Было девять часов утра. Трагическое утро 8 октября 1815 года было великолепно. Пронесшаяся гроза очистила воздух, небо было синее и море спокойно. Убедившись в том, что все готово, король обратился к Барбаре:
– Правьте к берегу, адмирал!
Он накануне наградил негодяя, хладнокровно ведшего его к гибели, чином адмирала.
Вслед за этим он, сияющий и возбужденный, обратился к своим офицерам и сказал:
– Друзья мои, следуйте за мной, следуйте за вашим королем!
Он первый вступил на землю, сияющий, высоко подняв голову, готовый раскланиваться с восторженно встречающей его толпой, которая рисовалась его разгоряченному воображению; ему уже чудились громкие приветственные крики: «Да здравствует наш король Мюрат!»
XXIII
Маленький порт Пиццо построен на выдающейся части мыса; город весь расположен на горе. Там виднелись маленькая церковь, казарма, ряд разбросанных рыбачьих избушек. Надо всеми этими жалкими строениями горделиво высился грандиозный замок с четырьмя бастионами, служившими во время испанского владычества цитаделью и одновременно с тем тюрьмой. Вот и весь Пиццо, если не считать площади, с которой открывался дивный вид на все окрестности.
Сойдя на землю, Мюрат, обнажил саблю и крикнул: «Вперед, друзья! Вперед!» – но, сообразив, что этот воинственный вид не подходит к образу мирного монарха, возвращающегося после короткого отсутствия в среду своих верноподданных, поспешил вложить саблю в ножны и предложил всем присутствующим немедленно же последовать его примеру.
Маленький отряд последовал за королем. Все стали взбираться по крутой тропинке, ведшей к площади. Несколько рыбаков, занятых починкой снастей и старых баркасов, смотрели с любопытством на эту группу высадившихся людей. Их лица не выражали ни преданности, ни ненависти; на них отчетливо читались лишь любопытство и полнейшее безразличие. Точно так же они не выражали намерения ни присоединиться к шествию, ни препятствовать ему.
Франческетти решил подать сигнал восторженным возгласом, чтобы известить жителей о прибытии короля. Поэтому он почтительно обнажил голову и, махая шляпой, крикнул: «Да здравствует король Иоахим! Да здравствует наш король!». Весь маленький отряд поддержал этот возглас, продолжая восхождение. Но рыбаки остались по-прежнему безучастны. Они невозмутимо продолжали свои занятия, не выказывая ни малейшего интереса к личности прибывшего и словно не понимая даже, в чью собственно честь раздаются эти приветствия.
Наконец Мюрат вместе со своими двадцатью шестью приверженцами достиг площади. Было десять часов утра. День был праздничный, базарный, и потому вся площадь была густо усеяна народом. Несомненно, все собравшиеся видели с площади прибытке королевской фелюги и высадку короля, однако же, ничто не выдавало ни интереса, ни волнения толпы. Правда, не замечалось и ненависти – одно удивление читалось на лицах окружающих. Все сторонились и освобождали проход, но на несколько вопросов, заданных Франческетти, никто и словом не отозвался.
Однако Мюрат не падал духом; он продолжал потрясать шляпой, раскланиваться и восклицать:
– Я ваш король! Или вы не узнаете меня? Полноте, дети, следуйте за мной! Ведь я Мюрат!
Кортеж продолжал шествие по площади, направляясь к зданию морских казарм. Там был выстроен взвод солдат; пятнадцать человек канониров, береговых стражников составляли караул; они еще носили форму мюратистов.
– О, здесь я нахожусь среди друзей! – радостно произнес Мюрат. – Ведь это мои солдаты!
Он направился к ним с простертыми руками. Он оставался верен себе, его не покинули в эту решительную минуту ни его оптимизм, ни экзальтированность натуры, ни презрение к опасности, ни свойственная ему уверенность в достижении самого невозможного, так как до сих пор все ему было возможно и достижимо. Хотя встреча на площади была далеко не из ободряющих, но Мюрат тем не менее, увидев своих бывших солдат, снова воспрял духом.
Солдаты были выстроены, чтобы идти в церковь. Мюрат подошел к ним и, откидывая плащ, как это делал Наполеон, произнес:
– Узнаете ли вы своего короля? Воины Мюрата, решитесь ли вы стрелять в своего монарха?
Солдаты вовсе и не собирались стрелять. Они просто взялись по обыкновению за ружья, готовясь двинуться в путь и, перейдя площадь, идти в церковь.
Удивленный сержант подошел к Мюрату и почтительно промолвил:
– Так это вы король Мюрат? Вы меня произвели некогда в капитаны, а теперь я снова низведен в сержанты. Но я не забыл того, что вы сделали для меня, и готов повиноваться вам, если вы действительно превратились снова в короля!
Мюрат склонил голову. Этот ответ и условность предложения услуг как нельзя более наглядно показали ему все безрассудство его предприятия.
Площадь опустела. Горожане спрятались по домам, а приезжие крестьяне и торговцы спешно убирали и увязывали свои товары. Все спешили скрыться, предчувствуя возможность смуты и кровопролития.
Мюрат остановился среди опустевшей площади и жестом, полным глубокой тоски, провел рукой по лбу, покрытому каплями пота. Этот неустрашимый человек впервые почувствовал приступ ужаса и отчаяния. Он понял в это мгновение, что погиб, что его партия проиграна, но вместе с тем понял и то, что он слишком далеко зашел, чтобы отступать.
– Вперед, друзья, вперед! – промолвил он и, обернувшись к встретившимся канонирам, скомандовал им следовать за собой.
Но никто не двинулся.
В это мгновение к нему подошли двое молодых людей из города Монтелеоне, расположенного выше Пиццо, и один из них сказал:
– Государь, оставьте Пиццо! Вы окружены врагами. Не откладывайте, не теряйте ни минуты, потому что вас предали! Вблизи находится город Молтелеоне, укройтесь в нем; мы проводим вас до него и поможем скрыться; верьте, что, выйдя отсюда, вы спасетесь, если же вы остановитесь здесь, то тем самым погубите себя!
Мюрат начал догадываться о возможности предательства и измены, хотя был и далек от мысли о западне, устроенной ему советниками Фердинанда IV, заверившими его в расположении к нему населения Пиццо и готовности встретить его с распростертыми объятиями. Не подозревал он и об измене Барбары; он все еще был уверен в том, что Барбара сказал ему правду и что Люперкати работал на его пользу и прилагал все старания, чтобы расположить к нему народ.
Однако здравый смысл подсказывал Мюрату, что нужно послушаться доброго совета и, пока не поздно, укрыться в Монтелеоне, а уже оттуда постараться пробраться в Неаполь. Поэтому он дал знак идти на Монтелеоне.
Все двинулись в путь, но горная тропинка была очень крута, Мюрат вскоре устал и запыхался, и ему потребовался отдых. Тщетно уговаривали его друзья не задерживаться и продолжать путь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70