- Не верю! В Агамемноне нет никакой мудрости! А самолюбия в нем больше, чем в Менелае.
- Но, может быть, ахейские цари откажутся участвовать в войне, сославшись на незначительность причины?
- Никогда! Они только и мечтают награбить на войне добычи.
- Но, может быть, первые неудачи под стенами Трои отрезвят воинствующий пыл греков?
- Не отрезвят. Ибо упрямства в них значительно больше, чем истинного героизма.
- Но, может быть, Парис при виде жертв своих горожан раскается и вернет Елену и сокровища Менелаю?
- Никогда он не раскается! И никогда не вернет, потому что жаден, потому что слишком презирает смертных и потому что город ему не родной.
- Но, может быть, раскается Елена и сама вернется к своему мужу?
- И она никогда не раскается, потому что слишком себя любит. Только вы, бессмертные боги, можете спасти Трою, если разыграете на море бурю и потопите корабли Париса.
Аполлон тонко улыбнулся и едва заметно покачал головой:
- Если вы, смертные, не верите в себя, как же нам, бессмертным, прикажете верить в вас? Только в страданиях обретается обоюдная вера. Если же мы предотвратим страдания от этой войны, как люди поймут, что все беды исходят не от богов, а от презрения к себе подобным? Людей могут спасти только сами люди.
- Я спасу людей! - воскликнула Кассандра. - Я открою им истину о Парисе.
Аполлон грустно покачал головой.
- Разве люди стремятся к истине? Люди стремятся к удовольствиям.
Не дослушав Аполлона, Кассандра сбежала с троянской стены и понеслась на берег. Туда высыпал весь город, чтобы проводить блистательного Париса. Корабли уже были спущены на воду и нетерпеливо покачивались на красных от заката волнах. На лицах отплывающих троянцев сверкали гордые улыбки. Глаза горожан выражали восторг и восхищение сыном Приама.
- Да благоволят вам боги, - произнес отец, великий царь Трои, поднимая над головой руки.
- Боги уже благоволят, - улыбнулась мать, не сводя влюбленных глаз с Париса. - Они дали нашему сыну попутный ветер.
Парис стоял перед родителями с высоко поднятой головой и наслаждался хвалебными возгласами окружившей его толпы. Он был великолепен: сияющий взор, развивающиеся кудри, сверкающий на солнце шлем с павлиньими перьями и красивый пурпуровый плащ на одном плече.
Именно в эту минуту, в самый разгар восхищения троянским принцем к Приаму подошла Кассандра. Глаза ее были безумны, волосы взлохмачены, щеки бледны, голубая туника в дорожной пыли. Она посмотрела Парису в глаза и указала на него пальцем. Троянцы притихли.
Кассандра воздела руки к небу и хотела воскликнуть: "О горе, горе великой Трое и всем нам! Вижу я: объят пламенем священный Илион, в крови лежат его сыновья и в рабство ведут чужеземцы плачущих троянских дев!" Но вместо этого у нее получилось:
- О-о-о... г-го-ре... н-н-нам... в-ве-ликой Т-т-трое...
Она с ужасом ощутила, что язык от волнения онемел и перестал подчиняться ей голос. Сейчас она справится с этим и донесет до людей истину.
- В-вижу г-горящий Иль-иль-лион...
Она увидела, как троянцы давят улыбки, и голос жрицы осип. Парис рассмеялся, и вслед за ним рассмеялись все - от царей до простолюдинов. Любимец толпы красиво развернулся на пятке и направился к кораблю. За ним двинулся весь народ, громко хохоча и умоляя его вернуться со славой. Кассандра опустилась на колени и закрыла лицо руками. Но в ту же минуту она на своих плечах ощутила горячие руки матери Гекубы.
- Встань, Кассандра! Не пристало царской дочери стоять на коленях, как безродной пастушке.
- Они не дослушали, мама! А я хотела открыть им истину.
- Никому не нужна твоя истина, Кассандра! Истина на земле одна: люди готовы умирать за тех, кто и без того величественен, богат и великолепен. Не предсказывай больше! Молчи! Ради всех богов, молчи! Ты все-таки царская дочь. Ты не должна быть посмешищем простолюдинов.
11
Было около восьми вечера, когда Карасев с разбухшей головой плелся по центральной улице города в сторону молодежного кафе. "Черт возьми, целый день провел в музее и не прояснил ничего, - думал он, угрюмо глядя себе под ноги. - Абсолютно ничего. Это позор!"
Ведь если действительно отбросить весь этот бред с фигурами, то сторожа убивать было практически не за что. Классическое для этого захолустья убийство с бодуна отпадало сразу. С бодуна его могли грохнуть только хозяева этого ключа, то есть сантехники. Но у них стопроцентное алиби. В десять они оба были дома и с половины одиннадцатого до половины первого смотрели футбол.
Убийство ради кражи отпадало сразу. Из музея ничего не пропало, да и не могло пропасть, потому что в нем не было ничего такого, что представляло бы хоть какую-нибудь ценность. Убийство из мести было еще более абсурдным. Неужели администратор восковых фигур может проломить череп сторожу только за то, что тот плюнул в физиономию восковой фигуры. Хотя в этом захолустье возможно все, но у администратора тоже алиби. В то время, когда убивали сторожа, он предавался кутежу в ресторане гостиницы "Советская", после чего отправился в номер с одной известной местной куртизанкой, Эллочкой Людоедкой.
Осталась последняя версия убийства: из-за долга. Как рассказала жена Локридского, десять лет назад, когда еще Александр Яковлевич работал на телефонной станции электромонтером, к нему домой чуть ли не ежедневно наведывался один неизвестный тип, который грозился убить телефонщика, если тот не возвратит деньги за установку левого телефона. Чем все это закончилось, жена не знает, но уже лет десять того типа не видно и не слышно. Видимо, разобрались.
А может, и не разобрались. Может, тот тип затаил обиду и десять лет вынашивал план мести? Такое тоже бывает, особенно в таких глухих глубинках, как эта, где могут зарезать не моргнув глазом за ведро картошки. Типа-то, разумеется, разыскать можно, но это тоже, скорее всего, не то, чувствовал Карасев и никак не хотел смириться с тем, что это дело непростое. Сложные дела бывают только у сложных людей в больших городах. А тут - простота на простоте.
"Неужели правда - сторожа убила восковая фигура? Да хоть режь меня на части, но в эту галиматью я верить отказываюсь!.."
Именно на этом мысленном возгласе Карасев увидел Берестова, бодро шедшего навстречу.
- Леня, ты, что ли? Привет! - кинулся к нему Карасев. - Каким ветром ты в наших краях?
- Тарас, здорово! Я тебя не узнал. Богатым будешь!
Друзья обменялись рукопожатиями и, после некоторых раздумий, потопали в кафе отметить встречу.
- Ты в отпуске? - поинтересовался Тарас.
- Вроде того! Жена с сыном в Англии. На юг ехать лень. Вот я здесь и оказался. Заодно родителей повидать. А ты как? Учишься на юридическом?
- Уже закончил, два года как. Сейчас я следователь по особо важным делам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48