Она красиво поднялась со стула, вежливо улыбнулась и покинула кабинет. Сразу сделалось скучно и грустно.
Следователь поднял трубку и попросил вахтершу, чтобы она отыскала администратора зала фигур. Через три минуты администратор уже угрюмо топтался на пороге кабинета.
- Проходите, Олег Константинович, и садитесь, - вежливо произнес Карасев, указывая на кресло.
Смирнов шумно вздохнул и плюхнулся на стул напротив следователя. Его взгляд был сердитым. Он смотрел исподлобья и недовольно сопел. Администратору было около сорока. Седые виски, лысеющая голова, между бровей глубокомысленная морщина. Он был напряжен и чувствовал себя виноватым. Это не могло ускользнуть от внимания следователя.
- Традиционный вопрос, - начал Карасев. - В котором часу вы вчера ушли с работы?
- Как и все, в шесть, - ответил Смирнов.
- То есть вы выходили с кем-то?
- Почему обязательно с кем-то? Я ушел один, - ощетинился Смирнов. Если ушел, как все, в шесть, это не значит, что непременно с кем-то в обнимку!
- А почему вы так нервничаете, Олег Константинович? - мягко спросил Карасев.
- Как же мне не нервничать, когда я подозреваемый номер один, тряхнул головой администратор.
- Это вам Алла Григорьевна сказала?
- И без Аллы Григорьевны понятно, что это убийство повесят на меня. На кого же еще? Если моя восковая фигура замочила сторожа, то ясное дело сидеть за нее буду я. Восковую же фигуру не посадят.
Карасев незаметно понюхал воздух. Перегаром, кажется, не несет, однако - ахинея.
- Олег Константинович, неужели вы правда думаете, что я подозреваю в убийстве вашу восковую фигуру?
Глаза Смирнова просветлели:
- Ну слава богу, хоть один здравый человек нашелся в этом пришибленном музее. Я за всю жизнь не встречал таких музейных работничков, как в этом чертовом Ульяновске. Одни плюют фигурам в морду, другие отказываются стирать с них пыль, третьи требуют надбавки, так называемые "страховые". Не от слова "страховка", а от слова "страх"! Я об этом впервые услышал здесь! Больше нигде не слышал, ей-богу! Каждый день меня доят и доят, как корову. Это какой-то рэкет, а не персонал музея. Директриса заявила, что за убийство сторожа теперь я должен буду выплатить компенсацию их музею. Угадайте сколько? Двадцать тысяч баксов! Я тащусь...
- Серьезно? - удивился Карасев. - А на вид такая безобидная женщина.
- На вид-то они все безобидные. Только работать ни черта не могут. Все им дай да отстегни! Перевозку организовать не могут, разгрузку организовать не могут, рекламу организовать тоже не могут! Они ничего не могут, кроме как выцыганивать деньги с приезжих. Все оплачивать приходится мне. Рабочим плати, телевизионщикам плати, сторожам плати! А музею только отстегивай проценты.
- А сторожам-то зачем платить? - удивился Карасев.
- Чтобы охраняли от посторонних.
- Посторонние ночью в музее? Разве такое бывает?
Смирнов наклонился к следователю и полушепотом произнес:
- Здесь бывает все! Поэтому сохранность фигур - дело рук самих фигур.
Следователь открыл было рот, но не произнес ни звука, сообразив, что этот тоже его дурачит. Потом раздраженно затряс головой:
- Ничего не понимаю! О чем вообще идет речь?
- А я, думаете, понимаю? - развел руками администратор. - Я тоже ни черта не понимаю. Да, фигуры несколько подвижные, не спорю, но не до такой же степени, чтобы взять и слесарным ключом - бац! - по башке...
- Стоп-стоп! - поднял палец Карасев. - Что значит "несколько подвижные"?
- Ну, подвижные - это подвижные. Есть фигуры - как влитые, а есть вот такие, как эти. Всякие есть. За пятнадцать лет я столько на них насмотрелся, что они мне даже снятся. Да, я каждую фигуру насквозь вижу. Знаете, взгляну в глаза фигуре - и безошибочно определяю характер мастера. Каков мастер, такие и фигуры. Вот Жора, который их ваял, так он по характеру очень шебутной. Фигуры - все в него.
- Так-так, - поморщился Карасев, подозревая, что музейные работники сумасшедшие особого рода. - Давайте по порядку. Что вы имели в виду, сказав, что за охрану восковых фигур ночным сторожам нужно платить дополнительно?
- А то и значит, что прихожу я как-то утром, а платье княжны Марии залито вином, а Петр Первый стоит без сюртука, в одной рубашке. А Берия без шляпы и очков. Потом сюртук и шляпа нашлись. А очки так и канули. Пришлось заказывать новые...
- И где же потом нашлись сюртук и шляпа? - сощурил глаза Карасев.
- На стороже Коробкове...
9
Едва открыв дверь квартиры и не успев еще переступить порог, Карасев услышал, что в его спальне надрывается телефон. Скинув одну кроссовку, Тарас в носке доскакал до аппарата и снял трубку. Звонил шеф, Леонид Григорьевич.
- Ты дома? Прекрасно! Быстрее включай телевизор - показывают твои восковые фигуры.
Карасев нажал на пульт, и, кажется, вовремя. Сюжет про гастролирующие восковые фигуры из Санкт-Петербурга только что начался. Местная телевизионная звезда Евгений Городецкий, бывший одноклассник Карасева, улыбался во весь экран, вальяжно расположившись на фоне восковой семьи Николая Второго, и сообщал новость о приезде в город уникальной исторической экспозиции в лице восковых царей, их жен и известных государственных деятелей.
Карасев поморщился. Какая же это новость, если выставка работает уже третий месяц. "Что-то в последнее время ты стал загибать не в ту степь, дорогой товарищ Городецкий", - покачал головой Карасев, поскольку всегда ревностно наблюдал за творчеством Женьки. Как-никак, они с шестого класса были юнкорами детской газеты "Слеза младенца", которую в то время возглавлял совсем еще молодой журналист Леонид Берестов. Теперь Берестов в Москве, а здесь из всей той команды юнкоров, ходивших тогда в газету, в качестве журналиста прославился только один Женька.
Городецкий свой репортаж начал издалека: он перечислил на память все выставки восковых фигур, которые бывали в городе, отметив, что все они были московские да рязанские, а это питерская - в Ульяновске впервые. "Все ясно, - усмехнулся Карасев, - рекламный сюжет. Но что поделать? Журналистам тоже нужно жить. Хотя непонятно, во имя чего?"
Далее Городецкий совершенно ни к селу ни к городу начал рассказывать о том, откуда пошла такая странная традиция лепить из воска знаменитых государственных деятелей. Кто был первым мастером, и кто - последним. Сколько они заработали на этом и сколько приобрели врагов. Также Городецкий перечислил по памяти все знаменитые мировые салоны восковых фигур, не забыв привести в цифрах (опять-таки из башки), какие у них доходы и расходы, какова их посещаемость и сколько налогов салоны восковых фигур отчисляют в местные бюджеты. "Ну и память же у Городецкого, боже мой! Как у идиота! вздохнул неодобрительно Карасев. - Она у него всегда была такой".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Следователь поднял трубку и попросил вахтершу, чтобы она отыскала администратора зала фигур. Через три минуты администратор уже угрюмо топтался на пороге кабинета.
- Проходите, Олег Константинович, и садитесь, - вежливо произнес Карасев, указывая на кресло.
Смирнов шумно вздохнул и плюхнулся на стул напротив следователя. Его взгляд был сердитым. Он смотрел исподлобья и недовольно сопел. Администратору было около сорока. Седые виски, лысеющая голова, между бровей глубокомысленная морщина. Он был напряжен и чувствовал себя виноватым. Это не могло ускользнуть от внимания следователя.
- Традиционный вопрос, - начал Карасев. - В котором часу вы вчера ушли с работы?
- Как и все, в шесть, - ответил Смирнов.
- То есть вы выходили с кем-то?
- Почему обязательно с кем-то? Я ушел один, - ощетинился Смирнов. Если ушел, как все, в шесть, это не значит, что непременно с кем-то в обнимку!
- А почему вы так нервничаете, Олег Константинович? - мягко спросил Карасев.
- Как же мне не нервничать, когда я подозреваемый номер один, тряхнул головой администратор.
- Это вам Алла Григорьевна сказала?
- И без Аллы Григорьевны понятно, что это убийство повесят на меня. На кого же еще? Если моя восковая фигура замочила сторожа, то ясное дело сидеть за нее буду я. Восковую же фигуру не посадят.
Карасев незаметно понюхал воздух. Перегаром, кажется, не несет, однако - ахинея.
- Олег Константинович, неужели вы правда думаете, что я подозреваю в убийстве вашу восковую фигуру?
Глаза Смирнова просветлели:
- Ну слава богу, хоть один здравый человек нашелся в этом пришибленном музее. Я за всю жизнь не встречал таких музейных работничков, как в этом чертовом Ульяновске. Одни плюют фигурам в морду, другие отказываются стирать с них пыль, третьи требуют надбавки, так называемые "страховые". Не от слова "страховка", а от слова "страх"! Я об этом впервые услышал здесь! Больше нигде не слышал, ей-богу! Каждый день меня доят и доят, как корову. Это какой-то рэкет, а не персонал музея. Директриса заявила, что за убийство сторожа теперь я должен буду выплатить компенсацию их музею. Угадайте сколько? Двадцать тысяч баксов! Я тащусь...
- Серьезно? - удивился Карасев. - А на вид такая безобидная женщина.
- На вид-то они все безобидные. Только работать ни черта не могут. Все им дай да отстегни! Перевозку организовать не могут, разгрузку организовать не могут, рекламу организовать тоже не могут! Они ничего не могут, кроме как выцыганивать деньги с приезжих. Все оплачивать приходится мне. Рабочим плати, телевизионщикам плати, сторожам плати! А музею только отстегивай проценты.
- А сторожам-то зачем платить? - удивился Карасев.
- Чтобы охраняли от посторонних.
- Посторонние ночью в музее? Разве такое бывает?
Смирнов наклонился к следователю и полушепотом произнес:
- Здесь бывает все! Поэтому сохранность фигур - дело рук самих фигур.
Следователь открыл было рот, но не произнес ни звука, сообразив, что этот тоже его дурачит. Потом раздраженно затряс головой:
- Ничего не понимаю! О чем вообще идет речь?
- А я, думаете, понимаю? - развел руками администратор. - Я тоже ни черта не понимаю. Да, фигуры несколько подвижные, не спорю, но не до такой же степени, чтобы взять и слесарным ключом - бац! - по башке...
- Стоп-стоп! - поднял палец Карасев. - Что значит "несколько подвижные"?
- Ну, подвижные - это подвижные. Есть фигуры - как влитые, а есть вот такие, как эти. Всякие есть. За пятнадцать лет я столько на них насмотрелся, что они мне даже снятся. Да, я каждую фигуру насквозь вижу. Знаете, взгляну в глаза фигуре - и безошибочно определяю характер мастера. Каков мастер, такие и фигуры. Вот Жора, который их ваял, так он по характеру очень шебутной. Фигуры - все в него.
- Так-так, - поморщился Карасев, подозревая, что музейные работники сумасшедшие особого рода. - Давайте по порядку. Что вы имели в виду, сказав, что за охрану восковых фигур ночным сторожам нужно платить дополнительно?
- А то и значит, что прихожу я как-то утром, а платье княжны Марии залито вином, а Петр Первый стоит без сюртука, в одной рубашке. А Берия без шляпы и очков. Потом сюртук и шляпа нашлись. А очки так и канули. Пришлось заказывать новые...
- И где же потом нашлись сюртук и шляпа? - сощурил глаза Карасев.
- На стороже Коробкове...
9
Едва открыв дверь квартиры и не успев еще переступить порог, Карасев услышал, что в его спальне надрывается телефон. Скинув одну кроссовку, Тарас в носке доскакал до аппарата и снял трубку. Звонил шеф, Леонид Григорьевич.
- Ты дома? Прекрасно! Быстрее включай телевизор - показывают твои восковые фигуры.
Карасев нажал на пульт, и, кажется, вовремя. Сюжет про гастролирующие восковые фигуры из Санкт-Петербурга только что начался. Местная телевизионная звезда Евгений Городецкий, бывший одноклассник Карасева, улыбался во весь экран, вальяжно расположившись на фоне восковой семьи Николая Второго, и сообщал новость о приезде в город уникальной исторической экспозиции в лице восковых царей, их жен и известных государственных деятелей.
Карасев поморщился. Какая же это новость, если выставка работает уже третий месяц. "Что-то в последнее время ты стал загибать не в ту степь, дорогой товарищ Городецкий", - покачал головой Карасев, поскольку всегда ревностно наблюдал за творчеством Женьки. Как-никак, они с шестого класса были юнкорами детской газеты "Слеза младенца", которую в то время возглавлял совсем еще молодой журналист Леонид Берестов. Теперь Берестов в Москве, а здесь из всей той команды юнкоров, ходивших тогда в газету, в качестве журналиста прославился только один Женька.
Городецкий свой репортаж начал издалека: он перечислил на память все выставки восковых фигур, которые бывали в городе, отметив, что все они были московские да рязанские, а это питерская - в Ульяновске впервые. "Все ясно, - усмехнулся Карасев, - рекламный сюжет. Но что поделать? Журналистам тоже нужно жить. Хотя непонятно, во имя чего?"
Далее Городецкий совершенно ни к селу ни к городу начал рассказывать о том, откуда пошла такая странная традиция лепить из воска знаменитых государственных деятелей. Кто был первым мастером, и кто - последним. Сколько они заработали на этом и сколько приобрели врагов. Также Городецкий перечислил по памяти все знаменитые мировые салоны восковых фигур, не забыв привести в цифрах (опять-таки из башки), какие у них доходы и расходы, какова их посещаемость и сколько налогов салоны восковых фигур отчисляют в местные бюджеты. "Ну и память же у Городецкого, боже мой! Как у идиота! вздохнул неодобрительно Карасев. - Она у него всегда была такой".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48