Выбора, однако, не оставалось.
Сейчас он играл роль доброго полицейского. Тули же не составляло никакого труда изображать из себя злодея, тем более что он почему-то с первого взгляда возненавидел филиппинца и не испытывал к нему ни жалости, ни сострадания. Тули угрожающе смотрел на Ангела и не видел никакой причины быть с ним более милосердным, чем со сторожевыми псами, которых он пристрелил час назад. Он считал, что Ангел достоин более жестокого обращения, нежели собаки, так как гораздо опаснее их. Тули чувствовал это инстинктивно. И Девлин, и Тули прекрасно понимали, что их пленник относится к категории людей, которые, не раздумывая, пустят в вас пулю или всадят нож, стоит буквально на миг повернуться спиной. Девлин также ни минуты не сомневался, что в случае необходимости Тули в одно мгновение перережет Ангелу глотку.
Он сварил для филиппинца кофе и предложил ему четыре таблетки болеутоляющего. Ему было наплевать, страдает Ангел или нет. Однако Девлин понимал, что против методов Тули, должно быть, не поможет никакое лекарство. Необходимо было заставить Ангела ожить и почувствовать страх.
Когда Девлин протянул таблетки, Ангел глумливо усмехнулся. Трогательную заботу он расценил по-своему, словно речь шла о милосердии или гражданских правах обвиняемого.
Тули исчез в ванной комнате, что тоже дало возможность Ангелу воспрянуть духом. Совершенно очевидно, он опасался Тули гораздо больше, чем хаоле. Заметив ухмылку филиппинца, Девлин сказал:
– Не строй из себя крутого. Я-то знаю, что твоей башке здорово досталось. – Он показал собеседнику пузырек с таблетками. – Это от головной боли. Прими несколько. – Девлин высыпал себе в рот четыре таблетки. – Мне тоже не помешает. Что это был за слон, который пытался меня прикончить?
– Мой двоюродный брат, задница. Хочешь верь, хочешь не верь, но ты можешь считать себя покойником.
Девлин сделал вид, что не обратил внимания на угрозу. Он равнодушно пожал плечами и проглотил пилюли, запив их из чашки филиппинца.
– Ну что, возьмешь или как? – спросил еще раз.
Ангел высыпал на ладонь четыре таблетки, последовав примеру противника, запил из той же чашки.
Девлин подошел к рюкзаку, вынул из него толстую папку, положил ее на стол перед Ангелом. Из ванной появился Тули, держа в руках ворох грязного белья, связанного в жгут. Увидев его, Ангел попытался подняться, но Тули грубо толкнул пленника на стул, обмотал импровизированными жгутами шею, правую руку, оставив левую свободной, тщательно привязал тщедушное тело Ангела к спинке стула.
– Какого черта ты делаешь? – возмутился тот.
Тули на вопрос не ответил, а предложил поднять левую руку. Ангел не отреагировал. Тогда Тули с удовольствием ткнул его кулаком в лицо. Ангел повиновался. Самоанец обвязал концом веревки левое запястье. Потом уложил свободную руку филиппинца на стол, потянул за веревку, пока грудь Ангела не уперлась в острый край столешницы, и обмотал другим концом веревки ножку стола.
В это время Девлин просматривал содержимое папки, не обращая ни малейшего внимания на приготовления самоанца. Это была та самая папка, которую ему передал Чоу в отеле «Мандарин» в Сан-Франциско. Тули снова вышел из комнаты и через несколько минут вернулся, держа в руках деревянный брусок около фута длиной. Он подложил брусок под вытянутую на столе левую руку Ангела.
Затем Тули покопался в ящике кухонного шкафа, вытащил из него секач для рубки мяса. Наконец удовлетворенно уселся на стул. Пока он занимался загадочными приготовлениями, Ангел едва осмеливался дышать.
– Ну хорошо, – сказал Девлин, – дело вот в чем. – Он разложил перед Ангелом фотографии растерзанного тела Билли Крэнстона. – Это ты сделал вместе со своими дружками. Возможно, ты один. Во всяком случае, ты знаешь, кто это сделал.
Ангел даже не глянул в сторону снимков. Девлин тут же сбросил с себя маску доброго дяди, схватил его за волосы и пригнул голову к фотографиям так, что тот почти уперся в них носом.
– Смотри сюда! – закричал Девлин. – Смотри, сволочь!
– Вы этого не сделаете. Вы этого не сделаете! – завопил Ангел.
– Что, черт побери, ты имеешь в виду? – взвился Девлин.
– Вы этого не сделаете, – продолжал всхлипывать Ангел.
Девлин за волосы оттянул голову филиппинца назад.
– Отчего же? Ты хочешь сказать, что это противозаконно? Что, я нарушаю твои права?
– Да, – взвизгнул Ангел.
– Посмотри лучше на фотографии. Твои права закончились вместе с его жизнью. Больше прав у тебя нет. Нет другого закона, кроме меня. Ты понял?
Ангел с ужасом смотрел на Девлина в упор.
– Ты знаешь, какими были здесь законы до того, как дерьмо вроде тебя приплыло на этот остров?
Прежде чем появились хаоле вроде меня? – Девлин указал на Тули. – Он был тогда здесь законом. Такие люди, как он. С подонками вроде тебя поступали так же, как мы сейчас поступим с тобой. Ты нарушил капу. Лишился доверия. Растоптал закон человеческого общества. Они бы повесили тебя вниз головой, располосовали на куски и оставили подыхать. Ты бы уже был на том свете. А я даю тебе шанс.
– Чего вы хотите?
– Правды. Все, что ты знаешь. А если не уверен, что сможешь сказать правду... – Девлин многозначительно взглянул на Тули.
Самоанец перевернул секач тупой стороной и ударил им по кисти привязанной руки Ангела. Собственно, даже не ударил, а просто опустил. Позволил секачу упасть под собственным весом. И все же сустав одного из пальцев не выдержал и хрустнул. Тули вновь поднял секач и на этот раз действительно ударил острой стороной лезвия в нескольких дюймах от руки Ангела. Доска расщепилась вдоль, стол подпрыгнул. Девлин опять заговорил. Теперь голос его звучал тихо и размеренно:
– Что ж, приступим. Буду предельно откровенен, – он откинулся на спинку стула. – Я не смог бы разговаривать с тобой, прибегая к помощи секача, тут у меня духу не хватит. Но вот он сможет. И сделает это. Посмотри на него, Ангел. Взгляни ему в глаза внимательно.
Ангел покорно повернул голову и посмотрел на Тули. И заговорил. Он говорил долго и много. Девлин сверялся с записями в папке, заставляя повторять отдельные эпизоды, чтобы тщательно отделить правду от лжи. По-английски Ангел говорил плохо, Девлин с трудом понимал его.
Хуже всего, что филиппинец был готов наговорить всяческой чуши, лишь бы Девлин остался доволен. Это страшно злило и выбивало из колеи. Через три часа, заполненных ложью и полуправдой, Тули, наконец, раздраженно сказал:
– Дерьмо все это.
Он поднялся и ударил секачом по большому пальцу руки Ангела. Тот дико вскрикнул и жалобно заскулил. Девлину стало смешно. Человек плакал и причитал. Длинные волосы, маленькая испанская бородка придавали ему карикатурный вид. Он скулил и жаловался, словно ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Сейчас он играл роль доброго полицейского. Тули же не составляло никакого труда изображать из себя злодея, тем более что он почему-то с первого взгляда возненавидел филиппинца и не испытывал к нему ни жалости, ни сострадания. Тули угрожающе смотрел на Ангела и не видел никакой причины быть с ним более милосердным, чем со сторожевыми псами, которых он пристрелил час назад. Он считал, что Ангел достоин более жестокого обращения, нежели собаки, так как гораздо опаснее их. Тули чувствовал это инстинктивно. И Девлин, и Тули прекрасно понимали, что их пленник относится к категории людей, которые, не раздумывая, пустят в вас пулю или всадят нож, стоит буквально на миг повернуться спиной. Девлин также ни минуты не сомневался, что в случае необходимости Тули в одно мгновение перережет Ангелу глотку.
Он сварил для филиппинца кофе и предложил ему четыре таблетки болеутоляющего. Ему было наплевать, страдает Ангел или нет. Однако Девлин понимал, что против методов Тули, должно быть, не поможет никакое лекарство. Необходимо было заставить Ангела ожить и почувствовать страх.
Когда Девлин протянул таблетки, Ангел глумливо усмехнулся. Трогательную заботу он расценил по-своему, словно речь шла о милосердии или гражданских правах обвиняемого.
Тули исчез в ванной комнате, что тоже дало возможность Ангелу воспрянуть духом. Совершенно очевидно, он опасался Тули гораздо больше, чем хаоле. Заметив ухмылку филиппинца, Девлин сказал:
– Не строй из себя крутого. Я-то знаю, что твоей башке здорово досталось. – Он показал собеседнику пузырек с таблетками. – Это от головной боли. Прими несколько. – Девлин высыпал себе в рот четыре таблетки. – Мне тоже не помешает. Что это был за слон, который пытался меня прикончить?
– Мой двоюродный брат, задница. Хочешь верь, хочешь не верь, но ты можешь считать себя покойником.
Девлин сделал вид, что не обратил внимания на угрозу. Он равнодушно пожал плечами и проглотил пилюли, запив их из чашки филиппинца.
– Ну что, возьмешь или как? – спросил еще раз.
Ангел высыпал на ладонь четыре таблетки, последовав примеру противника, запил из той же чашки.
Девлин подошел к рюкзаку, вынул из него толстую папку, положил ее на стол перед Ангелом. Из ванной появился Тули, держа в руках ворох грязного белья, связанного в жгут. Увидев его, Ангел попытался подняться, но Тули грубо толкнул пленника на стул, обмотал импровизированными жгутами шею, правую руку, оставив левую свободной, тщательно привязал тщедушное тело Ангела к спинке стула.
– Какого черта ты делаешь? – возмутился тот.
Тули на вопрос не ответил, а предложил поднять левую руку. Ангел не отреагировал. Тогда Тули с удовольствием ткнул его кулаком в лицо. Ангел повиновался. Самоанец обвязал концом веревки левое запястье. Потом уложил свободную руку филиппинца на стол, потянул за веревку, пока грудь Ангела не уперлась в острый край столешницы, и обмотал другим концом веревки ножку стола.
В это время Девлин просматривал содержимое папки, не обращая ни малейшего внимания на приготовления самоанца. Это была та самая папка, которую ему передал Чоу в отеле «Мандарин» в Сан-Франциско. Тули снова вышел из комнаты и через несколько минут вернулся, держа в руках деревянный брусок около фута длиной. Он подложил брусок под вытянутую на столе левую руку Ангела.
Затем Тули покопался в ящике кухонного шкафа, вытащил из него секач для рубки мяса. Наконец удовлетворенно уселся на стул. Пока он занимался загадочными приготовлениями, Ангел едва осмеливался дышать.
– Ну хорошо, – сказал Девлин, – дело вот в чем. – Он разложил перед Ангелом фотографии растерзанного тела Билли Крэнстона. – Это ты сделал вместе со своими дружками. Возможно, ты один. Во всяком случае, ты знаешь, кто это сделал.
Ангел даже не глянул в сторону снимков. Девлин тут же сбросил с себя маску доброго дяди, схватил его за волосы и пригнул голову к фотографиям так, что тот почти уперся в них носом.
– Смотри сюда! – закричал Девлин. – Смотри, сволочь!
– Вы этого не сделаете. Вы этого не сделаете! – завопил Ангел.
– Что, черт побери, ты имеешь в виду? – взвился Девлин.
– Вы этого не сделаете, – продолжал всхлипывать Ангел.
Девлин за волосы оттянул голову филиппинца назад.
– Отчего же? Ты хочешь сказать, что это противозаконно? Что, я нарушаю твои права?
– Да, – взвизгнул Ангел.
– Посмотри лучше на фотографии. Твои права закончились вместе с его жизнью. Больше прав у тебя нет. Нет другого закона, кроме меня. Ты понял?
Ангел с ужасом смотрел на Девлина в упор.
– Ты знаешь, какими были здесь законы до того, как дерьмо вроде тебя приплыло на этот остров?
Прежде чем появились хаоле вроде меня? – Девлин указал на Тули. – Он был тогда здесь законом. Такие люди, как он. С подонками вроде тебя поступали так же, как мы сейчас поступим с тобой. Ты нарушил капу. Лишился доверия. Растоптал закон человеческого общества. Они бы повесили тебя вниз головой, располосовали на куски и оставили подыхать. Ты бы уже был на том свете. А я даю тебе шанс.
– Чего вы хотите?
– Правды. Все, что ты знаешь. А если не уверен, что сможешь сказать правду... – Девлин многозначительно взглянул на Тули.
Самоанец перевернул секач тупой стороной и ударил им по кисти привязанной руки Ангела. Собственно, даже не ударил, а просто опустил. Позволил секачу упасть под собственным весом. И все же сустав одного из пальцев не выдержал и хрустнул. Тули вновь поднял секач и на этот раз действительно ударил острой стороной лезвия в нескольких дюймах от руки Ангела. Доска расщепилась вдоль, стол подпрыгнул. Девлин опять заговорил. Теперь голос его звучал тихо и размеренно:
– Что ж, приступим. Буду предельно откровенен, – он откинулся на спинку стула. – Я не смог бы разговаривать с тобой, прибегая к помощи секача, тут у меня духу не хватит. Но вот он сможет. И сделает это. Посмотри на него, Ангел. Взгляни ему в глаза внимательно.
Ангел покорно повернул голову и посмотрел на Тули. И заговорил. Он говорил долго и много. Девлин сверялся с записями в папке, заставляя повторять отдельные эпизоды, чтобы тщательно отделить правду от лжи. По-английски Ангел говорил плохо, Девлин с трудом понимал его.
Хуже всего, что филиппинец был готов наговорить всяческой чуши, лишь бы Девлин остался доволен. Это страшно злило и выбивало из колеи. Через три часа, заполненных ложью и полуправдой, Тули, наконец, раздраженно сказал:
– Дерьмо все это.
Он поднялся и ударил секачом по большому пальцу руки Ангела. Тот дико вскрикнул и жалобно заскулил. Девлину стало смешно. Человек плакал и причитал. Длинные волосы, маленькая испанская бородка придавали ему карикатурный вид. Он скулил и жаловался, словно ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121