Оно двигалось.
«Вот так-так… – сказал он себе, – неужели это то, что нам нужно? Пойти предупредить наставницу? А вдруг я ошибаюсь?» Он вгляделся в медленно ползущую к окну фигуру, стараясь определить, кто или что это – в конце концов, это могла быть бродячая собака или кошка… Но фигура распрямилась, подняла руки, чтобы вцепиться в подоконник, – и Гринер убедился, что это человек. Он подождал, пока ночной гость залезет в окно, и со всех ног припустил к заднему двору.
– Если твой ученик – где его демоны носят? – не появится сию же минуту, мы пойдем одни, слышишь?
– Ой, что-то мне нехорошо, – пробормотала Тео, но так тихо, что Дерек ее не услышал.
– Ну не могли же его сожрать? Даже если попытались – подавились бы, полагаю… Он что, свистеть не умеет?
Словно в ответ на слова мага со стороны окошка раздался задушенный сип.
– Не умеет, – констатировал Дерек и утробно зарычал: – Спускайся сюда, парень! Быстро!
Гринер на удивление шустро нырнул в подвал и пошел на голос «черного» мага. Ночное зрение, возникшее после того, как его «припечатали» (или незадолго до этого, он так и не понял), помогло ему сориентироваться в темноте.
– Я тут, – прошептал он. – Что дальше?
– Ты видел?
– Человека? Да.
– И кто это был? Какого пола?
– Я не разглядел.
– Вот гадость! – ругнулся Дерек и задумался. – Так… Идем все вместе и там уже решаем, что делать. Да уж, как тактик я на высоте… Тей?
– Мм… – страдальчески отозвалась магичка.
– О боги, ну что с тобой… куда идти? Вверх, вниз?
– Вни-и-из…
Стараясь шуметь поменьше, маги и Гринер направились в сторону большого разлома в стене напротив окна. Чернильная дыра словно манила к себе, завлекала – и, хотя из нее не доносилось ни единого звука, казалось, что она слегка вибрирует. Гринер изо всех сил попытался подавить испуг, зажмурился, шагнул вперед… И будто вошел в кипу черного бархата, заглушавшего все посторонние шумы – все, кроме отчаянного стука сердца.
Дерек, рассказывая позже об этой эскападе, всегда требовал от окружающих признания своего геройства. С недомогающей магичкой, висящей на одной руке, и зеленым учеником на другой он бесстрашно вошел в логово опаснейшей твари, и, бесспорно, это был самый великий его поступок. Или самый идиотский – это уж как посмотреть.
Толчки крови в ушах Гринера поутихли, и он осмелился робко протянуть руку вперед, рассчитывая, что через какое-то время коснется пальцами стены, что свидетельствовало бы об окончании коридора. Но стены все не было – он шел, растопырив пальцы, и думал о том, что всего два дня назад он протирал столы в задрипанной таверне и даже предположить не мог, что окажется в подобной ситуации. С одной стороны, было даже забавно. «Вот уж точно, как говорят в народе, „никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь“, – думал Гринер. А с другой стороны, знал бы он, во что вляпывается, трижды подумал бы, прежде чем предлагать себя в ученики этой странной, даже подозрительной женщине. Сказать по правде, она с самого начала ему не понравилась, да она не нравилась ему и сейчас – он с удовольствием бы задушил ее, прямо здесь, благо все звуки тонут в этой мягкой и приятной темноте…
– Не слушай ее. – Голос Дерека частично вернул юноше разум. – Она знает, что мы идем, и пытается… вот демон! Пой песню!
– Что-о? – Губы не слушались и шлепали одна о другую. – Какую?
– Любую! Пой!
– «На рассвете ты вы-ы-ыйдешь и меня на пороге разбу-у-удишь, – путая слова, затянул Гринер. – Необутая, э-э-э, неодетая и неумытая…»
– Дальше, – простонал Дерек, – пой дальше, хотя только Боги знают, что с тобой сделал бы Талли, будь он здесь…
Гринер продолжил петь, хотя голос его дрожал от страха. Но вскоре, как ни смешна и жалка была его песня, он почувствовал, что ужас отступает, и сердце больше не колотится в грудную клетку, да и мысли об убийстве наставницы исчезают без следа. Закончив, он запел следующую, уже куда как бодрее – и чуть не пропустил тот момент, когда вокруг стало светлеть.
– Поднажми! – крикнул Дерек, и Гринер побежал вперед. Через пять шагов он уже смог различить древние своды высокого коридора, которым они шли; через десять двигаться стало значительно легче, а через пятнадцать – «черный» маг с Тео на руках и ученик ввалились в круглую залу серого камня, освещенную яркими синеватыми факелами.
Прямо перед ними, в центре залы, стояла гигантская кровать – столбики, поддерживавшие ее, толщиной были с бедро взрослого мужчины, накрыта она была покрывалом, сшитым из квадратов размером с одеяло, здоровенная подушка лежала в изголовье, а рядом с кроватью стоял стол, под которым Гринер мог бы пройти не пригибаясь. Под стать столу было и кресло, а уж огромная, чрезвычайно толстая женщина-великанша, восседавшая в нем, и вовсе поражала воображение: необъятные телеса ее, мертвенно бледные, колыхались в такт дыханию, груди были словно две груды теста, поддерживаемые раздавшимся во все стороны лифом; толстые пальцы, прижатые к пышному животу, мелко подрагивали в предвкушении поглощения пищи, а мясистые губы, влажные и ярко-красные, сладострастно причмокивали.
– Мечта поэта, – процедил Дерек и встряхнул Тео, которую тащил за собой, зажав буквально под мышкой. – Золотко, очнись, тут работа для тебя…
Гринер встал как вкопанный, он с трудом смог отвести глаза от странного и страшного зрелища и повернул голову к магу.
– Э-э-э… – выдавил из себя он.
Но Дерек, будто не слыша, тормошил повисшую у него на руках магичку, и по выражению его лица Гринеру стало ясно, что еще чуть-чуть – и Тео достанется не одна, а целый град оплеух. Юноша сглотнул и покосился на великаншу, проверяя, заметила ли она их; но та, судя по всему, была всецело поглощена тем, что лежало у нее на столе. Вернее, тем, кто лежал.
Теперь-то Гринер ясно видел, что «гость» этого жуткого дома – мужчина. Абсолютно голый, он лежал на большом блюде перед великаншей, стонал и странно подергивался. Гринер пригляделся – и вместе с пониманием волна смущения окатила его. Мужчина находился в состоянии крайнего возбуждения. Он не мог противиться желанию – оно заглушало в нем даже страх смерти, и в его стоне почти не было слышно паники. Юноша, чувствуя противную дрожь в коленях, сделал два шага назад и уперся спиной в Дерека.
– Уйди с дороги, мальчишка… – зашипел Дерек. – А лучше сделай что-нибудь!
– Что?
– Спой!
В этот миг Гринера посетила шальная, абсурдная мысль, что на том самом Состязании бардов, которое Талли так расхваливал, состоялось куда как меньше выступлений вокального жанра, тогда как в этом страшном доме прозвучали уже две песни, а сейчас, судя по всему, будет исполнена и третья. И – удивительная, безумная ночь! – он глубоко вздохнул, набрал в грудь воздуха, развернулся к горе плоти, что восседала на кресле-троне, и начал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85