Похоже, сторож из него никакой.
– Если бы он нашел ключ, то открыл бы мне дверь.
– Я знаю, взломать замок несложно, но как ты обошелся с цепочкой?
– Профессиональная тайна.
– Я ведь тем же занимаюсь.
Рейнджер протянул мне большой конверт.
– Просмотри фотографии и скажи, кого ты узнала.
Я села, зажгла настольную лампу и открыла конверт. Я опознала Александра Рамоса и Ганнибала. Там также были фотографии Улисса и Гомера и двух их двоюродных братьев. Все четверо очень походили друг на друга. Каждый из них мог быть тем человеком, которого я видела на ступеньках дома в Диле. Кроме, разумеется, Гомера, поскольку он умер. Еще там было фото женщины, сфотографированной с Гомером Рамосом. Это была изящная улыбающаяся блондинка.
– Кто это? – спросила я.
– Последняя подружка Гомера. Зовут Синтия Лотте. Она работает в городе. У кого-то в приемной.
– Господи! Теперь я ее узнаю. Она работает у моего бывшего мужа.
– Ну да, – подтвердил Рейнджер. – Мир тесен.
Я рассказала Рейнджеру о темном доме без признаков жизни, за исключением спущенной воды в туалете.
– Что бы это могло значить? – спросила я Рейнджера.
– Это значит, что в доме кто-то есть.
– Ганнибал?
– Ганнибал в Диле.
Рейнджер выключил настольную лампу и встал. На нем были черная футболка, черный плащ и грубые черные штаны, заправленные по-армейски в сапоги. Хороший прикид городского боевика. Не сомневаюсь, любой мужик, встретивший его в темном переулке, тут же бы наложил в штаны. А любая женщина облизывала бы губы и проверяла, все ли пуговицы у нее застегнуты. Засунув руки в карманы, он смотрел на меня. Я едва могла разглядеть его лицо в темноте.
– Не хотела бы ты навестить своего бывшего и проверить Синтию Лотте?
– Можно. Что-нибудь еще?
Он улыбнулся, а когда заговорил, голос был на удивление мягким:
– Только не при твоей бабуле в соседней комнате.
Вот так.
Когда он ушел, я снова надела цепочку на дверь и плюхнулась на диван. Долго вертелась, обуреваемая эротическими мыслями. Никаких сомнений, я законченная потаскушка. Я было воздела очи к небесам, но мешал потолок.
– Это все гормоны, – сказала я, обращаясь к тому, кто мог меня слушать. – Я не виновата. Слишком много гормонов.
Я встала и выпила стакан апельсинового сока. Потом вернулась на диван и еще повертелась, потому что бабушка храпела так громко, что я побаивалась, как бы она не втянула в себя собственный язык и не задохнулась бы.
* * *
– Какое прелестное утро, – заметила бабушка, проходя на кухню. – Я бы не отказалась от пирога.
Я взглянула на часы. Половина седьмого. Заставила себя сползти с дивана и направилась в ванную, где долго, мрачная и злая, стояла под душем. Выбравшись из душа, взглянула на себя в зеркало над раковиной. На подбородке вскочил огромный прыщ. Ну вот, только этого мне и не хватало. Придется ехать к бывшему мужу с прыщом на подбородке. Наверное, кара божья за вчерашнюю мысленную похоть.
Вспомнила про пистолет в коробке для печенья. Сжала пальцы в кулак, вытянув вперед указательный палец, поднесла его к виску и сказала:
– Пиф-паф.
Оделась я, подражая Рейнджеру. Черная футболка, черные брюки, черные сапоги. И большой прыщ на морде. Выглядела я, как последняя идиотка. Я сняла черную футболку, брюки и сапоги и сунула себя в белую футболку, рубашку и джинсы с небольшой дырочкой в самом неподходящем месте, которая, как я надеялась, не была заметна. Вот так должен одеваться человек с прыщом.
Когда я вышла из ванной, бабуля читала газету.
– Где ты взяла газету? – удивилась я.
– Взяла взаймы у того милого человека, что живет напротив. Хотя он пока еще об этом не знает.
Бабушка все схватывала на лету.
– У меня сегодня нет урока вождения, поэтому мы с Луизой будем смотреть жилье. Я также взглянула, нет ли интересного насчет работы, и, знаешь, предложений навалом. Есть работа для поварих, уборщиц, визажистов и продавцов автомобилей.
– Если бы тебе предложили выбирать любую работу, какая только существует в мире, что бы ты предпочла?
– Это просто. Я бы стала кинозвездой.
– Из тебя получилась бы настоящая кинозвезда, – сказала я.
– Разумеется, я бы хотела играть главные роли. Кое-что у меня уже обвисает, но ноги еще вполне приличные.
Я взглянула на бабушкины ноги, высовывающиеся из-под платья. Хм, все относительно.
Боб топтался у двери, поэтому я поспешно застегнула карабин поводка, и мы отправились гулять. Это надо же, подумала я, отправляюсь на прогулку с утра пораньше! Кто знает, может, недели через две мы с Бобом так отощаем, что мне придется покупать новую одежду. И прыщу свежий воздух тоже на пользу. Черт, а вдруг он вообще пройдет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63