На табуретке перед старшим лейтенантом восседала женщина лет тридцати пяти, плотная, с крашеными волосами, тонкими губами и бледным бескровным лицом. В ее глазах не было ни страха, ни скорби, ни робости, ни раскаяния.
Капитан что-то шепнул лейтенанту, и тот сказал:
- Вам хотят задать несколько вопросов наши коллеги из Ульяновска.
Она молча кивнула.
- Скажите, Клавдия... - запнулся Карасев.
- Николаевна, - подсказал лейтенант.
- Спасибо! Скажите, Клавдия Николаевна, известно ли вам что-нибудь об убийстве сторожа в ульяновском музее?
- Все известно, - ответила она без единой эмоции.
- Кто его убил?
- Мой муж.
- За что?
- За то, что он пытался изнасиловать его любовницу.
- Вы имеете в виду Катю Александрову?
- Да. Именно эту сучку я и имею в виду.
- Вам рассказывал муж, как он его убил?
- Во всех подробностях. Этого сторожа никто убивать не хотел. Сам нарвался.
- Каким образом он нарвался?
- Они хотели стибрить из подвала троянский экспонат. Прокрались в музей. Эта сучка осталась наверху, а мой муж спустился вниз, в подвал. Ключ у них уже был. В подвале Агафон услышал крик. Выскочил в коридор и видит, как этот сторож лежит на Александровой и рвет ей платье. Муж пытался стащить его за волосы - ни в какую. Тогда он взял валявшийся в коридоре разводной ключ и пару раз ударил сторожа по башке, чтобы образумить. Ну, сторож и скопытился. У Агафона сила-то недюжинная. Пальцем пошевелит - и труп.
- А кому пришло в голову намазать кровью сторожа пальцы восковой фигуры?
- Ей же и пришло, сучке этой. Она сунула свой платок прямо в пробитую башку сторожу... брр!.. и преспокойно отправилась мазать пальцы Берии. А на другой день сунула ему в карман магнит. Хитрая тварь была...
Теперь ответы были получены на все вопросы. Карасев вздохнул, невесело подмигнул Берестову, и они вышли из кабинета.
Друзья молча поплелись к лестнице, но их догнал капитан. Он протянул какой-то мутный, невзрачный, весь в пузырях и порах треугольный осколок, величиной с половину ладони.
- Это ваше, - улыбнулся. - Изъято у Мемноновой при задержании.
Карасев пожал капитану руку и положил троянский хрусталь в карман. Они вышли с Берестовым из УВД, сели в машину и попросили водители довезти до вокзала.
- По Вергилию, Кассандра тоже пала от рук ревнивой жены царя Агамемнона? - спросил Карасев.
- Пала, - ответил Берестов. - Вместе с Агамемноном.
Карасев тяжело вздохнул и опустил руку в карман. К горлу почему-то подкатил горький комок. "Что это со мной, - удивился, - со следователем по особо важным делам?" На заднем сиденье беспокойно заерзал Берестов.
- Не знаю, как тебе, а мне девушку жалко, - произнес он.
Нащупав в кармане осколок троянского хрусталя, Карасев извлек его из кармана. "Вещица не очень изящная и не очень привлекательная, а стоит таких деньжищ", - подумал следователь. Вдруг неожиданно муть в хрустале прояснилась, и Тарас ясно увидел Катю - веселую, смеющуюся, в какой-то божественно легкой тунике, а рядом ясноглазого белокурого красавца, с лицом того самого святого, который был на иконе в руках убитой девушки. Они шли, взявшись за руки, среди облаков по каким-то невообразимо прекрасным высокогорным лугам, и вокруг небо было необычайно глубокой голубизны.
Карасев закрыл глаза и затряс головой. "Переутомился, - подумал он. Еще одно такое дело - и можно отправляться в психушку".
- Ну что, теперь домой? - как можно бодрее произнес Карасев.
- Ты как хочешь, а я возвращаюсь в Москву, - уныло ответил Берестов. Съезжу-ка я к жене в Лондон. Что-то мне, старик, в России тоскливо...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48