Несколько минут мы болтали ни о чем. Вспоминали друзей, знакомых, прошлое, старательские удачи. Наконец Еремеев спросил:
– Получается, что вы проникли в параллельный мир? Так?
– Может, и в параллельный. – Я пожал плечами. Трудно сказать. Правда, что ты с собой медика приволок?
– Есть такое дело… Но тебя это волновать не должно. Его интересует Стоценко. Он послал «Посоху» пространное письмо. Такого наплел, что всполошил Большой совет. Кстати, письмо с отказом старухи сотрудничать с «Посохом» – работа Стоценко.
– А ты веришь, что мы проникли в другой мир?
– Как сказать… Мы всегда были с тобой в дружбе, Поляков. Даже с Машкой, помнишь? Верно?.. Пережили без ссоры. Расскажи все с самого начала. Без утайки расскажи. И про биостимуляторы, о которых твердит Стоценко.
– Не было биостимуляторов, – перебил я. – Здесь работает неизвестная форма гипноза, но… Божись, что не станешь считать меня тукнутым.
– Скажу то, что подумаю. Честно скажу, таиться не буду. Может, у тебя есть что к «Посоху»? Велено все исполнять. Запишу – память подводить стала. – Еремеев достал блокнот, карандаш. – Хочешь, деликатес какой…
– Жратвы не надо… Запиши. – Я продиктовал адрес Милки. – Пусть кто-нибудь сходит по нему и, если родители волнуются, успокоит – дочь отдыхает у подруги на даче и скоро приедет. Вот.
Я рассказал Еремееву все.
Он слушал с бесстрастным лицом: не удивлялся, не перебивал, не переспрашивал. Правда, когда я признался, что купил Милку за четвертной, восторженно крякнул – мол, отдал бы вдесятеро больше.
– Старик, вспомни, не опоила ли тебя Архелая каким-либо зельем? – спросил он после минутного молчания.
– Милка кормила и поила меня из своих рук. Возможность отравления следует отбросить напрочь.
Еремеев угукнул, соглашаясь.
– Все можно объяснить и понять, кроме треугольника с точками-звездами, – задумчиво проговорил он. – Стоценко хорошо рисует. И память у него отменная, раз попал в самую точку с рисунками Билибина, – запомнил его картинки. Но звезды в треугольнике! Откуда он о звездах узнал?
– Совпала русалка с билибинской-то, а кикимора? У него она с длинным носом, а у Стоценко – красотуля, хоть и с птичьими ногами. Я же своими глазами видел.
– Да брось ты доказывать! – отмахнулся Еремеев. – Тут столько наворочено! Взять письма… На аукционе в Финляндии их продают за бешеные деньги… Правда, «Посох» отдал большую часть денег в детский фонд… Поляков, представь себя на моем месте: поверил бы?.. Пожимаешь плечами… Вот и я – свихнуться можно. Старатель – человек, подготовленный ко всякому. И гипнозом нас пытались удивить, и… да ладно, чего там! Но представь, тебя не старатель слушает. Конечно, «Посох» всякое может переварить. И ученых заинтересует, грамотных спецов отыщет, чтоб профессионально все делалось, – фирма серьезная. Пригласили консультантов и прочитали им писульку Стоценко. Все, а среди них было два академика, назвали Стоценко мистификатором. Даже возмутились – мол, отвлекли на пустяковое дело. Правда, им хорошо заплатили… Но таким образом можно подорвать авторитет фирмы – консультанты не всегда должны брать деньги просто так.
– И что ты предлагаешь? К чему пристегнуть твои рассуждения?
– «Посох» считает, что вокруг этого дела могут возникнуть слухи, способные навредить фирме. Кое-что уже просочилось в объединения мистиков, и они готовы заплатить кучу денег за встречу с тобой или Стоценко.
Чувствовалось – не договаривает Еремеев. И глаза у него странно блестели, и руки суетливо дергались.
– Еремеев, ты будешь говорить по делу? Чего дурочку валять? Мы хорошо знаем друг друга – не юли! – не выдержал я.
– Хорошо. Только ответа сразу не давай… «Посох» хочет объявить вас свихнувшимися. Ну там легкий шиз, чтоб заглушить нездоровые интересы. Получите путевки на заграничный курорт. Куда захотите. Но прежде покажетесь в Ленинграде, чтоб вас видели. Ясное дело, адрес Архелаи не давать никому. Пройдет месяц-другой, и можно будет вернуться к вашему параллельному миру. Пойми, вас не будут считать тютюкнутыми.
– А если не соглашусь? – спросил я, кое-что начиная понимать в задачах, поставленных «Посохом» перед Еремеевым. – Что будет?
– Не знаю… Я бы согласился. Махнул бы в Финляндию на нашу базу отдыха. Вспомни, как нас местные жители принимали! Сейчас там самый смак – баню закончили. Какой-то местный знахарь травный пар делает по собственному рецепту – сам президент париться приезжал…
– Финны – народ добрый. С удовольствием бы махнул к ним отдохнуть. Но я, пожалуй, составлю маршрут по Сибири. Пусть «Посох» обеспечит билетами, гостиницами. И я отправляюсь в вояж с Милкой.
– Значит, согласен?! Ладушки! – Еремеев сразу обмяк. Вытер потное лицо ладонью и подмигнул, дурашливо выдав что-то танцевальное руками. – Честно тебе скажу, боялся в глубине души – откажешься… Завтра доложу о твоем согласии, и вам предоставят автомобили, пароходы. Не в шарашкиной конторе трудимся!
– Ты забыл о Стоценко, – напомнил я. – Согласится ли он на вашу авантюру?
– Главное – ты, а с ним и разговаривать не будут. Он виноват перед «Посохом»: зачем написал письмо отказное от имени старухи? Зачем нарушил устав старателя? Куда он денется!
– Дело ваше, конечно, но мне требуется дней десять. Потом беру Милку – и в Сибирь. Думаю, мистики не успеют нас отыскать.
– Дадут тебе недельку-другую. Но потом надо обязательно прокатиться в Ленинград – это главное. «Посох», запутывая следы, подкинул мистикам несколько адресов, ложных разумеется. Пока они их отработают, выяснится, что вы «сумасшедшие», и все забудется. Надо любым способом сбить с толку любопытных.
– А чижики что знают про Архелаю? Еремеев усмехнулся, похлопал меня по плечу:
– Они своего не упустят, будь спокоен. Им только шепнули, и всё – один в Болгарии, двое в Чехословакии, четвертый взял деньгами – умная голова: зачем брать академический отпуск?
Кончился наш разговор затемно. Еремеев сел на велосипед, махнул рукой и укатил.
Старуха лежала на кровати и постанывала. Увидев меня, сказала, что Жорка ушел.
– А вы из-за этого расстроились? – спросил я.
– Приболела… Знобит, и голова разламывается.
– Может, травки какой? – всполошилась Милка. Забегала по комнате: занавески на окнах задернула, подушку под старухиной головой поправила. – Сейчас… Сейчас я грелку… – метнулась к печи.
– Годы-то мои, – прошептала баба Аня. – А грелку надо, хоть ноги… Как в проруби ноги-то, и поясницу погреть.
«Нет, – подумал я, – надо срочно к Якову». Не дело, если старуха умрет. Вопросы, вопросы – а главный ответчик к праотцам собрался. Милка выслушала меня и согласно кивнула. Хотела что-то сказать, но в ее глазах блеснули слезы, и промолчала. Я разделся – и на топчан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60