Ландо ни за что не догадался бы искать такого удачливого игрока, как Тиммо, в столь непрезентабельном окружении. Возможно, Тиммо просто не хотел светиться.
Хотя опоры и мусорозаградительные барьеры заслоняли обзор, Ландо смог разглядеть, что Одиннадцатый лидирует, на целый круг опережая соперников - оставшиеся девять пузырей. Оступившись на треке, два пузыря лежали бездвижными. понемногу сползая в сушильную печь, не в силах уже уйти от гибельной терминальной дегидрации.
Оставшиеся в живых проталкивались через сплетение металлических колец, подвешенных на веревках, всячески изворачиваясь и простирая ложноножки, чтобы успеть перебраться на следующее кольцо прежде, чем маятникообразные движения гирлянды успеют разрезать их на части.
Аметистовый пузырь уже преодолел ловушку сушилки и разрезательные кольца и теперь липко перетекал по ложу, усеянному остроконечными пиками, постоянно проникавшими сквозь его внешнюю мембрану. Без устали, с отчаянной решимостью, Одиннадцатый продирался вперед, полностью игнорируя тернии, язвящие его тело.
Арту просвистел, и Трипио указал на человека, сидевшего на три скамьи ниже:
- Генерал, Арту говорит, что это тот самый человек.
Ландо украдкой взглянул на Тиммо. Молодой и довольно привлекательной наружности, с несколько суетливыми, постоянно прячущимися глазами, он был в общем ничем не примечательным субъектом. И хотя его пузырь выигрывал, самого Тиммо, похоже, это не очень-то воодушевляло. Люди вокруг него издавали кто рев одобрения, кто стон разочарования, в зависимости от того, на какой номер были поставлены последние гроши; Тиммо же просто сидел, дожидаясь окончательного результата.
Одиннадцатый протащил остаток своего тела по гвоздям, задержался, подбирая с наконечников несколько зацепившихся соплей. Гвозди задержали его перед последним препятствием - медленно вращающимся пропеллером.
Аметистовый заколебался, однако в спешке не сообразил ничего лучшего, как просто на всей скорости рвануться вперед и просунуть тело в зазор между острыми как бритва лопастями. Примерно четверть пузыря успела проскочить на другую сторону, когда лопасть мягко вошла в его тело, расчленяя его.
Брызнувшая слизь тут же загустела и растянулась длинной ровной соплей по лезвию пропеллера. Один из сегментов пузыря в безопасности поджидал на другой стороне препятствия. Оставшиеся три четверти напряженно сгорбились и рванули в очередной открывшийся зазор. В этот раз половине остаточной массы пузыря посчастливилось перебраться на ту сторону, присоединившись к небольшому шарику одной четверти. Остаток Одиннадцатого прорвался, понеся значительные потери, которые были немедленно восстановлены, как только слой слизи сполз с опустившегося лезвия и примкнул к основной массе.
Толпа зашлась в реве восторга. Некоторые из проигравших стали швырять пустую питьевую тару сквозь проволочные заграждения передних рядов. Брызнули голубые искры. Тиммо пригнулся, не вынимая руки из кармана, на что, по старой привычке, не преминул обратить внимание Ландо. Возможно, там находилось оружие.
Тиммо оглянулся по сторонам, тревожно моргая, словно уже заподозрил, что за ним ведется наблюдение. Ландо досадливо поморщился, понимая, что элегантный костюм и дорогая шляпа выдают в нем отнюдь не заурядного посетителя злачных заведений. Тиммо тут же приметил Ландо и двух дройдов, весь напрягся, однако заставил себя досмотреть финал гонок.
Пузырь под номером одиннадцать приближался к последнему препятствию, судорожно хватаясь соскальзывающими ложноножками за ступеньки лестницы. Вид у него был крайне изнуренный, но он по-прежнему не сдавался, казалось, некие демоны подталкивали его вперед. Сверкающие аметистовые соцветия и узоры на его боках потускнели и стали бесформенными пятнами.
Добравшись до верха лестницы, пузырь скатился в широкий лабиринт, огороженный бортиками с проходными дырами различных размеров, причем некоторые из них были хитроумно скрыты. Аметистовый пузырь совался в различные дырки и воронки, пытаясь пропихнуться, пока наконец не отыскал достаточно большое отверстие в самом низу.
Следующий за ним пузырь докатился до гвоздевого ложа и начал его преодолевать, имея впереди еще и пропеллер с лезвиями.
Выбрав устроившую его воронку. Одиннадцатый выдавился небольшими аккуратными катышками и собрался в единое целое на другой стороне.
Все тело Одиннадцатого так и трепетало от возбуждения. Он рванул на финишную прямую, и, казалось, никакая сила на свете не могла остановить его.
Одобрительный рев и скандирование не смол кали, хотя гонки, по всей видимости, закончились. Ландо не спускал глаз с Тиммо. Тот копался в кармане, словно складывал там какую-то детскую головоломку.
Одиннадцатый достиг финиша и остановился как вкопанный. Ковбои в комбинезонах бросились на трассу с широкими полотенцами и левитирующими носилками, собирая черпаками и ковшами растекшегося по финишной прямой чемпиона, чтобы затем отвезти его на ферму для регидрации и рекреации. На трибунах начались разбирательства - кто, сколько и на какой пузырь ставил и что получил взамен.
Тиммо соскользнул со своего места, стрельнув глазами по сторонам, но Ландо успел заблаговременно отступить за могучую бетонную опору. Проталкиваясь сквозь зрителей, которые досматривали оставшуюся часть представления, Тиммо держал путь к одному из многочисленных окошечек, где уже выстроилась очередь счастливцев. Они подпрыгивали, вдохновенно разговаривали сами с собой от избытка возбуждения; даже на лицах самых сдержанных расплывалась самодовольная ухмылка. Лицо Тиммо было, напротив, металлическим и непроницаемым. Он нервничал.
Ландо и два его дройда шли друг за другом деловым гуськом и таким образом, словно иголка сквозь ткань, проходили через толпу. Тиммо продолжал оглядываться, однако они осмотрительно не попадались ему на глаза. Из главного репродуктора доносился торжественный голос комментатора, объявлявшего победителей.
Ландо подключил кристаллические пластины к контрольной панели в корпусе Арту. Он спрятал пластины индикатора в ладонях, готовый при случае прикоснуться ими к Тиммо. Как объясняла Лея, прибор должен был выдать какое-то голубое свечение, свойственное одним только Джедаям.
Трипио выглядел крайне взволнованным.
- Почему не подойти к нему открыто и не объявить добрую весть, генерал Кальриссиан?
- Потому что здесь, сдается мне, паленым пахнет, - отвечал генерал, протискиваясь сквозь толпу. - Я просто нюхом чую.
- Паленым? - переспросил Трипио, перебирая в своих контурах всевозможные оттенки запахов, связанных с процессом горения, и не находя среди них идентичного тому, который ощущал он сейчас своими обонятельными рецепторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Хотя опоры и мусорозаградительные барьеры заслоняли обзор, Ландо смог разглядеть, что Одиннадцатый лидирует, на целый круг опережая соперников - оставшиеся девять пузырей. Оступившись на треке, два пузыря лежали бездвижными. понемногу сползая в сушильную печь, не в силах уже уйти от гибельной терминальной дегидрации.
Оставшиеся в живых проталкивались через сплетение металлических колец, подвешенных на веревках, всячески изворачиваясь и простирая ложноножки, чтобы успеть перебраться на следующее кольцо прежде, чем маятникообразные движения гирлянды успеют разрезать их на части.
Аметистовый пузырь уже преодолел ловушку сушилки и разрезательные кольца и теперь липко перетекал по ложу, усеянному остроконечными пиками, постоянно проникавшими сквозь его внешнюю мембрану. Без устали, с отчаянной решимостью, Одиннадцатый продирался вперед, полностью игнорируя тернии, язвящие его тело.
Арту просвистел, и Трипио указал на человека, сидевшего на три скамьи ниже:
- Генерал, Арту говорит, что это тот самый человек.
Ландо украдкой взглянул на Тиммо. Молодой и довольно привлекательной наружности, с несколько суетливыми, постоянно прячущимися глазами, он был в общем ничем не примечательным субъектом. И хотя его пузырь выигрывал, самого Тиммо, похоже, это не очень-то воодушевляло. Люди вокруг него издавали кто рев одобрения, кто стон разочарования, в зависимости от того, на какой номер были поставлены последние гроши; Тиммо же просто сидел, дожидаясь окончательного результата.
Одиннадцатый протащил остаток своего тела по гвоздям, задержался, подбирая с наконечников несколько зацепившихся соплей. Гвозди задержали его перед последним препятствием - медленно вращающимся пропеллером.
Аметистовый заколебался, однако в спешке не сообразил ничего лучшего, как просто на всей скорости рвануться вперед и просунуть тело в зазор между острыми как бритва лопастями. Примерно четверть пузыря успела проскочить на другую сторону, когда лопасть мягко вошла в его тело, расчленяя его.
Брызнувшая слизь тут же загустела и растянулась длинной ровной соплей по лезвию пропеллера. Один из сегментов пузыря в безопасности поджидал на другой стороне препятствия. Оставшиеся три четверти напряженно сгорбились и рванули в очередной открывшийся зазор. В этот раз половине остаточной массы пузыря посчастливилось перебраться на ту сторону, присоединившись к небольшому шарику одной четверти. Остаток Одиннадцатого прорвался, понеся значительные потери, которые были немедленно восстановлены, как только слой слизи сполз с опустившегося лезвия и примкнул к основной массе.
Толпа зашлась в реве восторга. Некоторые из проигравших стали швырять пустую питьевую тару сквозь проволочные заграждения передних рядов. Брызнули голубые искры. Тиммо пригнулся, не вынимая руки из кармана, на что, по старой привычке, не преминул обратить внимание Ландо. Возможно, там находилось оружие.
Тиммо оглянулся по сторонам, тревожно моргая, словно уже заподозрил, что за ним ведется наблюдение. Ландо досадливо поморщился, понимая, что элегантный костюм и дорогая шляпа выдают в нем отнюдь не заурядного посетителя злачных заведений. Тиммо тут же приметил Ландо и двух дройдов, весь напрягся, однако заставил себя досмотреть финал гонок.
Пузырь под номером одиннадцать приближался к последнему препятствию, судорожно хватаясь соскальзывающими ложноножками за ступеньки лестницы. Вид у него был крайне изнуренный, но он по-прежнему не сдавался, казалось, некие демоны подталкивали его вперед. Сверкающие аметистовые соцветия и узоры на его боках потускнели и стали бесформенными пятнами.
Добравшись до верха лестницы, пузырь скатился в широкий лабиринт, огороженный бортиками с проходными дырами различных размеров, причем некоторые из них были хитроумно скрыты. Аметистовый пузырь совался в различные дырки и воронки, пытаясь пропихнуться, пока наконец не отыскал достаточно большое отверстие в самом низу.
Следующий за ним пузырь докатился до гвоздевого ложа и начал его преодолевать, имея впереди еще и пропеллер с лезвиями.
Выбрав устроившую его воронку. Одиннадцатый выдавился небольшими аккуратными катышками и собрался в единое целое на другой стороне.
Все тело Одиннадцатого так и трепетало от возбуждения. Он рванул на финишную прямую, и, казалось, никакая сила на свете не могла остановить его.
Одобрительный рев и скандирование не смол кали, хотя гонки, по всей видимости, закончились. Ландо не спускал глаз с Тиммо. Тот копался в кармане, словно складывал там какую-то детскую головоломку.
Одиннадцатый достиг финиша и остановился как вкопанный. Ковбои в комбинезонах бросились на трассу с широкими полотенцами и левитирующими носилками, собирая черпаками и ковшами растекшегося по финишной прямой чемпиона, чтобы затем отвезти его на ферму для регидрации и рекреации. На трибунах начались разбирательства - кто, сколько и на какой пузырь ставил и что получил взамен.
Тиммо соскользнул со своего места, стрельнув глазами по сторонам, но Ландо успел заблаговременно отступить за могучую бетонную опору. Проталкиваясь сквозь зрителей, которые досматривали оставшуюся часть представления, Тиммо держал путь к одному из многочисленных окошечек, где уже выстроилась очередь счастливцев. Они подпрыгивали, вдохновенно разговаривали сами с собой от избытка возбуждения; даже на лицах самых сдержанных расплывалась самодовольная ухмылка. Лицо Тиммо было, напротив, металлическим и непроницаемым. Он нервничал.
Ландо и два его дройда шли друг за другом деловым гуськом и таким образом, словно иголка сквозь ткань, проходили через толпу. Тиммо продолжал оглядываться, однако они осмотрительно не попадались ему на глаза. Из главного репродуктора доносился торжественный голос комментатора, объявлявшего победителей.
Ландо подключил кристаллические пластины к контрольной панели в корпусе Арту. Он спрятал пластины индикатора в ладонях, готовый при случае прикоснуться ими к Тиммо. Как объясняла Лея, прибор должен был выдать какое-то голубое свечение, свойственное одним только Джедаям.
Трипио выглядел крайне взволнованным.
- Почему не подойти к нему открыто и не объявить добрую весть, генерал Кальриссиан?
- Потому что здесь, сдается мне, паленым пахнет, - отвечал генерал, протискиваясь сквозь толпу. - Я просто нюхом чую.
- Паленым? - переспросил Трипио, перебирая в своих контурах всевозможные оттенки запахов, связанных с процессом горения, и не находя среди них идентичного тому, который ощущал он сейчас своими обонятельными рецепторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96