Они убили всех. В ту ночь я потеряла отца, мать, двух сестёр, брата. Меня подвергли насилию, а потом избили до полусмерти. Среди более чем ста человек я одна осталась в живых и то потому, что они приняли меня за мёртвую. Я была такой, как все остальные дети, но после того, что случилось, навсегда осталась калекой, уродиной.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – не поднимая головы, глухим голосом спросил Филипп.
– Затем, что у нас схожие судьбы и общие враги. В отличие от тебя, я не забыла ту ночь и сумела найти истинных виновников. Я потратила десять лет своей жизни для того, чтобы войти в доверие к ним. Я делала это лишь с единственной целью – наказать убийц! Тех, что убили и твою мать, тех, что пытались убить тебя, тех, что убили епископа Мелеструа и пытались убить Луизу.
– Ты ошибаешься. Луиза сама приняла яд, – Филипп оторвался от скамьи и повернулся лицом к карлице. В ответ она с непоколебимой уверенностью отрицательно покачала головой.
– Это ты ошибаешься…
– Она прислала мне письмо. Она приняла яд из ненависти ко мне!
– Мне неведомо, что она тебе писала. Могу лишь с уверенностью сказать, что она не могла этого сделать. Да и откуда она могла взять Патриций – яд, о котором знают всего лишь несколько человек?
– Зачем кому-то убивать дочь герцога Бургундского?
Это мог сделать лишь я – враг всего, что носит имя герцога Бургундского!
– Ты не понимаешь. Они хотят убить не её, а его – будущего наследника арманьяков!
– Кто они? – в упор спросил Филипп. – Ты всё время говоришь о неких таинственных врагах. Назови наконец имя этих врагов!
– Имя этих врагов – орден чернокнижников и убийц, что именуют себя «Лионскими Бедняками».
Филипп с величайшим недоверием смотрел на карлицу. Как он ни пытался понять смысл её слов, ничего не получалось. Он не видел причин, следовательно, это не могло быть правдой.
– Даже если этот орден действительно существует, – медленно выговаривая слова, произнёс Филипп, – зачем им убивать, как ты говоришь, мою мать? Зачем убивать епископа? И чем может быть опасен ещё не родившийся ребёнок?
– Как я могла узнать, что тебя собираются убить? – ответила вопросом на вопрос карлица. – Разве ты забыл, кто предупредил тебя? Я состою в ордене и знаю всё, что происходит или должно произойти. Но если ты не веришь мне, – продолжала карлица, – может, поверишь епископу Мелеструа? Вспомни те слова, что он сказал тебе перед смертью.
Филипп вздрогнул. Он повторял эти слова тысячи раз, пытаясь понять их значение.
– Они постараются убить её. Береги её, – словно во сне повторил слова Мелеструа Филипп.
– Сейчас ты понимаешь, кого он имел в виду?
– Но откуда, откуда он мог знать? – вскричал Филипп. – Откуда он мог знать, что произойдёт?
– Правда в том, – отвечала на вопрос карлица, – что орден обладает знаниями, не доступными другим смертным. Правда в том, что насилие было предопределено много лет назад, как и рождение твоего сына. Орден знает, что ты тот, кто может обрушить и уничтожить их, как не сомневается в том, что рождение твоего сына принесёт им неминуемую гибель. Им это предсказано много лет назад. И предсказание с роковой точностью преследует орден. Именно они подбили герцога Бургундского на убийство герцога Орлеанского. Именно они столкнули между собой арманьяков и бургундцев, развязав кровопролитную войну, которая могла привести к смерти их злейших врагов и ввергнуть Францию в хаос, чего они и желали более всего. Ибо кто может видеть гнусность творимых им дел, когда вокруг льются реки крови. Это они настроили горожан Парижа против арманьяков и в последующем возглавляли избиение ваших сторонников. Они направили убийц после казни. Кабош, убивший твою мать, состоял в ордене. Человека, который пустил в тебя стрелу и едва не убил, зовут Гилберт де Лануа. Он служит канцлером у герцога Бургундского. А в ордене он второй человек по своей значимости. И пока вы проливаете кровь друг друга, – с горящими глазами продолжала говорить карлица, – орден становится всё более могущественным, черпая в вашей вражде всё новые силы. Ты спрашивал, чем может быть опасен для ордена твой сын? Его рождение может принести мир, а в последующем и объединить ваши кланы. Орден опасается этого более всего. Ты единственный, кто может бороться с орденом, ибо не только обладаешь силой, но и знаниями, что гораздо важнее. Если ты решишься бороться с орденом, я стану твоими глазами и ушами. Я буду помогать тебе всем, что только в моих силах, но прежде… ты должен решить, как поступить с Луизой. Её сможешь защитить лишь ты один. Без твоей помощи убийцы рано или поздно настигнут её.
Филипп, который слушал всё это время молча карлицу, негромко произнёс:
– Оставь меня одного. Я должен подумать над твоими словами. Позаботься о Луизе. Завтра ты услышишь мой ответ.
Сказав эти слова, Филипп принял положение, в котором он пребывал до появления Мемфизы. Мемфиза молча ушла, оставляя его наедине с мыслями.
Филипп провёл одну из самых тяжёлых ночей в своей жизни. Тысячи вопросов роились в его голове. Он вспоминал каждое слово Мемфизы и сопоставлял с тем, что видел сам. Мысли сменяли одну за другой. Филипп всё больше убеждался в искренности Мемфизы. Пусть она руководствовалась собственным чувством мести, но нельзя было отрицать очевидную истину. Она показала себя истинным и преданным другом. Она дважды спасла его жизнь. Она спасает жизнь Луизы. «Если она говорит правду, – напряжённо размышлял Филипп, – то налицо ещё более страшный враг, нежели герцог Бургундский. Все покушения на собственную жизнь я приписывал герцогу Бургундскому, но разве он мог знать, что я отправлюсь к Мелеструа? Нет, – сразу же ответил себе Филипп, – к тому же само нападение и эти люди в монашеских одеяниях, которые очень походили на тех, что были с Кабошем».
Всё сходилось на ордене. Всё подтверждало слова Мемфизы. Он почти отчётливо почувствовал, что у него появился новый враг. Невидимый и оттого более опасный. Он не знал, как будет с ним бороться, но не сомневался, что отныне их гибель станет его основной задачей. Пока они живы, и он, и все его близкие находятся под нависнувшим над их головой топором, который может опуститься в любую минуту. «Что же делать? Что же делать? – задавался вопросом Филипп, – и как поступить с Луизой?» Да, он её обесчестил, да, она носит его ребёнка. Но как он может отказаться от Мирианды, которую любит? Как он может отказаться от брака с ней? И как он может жениться на девушке, отца которого собирается убить? «Нет, нет, это невозможно, – думал Филипп, – я сумею защитить Луизу, я дам ей всё, что только она пожелает, кроме своего имени. Да, да, так и будет, – решил Филипп. – Я поселю её в замке. Она ни в чём не будет нуждаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Зачем ты мне это рассказываешь? – не поднимая головы, глухим голосом спросил Филипп.
– Затем, что у нас схожие судьбы и общие враги. В отличие от тебя, я не забыла ту ночь и сумела найти истинных виновников. Я потратила десять лет своей жизни для того, чтобы войти в доверие к ним. Я делала это лишь с единственной целью – наказать убийц! Тех, что убили и твою мать, тех, что пытались убить тебя, тех, что убили епископа Мелеструа и пытались убить Луизу.
– Ты ошибаешься. Луиза сама приняла яд, – Филипп оторвался от скамьи и повернулся лицом к карлице. В ответ она с непоколебимой уверенностью отрицательно покачала головой.
– Это ты ошибаешься…
– Она прислала мне письмо. Она приняла яд из ненависти ко мне!
– Мне неведомо, что она тебе писала. Могу лишь с уверенностью сказать, что она не могла этого сделать. Да и откуда она могла взять Патриций – яд, о котором знают всего лишь несколько человек?
– Зачем кому-то убивать дочь герцога Бургундского?
Это мог сделать лишь я – враг всего, что носит имя герцога Бургундского!
– Ты не понимаешь. Они хотят убить не её, а его – будущего наследника арманьяков!
– Кто они? – в упор спросил Филипп. – Ты всё время говоришь о неких таинственных врагах. Назови наконец имя этих врагов!
– Имя этих врагов – орден чернокнижников и убийц, что именуют себя «Лионскими Бедняками».
Филипп с величайшим недоверием смотрел на карлицу. Как он ни пытался понять смысл её слов, ничего не получалось. Он не видел причин, следовательно, это не могло быть правдой.
– Даже если этот орден действительно существует, – медленно выговаривая слова, произнёс Филипп, – зачем им убивать, как ты говоришь, мою мать? Зачем убивать епископа? И чем может быть опасен ещё не родившийся ребёнок?
– Как я могла узнать, что тебя собираются убить? – ответила вопросом на вопрос карлица. – Разве ты забыл, кто предупредил тебя? Я состою в ордене и знаю всё, что происходит или должно произойти. Но если ты не веришь мне, – продолжала карлица, – может, поверишь епископу Мелеструа? Вспомни те слова, что он сказал тебе перед смертью.
Филипп вздрогнул. Он повторял эти слова тысячи раз, пытаясь понять их значение.
– Они постараются убить её. Береги её, – словно во сне повторил слова Мелеструа Филипп.
– Сейчас ты понимаешь, кого он имел в виду?
– Но откуда, откуда он мог знать? – вскричал Филипп. – Откуда он мог знать, что произойдёт?
– Правда в том, – отвечала на вопрос карлица, – что орден обладает знаниями, не доступными другим смертным. Правда в том, что насилие было предопределено много лет назад, как и рождение твоего сына. Орден знает, что ты тот, кто может обрушить и уничтожить их, как не сомневается в том, что рождение твоего сына принесёт им неминуемую гибель. Им это предсказано много лет назад. И предсказание с роковой точностью преследует орден. Именно они подбили герцога Бургундского на убийство герцога Орлеанского. Именно они столкнули между собой арманьяков и бургундцев, развязав кровопролитную войну, которая могла привести к смерти их злейших врагов и ввергнуть Францию в хаос, чего они и желали более всего. Ибо кто может видеть гнусность творимых им дел, когда вокруг льются реки крови. Это они настроили горожан Парижа против арманьяков и в последующем возглавляли избиение ваших сторонников. Они направили убийц после казни. Кабош, убивший твою мать, состоял в ордене. Человека, который пустил в тебя стрелу и едва не убил, зовут Гилберт де Лануа. Он служит канцлером у герцога Бургундского. А в ордене он второй человек по своей значимости. И пока вы проливаете кровь друг друга, – с горящими глазами продолжала говорить карлица, – орден становится всё более могущественным, черпая в вашей вражде всё новые силы. Ты спрашивал, чем может быть опасен для ордена твой сын? Его рождение может принести мир, а в последующем и объединить ваши кланы. Орден опасается этого более всего. Ты единственный, кто может бороться с орденом, ибо не только обладаешь силой, но и знаниями, что гораздо важнее. Если ты решишься бороться с орденом, я стану твоими глазами и ушами. Я буду помогать тебе всем, что только в моих силах, но прежде… ты должен решить, как поступить с Луизой. Её сможешь защитить лишь ты один. Без твоей помощи убийцы рано или поздно настигнут её.
Филипп, который слушал всё это время молча карлицу, негромко произнёс:
– Оставь меня одного. Я должен подумать над твоими словами. Позаботься о Луизе. Завтра ты услышишь мой ответ.
Сказав эти слова, Филипп принял положение, в котором он пребывал до появления Мемфизы. Мемфиза молча ушла, оставляя его наедине с мыслями.
Филипп провёл одну из самых тяжёлых ночей в своей жизни. Тысячи вопросов роились в его голове. Он вспоминал каждое слово Мемфизы и сопоставлял с тем, что видел сам. Мысли сменяли одну за другой. Филипп всё больше убеждался в искренности Мемфизы. Пусть она руководствовалась собственным чувством мести, но нельзя было отрицать очевидную истину. Она показала себя истинным и преданным другом. Она дважды спасла его жизнь. Она спасает жизнь Луизы. «Если она говорит правду, – напряжённо размышлял Филипп, – то налицо ещё более страшный враг, нежели герцог Бургундский. Все покушения на собственную жизнь я приписывал герцогу Бургундскому, но разве он мог знать, что я отправлюсь к Мелеструа? Нет, – сразу же ответил себе Филипп, – к тому же само нападение и эти люди в монашеских одеяниях, которые очень походили на тех, что были с Кабошем».
Всё сходилось на ордене. Всё подтверждало слова Мемфизы. Он почти отчётливо почувствовал, что у него появился новый враг. Невидимый и оттого более опасный. Он не знал, как будет с ним бороться, но не сомневался, что отныне их гибель станет его основной задачей. Пока они живы, и он, и все его близкие находятся под нависнувшим над их головой топором, который может опуститься в любую минуту. «Что же делать? Что же делать? – задавался вопросом Филипп, – и как поступить с Луизой?» Да, он её обесчестил, да, она носит его ребёнка. Но как он может отказаться от Мирианды, которую любит? Как он может отказаться от брака с ней? И как он может жениться на девушке, отца которого собирается убить? «Нет, нет, это невозможно, – думал Филипп, – я сумею защитить Луизу, я дам ей всё, что только она пожелает, кроме своего имени. Да, да, так и будет, – решил Филипп. – Я поселю её в замке. Она ни в чём не будет нуждаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123