Среди них было немало женщин, оплакивавших осужденного преступника». Его конкуренты из газет «Эйдж» и «Аргус» послали репортеров за материалом о сенсационном событии, а Фрэнк решил, что эта новость достойна того, чтобы ее освещал сам владелец «Таймс».
– Ну, вот и все, – сказал один из толпы газетчиков, стоявших неподалеку от эшафота. – Думаю, что самое время подкрепиться пирогом с говядиной и почками в ресторане «У Люси». После этих повешений аппетит разгуливается.
Фрэнк бросил взгляд на часы. У него была назначена встреча за ленчем с президентом Первого мельбурнского банка. Но времени вполне хватало, чтобы отвезти материал в редакцию; он должен войти в дневной выпуск. Фрэнк был доволен получившимся репортажем и считал, что выпуск его газеты по продажам превзойдет остальные издания. Особенно если учесть, что отчет должен был появиться в сопровождении созданных воображением Айви иллюстраций, изображающих шайку Лангтри и позорную перестрелку у Гленроуан. Фрэнк не виделся с Айви две недели и вдруг подумал, что она, должно быть, скучает по нему и ей одиноко. Выходя за ворота тюрьмы и пожимая руку служащему, Фрэнк сказал себе, что обязательно должен увидеться с Айви, как бы ни складывался вечер.
Время его занимали не только газетные дела. Проснувшись однажды утром, он вдруг осознал, что ему ни много ни мало сорок три года. И этот факт заставил его призадуматься о будущем: о будущем Лизмора, «Таймс» и рода Даунз. Пора было жениться и обзаводиться семьей. Но подобная перспектива совсем его не прельщала. Он был счастлив с Айви раньше, и теперь ему было так же хорошо с ней. Если бы они могли и дальше сохранить все, как есть. Если бы он только мог жениться на ней. Но об этом не могло быть и речи. Для Фрэнка цель женитьбы состояла в рождении наследников, а он был уверен, что у Айви не может быть детей.
Стоило ему едва заметно намекнуть, что он в поисках жены, как приглашения посыпались, словно из рога изобилия: на ужин туда, на бал сюда, то на прием, то на праздник. Ему представлялось, что известие о том, что Фрэнк Даунз ищет жену, распространялось по Мельбурну, к.1к пожар в сухом лесу. Каждая мать, имеющая дочь на выданье, узнала, что на горизонте появился весьма завидный жених. Он называл это «эхом тамтама», когда его камердинер появлялся с очередным подносом, полным приглашений. Они шептались и перешептывались, устраивали заговоры, рассчитывала на удачу каждая мать, уважающая себя и умеющая распорядиться банковским счетом мужа.
И он принялся ходить по бесконечным праздникам, балам, обедам и ужинам, где надо было без конца улыбаться, пить плохое виски и проводить время в обществе невзрачных дочек и властных, дородных мамаш, которые спали и видели, как бы заполучить в зятья самого издателя «Таймс». Фрэнка суета эта утомляла, и бывали моменты, когда ему казалось, что игра не стоит свеч. Но потом он смотрел на только что возведенное десятиэтажное здание редакции, думал о растущем тираже газеты, об ухоженной усадьбе в Лизморе и пустых, нежилых комнатах особняка и говорил себе, что поступает правильно. К тому же это был его долг. Долг мужчины оставить после себя наследника.
Но, как оказалось, найти жену было делом весьма нелегким. Он не считал свои запросы непомерными. Ему нужна была жена с умом, милая, приятная, которая бы знала, как вести дела в большом доме и управляться с полным штатом прислуги, не отвлекая его по пустякам. Но пока он находил недостатки во всех молодых женщинах, с которыми успел познакомиться. В середине званого ужина он вдруг начинал думать: нет, она без меры болтлива или чересчур мала ростом, или слишком начитанная. Фрэнк пришел к выводу, что пока не определился, что именно он хочет, но точно знал, что ему не нужно, а как раз это он и встречал в гостиных Мельбурна. Поток приглашений не иссякал. Он не мог не признать, что такая суета в какой-то степени льстила его мужскому самолюбию. Однако Фрэнк не питал никаких иллюзий на этот счет, хорошо понимая, что такое внезапное влечение к нему незамужних женщин Мельбурна вызвано отнюдь не их пылкими чувствами. Он выглядел на все свои сорок три года, стал внешне еще солиднее, чем раньше, отрастил брюшко, и шевелюра у него начала заметно редеть. Фрэнк знал, что их интересовало. И мужчины и женщины, все, у кого хватало ума, хотели и стремились к одному и тому же: деньгам и власти. А Фрэнк Даунз обладал тем и другим.
Фрэнк шел по Коллинз-стрит среди многочисленных мельбурнцев, не обращавших, казалось, внимания на августовский холод, и настроение у него постепенно поднималось. Владелец «Мельбурн таймс» пребывал в хорошем расположении духа, несмотря на затянувшие небо грузные черные тучи. Дела шли очень неплохо и в газете, и в Лизморе. Неуклонно рос тираж «Таймс», как никогда высокие доходы принесла продажа шерсти и ланолина. А еще у него была Айви. И по этой причине, как полагал Фрэнк, ему казалось, что в других женщинах чего-то недостает. Айви очень подходила ему, любящая и преданная, она охотно поддерживала разговор обо всем, что творится в мире, была всегда готова посмеяться вместе с ним, а иногда даже журила его. Ему нравилась ее склонность к независимости и манера высказывать свое мнение. Близость доставляла ей удовольствие, и она редко отказывала ему.
Фрэнк задержался у края тротуара, ожидая момента, чтобы перейти улицу, и тут его внимание привлек крупный заголовок в «Аргусе» – конкурентке «Таймс»: «Имеется свидетельство: белый человек нашел приют у аборигенов». Фрэнк купил газету и быстро пробежал глазами заметку о том, как во время путешествия по Большой пустыне в Западной Австралии исследователи нашли скалу с выбитыми на ней буквами С, У и датой 14 января 1848 года. В статье говорилось о том, что, как было известно, человек по имени Сэм Уэйнрайт и четыре его спутника в 1848 году отважились отправиться в Большую пустыню с измерением пересечь Австралию и пройти из Перта в Сидней. С тех пор о них не было никаких известий. Но скала с надписью находилась неподалеку от поселения аборигенов, и они рассказали путешественникам, что с ними пятнадцать лет до самой своей смерти жил белый человек. Обычно такие увлекательные сообщения публиковались в «Таймс». И Фрэнку не понравилось, что «Аргус» его обошел. Он сказал себе, что обязательно поручит своему репортеру Эрику Грэхему узнать, нет ли еще каких-либо интересных фактов, касающихся этой истории.
Фрэнк поспешил через улицу, думая о недавней поездке Джоанны Уэстбрук в Новый Южный Уэльс в миссию Карра-Карра. Глава миссии обещал ей раздобыть код к стенографическому письму, использованному ее дедом, и Фрэнк возлагал на этот перевод большие надежды. Вся на история обещала сенсацию. Фрэнк не мог дождаться расшифровки этих загадочных записей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Ну, вот и все, – сказал один из толпы газетчиков, стоявших неподалеку от эшафота. – Думаю, что самое время подкрепиться пирогом с говядиной и почками в ресторане «У Люси». После этих повешений аппетит разгуливается.
Фрэнк бросил взгляд на часы. У него была назначена встреча за ленчем с президентом Первого мельбурнского банка. Но времени вполне хватало, чтобы отвезти материал в редакцию; он должен войти в дневной выпуск. Фрэнк был доволен получившимся репортажем и считал, что выпуск его газеты по продажам превзойдет остальные издания. Особенно если учесть, что отчет должен был появиться в сопровождении созданных воображением Айви иллюстраций, изображающих шайку Лангтри и позорную перестрелку у Гленроуан. Фрэнк не виделся с Айви две недели и вдруг подумал, что она, должно быть, скучает по нему и ей одиноко. Выходя за ворота тюрьмы и пожимая руку служащему, Фрэнк сказал себе, что обязательно должен увидеться с Айви, как бы ни складывался вечер.
Время его занимали не только газетные дела. Проснувшись однажды утром, он вдруг осознал, что ему ни много ни мало сорок три года. И этот факт заставил его призадуматься о будущем: о будущем Лизмора, «Таймс» и рода Даунз. Пора было жениться и обзаводиться семьей. Но подобная перспектива совсем его не прельщала. Он был счастлив с Айви раньше, и теперь ему было так же хорошо с ней. Если бы они могли и дальше сохранить все, как есть. Если бы он только мог жениться на ней. Но об этом не могло быть и речи. Для Фрэнка цель женитьбы состояла в рождении наследников, а он был уверен, что у Айви не может быть детей.
Стоило ему едва заметно намекнуть, что он в поисках жены, как приглашения посыпались, словно из рога изобилия: на ужин туда, на бал сюда, то на прием, то на праздник. Ему представлялось, что известие о том, что Фрэнк Даунз ищет жену, распространялось по Мельбурну, к.1к пожар в сухом лесу. Каждая мать, имеющая дочь на выданье, узнала, что на горизонте появился весьма завидный жених. Он называл это «эхом тамтама», когда его камердинер появлялся с очередным подносом, полным приглашений. Они шептались и перешептывались, устраивали заговоры, рассчитывала на удачу каждая мать, уважающая себя и умеющая распорядиться банковским счетом мужа.
И он принялся ходить по бесконечным праздникам, балам, обедам и ужинам, где надо было без конца улыбаться, пить плохое виски и проводить время в обществе невзрачных дочек и властных, дородных мамаш, которые спали и видели, как бы заполучить в зятья самого издателя «Таймс». Фрэнка суета эта утомляла, и бывали моменты, когда ему казалось, что игра не стоит свеч. Но потом он смотрел на только что возведенное десятиэтажное здание редакции, думал о растущем тираже газеты, об ухоженной усадьбе в Лизморе и пустых, нежилых комнатах особняка и говорил себе, что поступает правильно. К тому же это был его долг. Долг мужчины оставить после себя наследника.
Но, как оказалось, найти жену было делом весьма нелегким. Он не считал свои запросы непомерными. Ему нужна была жена с умом, милая, приятная, которая бы знала, как вести дела в большом доме и управляться с полным штатом прислуги, не отвлекая его по пустякам. Но пока он находил недостатки во всех молодых женщинах, с которыми успел познакомиться. В середине званого ужина он вдруг начинал думать: нет, она без меры болтлива или чересчур мала ростом, или слишком начитанная. Фрэнк пришел к выводу, что пока не определился, что именно он хочет, но точно знал, что ему не нужно, а как раз это он и встречал в гостиных Мельбурна. Поток приглашений не иссякал. Он не мог не признать, что такая суета в какой-то степени льстила его мужскому самолюбию. Однако Фрэнк не питал никаких иллюзий на этот счет, хорошо понимая, что такое внезапное влечение к нему незамужних женщин Мельбурна вызвано отнюдь не их пылкими чувствами. Он выглядел на все свои сорок три года, стал внешне еще солиднее, чем раньше, отрастил брюшко, и шевелюра у него начала заметно редеть. Фрэнк знал, что их интересовало. И мужчины и женщины, все, у кого хватало ума, хотели и стремились к одному и тому же: деньгам и власти. А Фрэнк Даунз обладал тем и другим.
Фрэнк шел по Коллинз-стрит среди многочисленных мельбурнцев, не обращавших, казалось, внимания на августовский холод, и настроение у него постепенно поднималось. Владелец «Мельбурн таймс» пребывал в хорошем расположении духа, несмотря на затянувшие небо грузные черные тучи. Дела шли очень неплохо и в газете, и в Лизморе. Неуклонно рос тираж «Таймс», как никогда высокие доходы принесла продажа шерсти и ланолина. А еще у него была Айви. И по этой причине, как полагал Фрэнк, ему казалось, что в других женщинах чего-то недостает. Айви очень подходила ему, любящая и преданная, она охотно поддерживала разговор обо всем, что творится в мире, была всегда готова посмеяться вместе с ним, а иногда даже журила его. Ему нравилась ее склонность к независимости и манера высказывать свое мнение. Близость доставляла ей удовольствие, и она редко отказывала ему.
Фрэнк задержался у края тротуара, ожидая момента, чтобы перейти улицу, и тут его внимание привлек крупный заголовок в «Аргусе» – конкурентке «Таймс»: «Имеется свидетельство: белый человек нашел приют у аборигенов». Фрэнк купил газету и быстро пробежал глазами заметку о том, как во время путешествия по Большой пустыне в Западной Австралии исследователи нашли скалу с выбитыми на ней буквами С, У и датой 14 января 1848 года. В статье говорилось о том, что, как было известно, человек по имени Сэм Уэйнрайт и четыре его спутника в 1848 году отважились отправиться в Большую пустыню с измерением пересечь Австралию и пройти из Перта в Сидней. С тех пор о них не было никаких известий. Но скала с надписью находилась неподалеку от поселения аборигенов, и они рассказали путешественникам, что с ними пятнадцать лет до самой своей смерти жил белый человек. Обычно такие увлекательные сообщения публиковались в «Таймс». И Фрэнку не понравилось, что «Аргус» его обошел. Он сказал себе, что обязательно поручит своему репортеру Эрику Грэхему узнать, нет ли еще каких-либо интересных фактов, касающихся этой истории.
Фрэнк поспешил через улицу, думая о недавней поездке Джоанны Уэстбрук в Новый Южный Уэльс в миссию Карра-Карра. Глава миссии обещал ей раздобыть код к стенографическому письму, использованному ее дедом, и Фрэнк возлагал на этот перевод большие надежды. Вся на история обещала сенсацию. Фрэнк не мог дождаться расшифровки этих загадочных записей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149