Я кивнул.
- Хорошо, я встречусь с тестем и с мисс Тири. Может быть, это поможет нам приблизиться к истине.
Кэппи Мартин пожал плечами.
- Может быть. Или мы столкнемся с новыми трудностями. Ну, во всяком случае, держите меня в курсе дела, мистер Брайнерд. Я пошлю человека к вам в контору, а по пути туда он может заглянуть и в ювелирный магазин. А к вечеру надеюсь получить известия из Мексики.
Я поднялся.
- Большое вас спасибо за помощь, Гарри. Не знаю, что бы я без вас делал.
- Рад помочь, мой мальчик. - Гарри энергично пожал мне руку. Надеюсь, скоро ваши неприятности кончатся.
- До свидания, мистер Мартин, и большое спасибо за то, что вы взялись за дело. У меня просто камень с души свалился.
6.
Пока Хайнес в неспешном темпе вез меня по зеленым тенистым улицам предместья, я не переставал думать о Лесли. Ведь ехал я в дом её отца, где встретил её впервые. Тогда она ещё была смешливой девочкой в синей школьной форме с растрепанным "конским хвостом" и для меня, конечно, всего лишь маленькой насмешницей и настоящим бедствием. Потом я поступил в колледж и потерял её из виду, и прошло ещё долгих три года, прежде чем я понял, что же значила для меня Лесли. Возможно, инициатива исходила от нее. Через шесть месяцев мы поженились.
Хотя я замечал, что отношения Лесли с её отцом были совсем не те, как раньше, во времена её детства, однако никаких подозрений у меня по этому поводу не возникало. Теперь я задавал себе вопрос, а не скрывается за этим некая любовная история, которой отец Лесли немилосердно и жестоко положил конец. Мне предстояло задать губернатору несколько довольно щекотливых вопросов, и каким бы окольным путем я ни подошел к этой теме, дело предстояло непростое.
Въезд обозначали массивные каменные колонны. Раньше ворота были постоянно закрыты и их охранял угрюмый старик. Теперь створки стояли нараспашку, а домик привратника сдавался внаем. Кусты сирени у стены одичали, извилистые гравийные дорожки и розовые гряды казались неухоженными.
Хайнес затормозил перед домом, вышел и открыл мне дверцу. Он радостно улыбался, всегда приезжая сюда с удовольствием. В кухне его ждала приятная компания. Ему подадут стакан хорошего портвейна и приглушенным, полным достоинства тоном обсудят с ним самые последние семейные сплетни.
Мои же чувства были противоречивыми. Этот дом слишком сильно напоминал мне о моей юности, о темных костюмах, о тугих воротничках, натиравших шею, слишком тесной обуви и бесчисленных неприятных стычках с Лесли, которая была тогда дьявольски изощренной мучительницей. Она с невероятной, инстинктивной проницательностью чувствовала мои ранимые места и молниеносными ехидными вопросами полностью выводила меня из равновесия. А после этого с очевидным злорадством наслаждалась моим смущением. Вероятно, на неё даже не стоило обижаться; я был ужасно неловким парнем, высоким и неуклюжим, с огромными руками и ногами и голосом, внезапно срывавшимся с глубочайшего баса до высочайшего дисканта. В присутствии взрослых я вел себя застенчиво и неловко, а общение с существами женского пола, независимо от их возраста, было для меня совершеннейшим адом. На такого насмешливого, избалованного чертенка, каким была Лесли, я со своей неразговорчивостью и неуклюжестью должен служить небывалым искушением.
Но время шло и все менялось. Мой долговязый костяк очень неплохо оброс мясом и обтянулся кожей; парализующая робость перед людьми покинула меня и общество молодых девушек стало доставлять по меньшей мере столько же удовольствия, сколько и досады. Но вот с Лесли я чувствовал себя все ещё довольно неуверенно.
Открыл мне мистер Доннер, приветствовав меня улыбкой.
- Губернатор не ждет меня, Доннер, - сказал я. - Надеюсь, у него найдется несколько минут?
- Он наверняка будет очень рад, мистер Джон. Он работает в библиотеке. Мне доложить?
- Не стоит. Я дорогу знаю. Спасибо.
Еще из коридора я услышал громкий, энергичный голос. Я знал, что это означало, постучал в дверь и вошел.
Это помещение не принадлежало настоящему времени. Человек, который всю свою жизнь провел в этих стенах, должен был потерять всякий контакт с современным миром. Я любил этот зал и восхищался им - но жить в нем? Никогда.
Мужчина, который с нахмуренным лбом обернулся ко мне, тоже не слишком соответствовал нашему времени. Своим полным багровым лицом и благородной осанкой он походил на карикатуру на проницательного, вечно занятого политика. Старик близоруко всматривался в полутьму, пытаясь разглядеть, кто помешал ему работать.
- Добрый день, губернатор, - я вышел на свет.
Губернатор откинулся в кресле, покачал головой и украдкой покосился на меня. Его рот растянулся в слабой, но удивительно лукавой улыбке.
- Я ждал твоего визита. Собственно говоря, ждал ещё неделю назад. Итак, Лесли, наконец передала тебе мои слова, не так ли?
- Я не совсем понимаю, сэр.
- Она пришла из-за этой ... истории ко мне и вела себя как сумасшедшая. Но я образумил её, можешь мне в этом поверить! Заявил твердо и ясно, что она не получит от меня ни цента, если разведется с тобой. Как ты понимаешь, это имело решающее значение. Она ведь не дура. Не нужно благодарить меня, Джон. Я знаю, что ты хороший парень и понимаешь Лесли. Ей нужна твердая рука. "Пока вас не разлучит смерть, - сказал я ей. - Баста!"
Я был в ужасе. В серьезности его слов сомневаться не приходилось, но меня испугало, как критически он высказался о Лесли. Когда родилась дочь, губернатору было уже за пятьдесят, и все годы детства он носился с единственной дочкой как с маленьким чудом, нежным, хрупким созданием, которому поклонялся и исполнял любое желание. В моем присутствии он никогда ещё не подвергал Лесли ни малейшей критике, хотя между ними с глазу на глаз не раз разыгрывались бурные объяснения.
- О разводе она ничего мне не говорила, сэр, - медленно ответил я. - И о том, что была у вас, тоже.
- Нет? - Губернатор резко выпрямился. - Эта чертова маленькая ведьма! Я сказал ей, что она должна с тобой объясниться. Разумеется, дело в истории с твоей секретаршей. Очень опрометчиво с твоей стороны, мой мальчик. В мое время мы проделывали такие вещи шито-крыто. Лесли вела себя очень странно. Конечно, она была в ярости. Чувствовалось, что её гордость оскорблена. Ты ведь знаешь, она всегда была гордой маленькой чертовкой. Но она не устроила никакой сцены, даже не плакала. Она стояла здесь, перед этим письменным столом и заявила решительным ледяным тоном: "- Я развожусь с Джоном. Я ухожу от него, немедленно и навсегда." Очень странно. Такого с ней никогда ещё не бывало.
Он беспокойно заерзал на стуле и уставился в пространство над моей головой, словно пытаясь что-то вспомнить.
- Хотя нет, однажды было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42