- С каждым разом мы должны забираться все глубже, - рассказывал Кип. - Там, внизу, глиттерштим свежий и волокнистый, не такой, как в верхних шахтах - старый и трухлявый. Жилы как бы оплетают стены туннеля - стелются по самой поверхности породы.
Хэн не успел и рта раскрыть, как пронзительный скрежет потряс стены туннеля. Чубакка взревел от боли. Этот звук был нестерпим для его чуткого звериного слуха. Затем поверхность скальной породы стала шелушиться и опадать чешуйками, как штукатурка. Это охранник включил акустический скребок, чьи волны проникали в породу, разрушая ее на несколько сантиметров в глубину.
- За работу, - приказал охранник.
Опустившись на колени. Кип показал Хэну с Чубаккой, как сортировать обломки, нащупывая немеющими от холода пальцами ткань глиттерштима, похожую на пучки волос или волокна асбеста.
Вскоре руки Хэна отмерзли окончательно, однако никто из остальных заключенных не жаловался. Все они были какие-то затюканные. Хэн слышал, как они пыхтят и отдуваются, работая на исходе сил. Хэн сгребал обломки глиттерштима в предназначенный для этого подсумок на поясе. Чувства его мало-помалу притуплялись, слабели, словно какой-то нож проворачивался во внутренностях. Он потерял счет времени и ни за что не мог бы определить, сколько он провел за работой: час, сутки или, может, неделю.
После того как бригада закончила копаться в каменном соре, охранник передвинул их дальше по туннелю, затем привел в действие акустический скребок на следующем участке стены.
Пока они так толкались в тесноте, собирая обломки, Хэн думал исключительно о своих воющих коленках и пальцах. Да еще о том, как замечательно было бы вновь оказаться рядышком с Леей. Никто не сказал Хэну, какова продолжительность смены, - хотя, с другой стороны, в кромешной тьме время вообще теряло всякий смысл. Между тем подступали голод и жажда. А он продолжал работать.
Во время очередной короткой передышки Хэн почувствовал колотье в позвоночнике. Он оглянулся, заранее зная, что ни черта не увидит во тьме.
Однако слух, которому теперь выпало играть главную роль, уловил слабое, но отчетливое бормотание: казалось, тысячи шепчущих голосов приближались откуда-то издалека, наращивая скорость, как гидролокомотив, пущенный пулею по стволу туннеля. Неотчетливое сияние прорезалось во мраке.
- Что такое, черт побери?
- Ш-ш-ш! - донеслось со стороны Кипа. Заключенные мигом бросили работу. Ослепительное облако светляков промчалось по туннелю, жужжа и пощелкивая.
Хэн инстинктивно спрятал голову. Остальные попадали на пол: до него донеслись шлепки истощенных тел о каменистый грунт.
Назойливо гудя и роясь, туча осатаневшей мошкары или чего-то там еще пронеслась по опустевшему в момент туннелю. Пролетев над ними до того места, где они начали работу, сияющее облако внезапно взяло вправо и исчезло в стене, словно рыба в мутной воде. За их спинами, по всей длине изгиба туннеля, замигали крошечные голубые искорки - в тех местах, где проходили волокна спайсов, разбуженных источником света. Недолго помаячив во тьме, голубые искорки постепенно поблекли и погасли.
Свет резал глаза, хотя на поверхности он показался бы светящейся дымкой.
- Что еще за чертовщина?! - с досадой выкрикнул Хэн.
За спиной он услышал тяжелое дыхание поднимающегося Кипа.
- Этого никто не знает. Четырнадцатый раз в жизни вижу эту штуку. Мы называем их призраками. Они вроде как безвредны, черт их знает, чего они здесь шастают.
Судя по всему, на охранника это явление произвело эффект не меньший, чем на остальных, и Хэн расслышал, как дрогнул его голос:
- На сегодня хватит. Конец смены. Всем назад, к вагонеткам.
На взгляд Хэна, это была неплохая идея.
Когда цепочка вагонеток возвратилась к длинному гроту и металлическая дверь задвинулась за ними, Хэн услышал щелканье и полязгивание оружия оживившихся охранников. Всем рабочим было приказано снять теплоспецовки. Хэн сразу уяснил смысл этой предосторожности: после небольшой дозы облучения глиттерштимом заключенный чувствовал кратковременный прилив энергии и мог попытаться сбежать… хотя Хэну уже довелось побывать на изрытой голодными ветрами поверхности Кессела, и теперь он ума не мог приложить, куда там бежать.
Как только дежурное освещение вспыхнуло в полную силу, Хэн согнулся, точно от удара в живот, зажимая глаза и проклиная все на свете - и свет, как таковой, в первую очередь.
Он почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо и повела в подсобку.
- Все в порядке, Хэн. Следуй за мной. Со временем глаза привыкнут - торопиться некуда.
Однако насчет "торопиться" Хэн как раз придерживался иного мнения. Например, он хотел поскорее выяснить, каков же с виду этот Кип Даррон. Он проморгался сквозь боль и слезы и кое-как расслабил свои сведенные судорогой зрачки. Но как только он разглядел Кипа, глаза его невольно заморгали вновь - на этот раз от удивления.
- Да ты же еще совсем ребенок! - Глазам Хэна предстал темноволосый взъерошенный подросток, которого, похоже, уже несколько лет подстригали топором. Большие глаза, обведенные черными кругами, и бледная кожа довершали портрет этого чада подземелья. Кип с робостью и надеждой уставился на Хэна.
- Не бойся, - сказал Кип. - Это я только с виду такой, а по жизни я парень не промах. -Кип напоминал ему хрупкого большеглазого отрока Люка Скайвокера, с которым Хэн впервые повстречался в таверне "Мос Эшли". Только Кип производил впечатление более крепкого орешка, более тертого калача. Не столь наивным он был с виду. Конечно, просто чудо, что в таких условиях ребенок все-таки смог сохранить в себе становую жилу.
В этот момент Хэн с трудом мог решить, кого ненавидит больше - Империю, навалившуюся на Кипа и его семью всей тяжестью механизма подавления личности, или Моруса Дула, обрекшего подростка на вечные муки- или же самого себя, за то что с самого начала позволил им с Чуви так бездарно влипнуть.
ГЛАВА 8
Ночь на Эол Ша предоставила совсем немного времени для отдыха. Упавшая с небес тьма сражалась с закипающим оранжевым свечением, исходящим от соседнего вулкана, от бледного клейма туманности Котел и тусклого фонаря близко расположенной луны. Выстрелы гейзеров с шипением разбивали время на неравные интервалы.
Люк сидел в полном одиночестве в разбитом модуле-складе, который Ганторис предоставил ему для ночлега. Никогда и не претендовавший на звание жилого помещения, модуль, однако, имел несколько удобств: лохань с водой, подернутой железистой пленкой, и застеленную ветошью кучу рухляди в качестве постели. С каким-то извращенным удовольствием Ганторис не преминул упомянуть, что прежде склад был любимым местом игр погибшего накануне мальчика. Хотел ли он упрекнуть Люка в том, что ему не удалось спасти обоих детей, или он просто решил поиграть на нервах, Люк так и не понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96