Хотя Андрею было грустно, но он чуть не засмеялся, увидев первых гостей. Муж был худой, очень высокий, а жена маленькая, кругленькая, румяная, как колобок, и, видно, добрая — сразу дала Андрею карамельку. Когда хозяева увели гостей в комнаты, Андрей поднял с полу белый пуховый платок гостьи и аккуратно положил эту дорогую вещь на сундук.
Потом пришли студент с девушкой. Последним явился солидный господин, одетый только в костюм, без пальто. Хозяин даже согнулся от радости, а жена его повисла на госте и все повторяла:
— А мы вас ждем, дорогой Иван Севастьянович, ждем!
Кухарка объяснила Андрею, что это домовладелец Артемьев и что он очень богатый.
Андрей долго сидел на сундуке. Из комнат доносились голоса гостей — сначала тихие, а потом все громче и громче.
В переднюю вышел, покачиваясь, студент. Он достал из кожаного портсигара длинную тонкую папиросу и предложил Андрею:
— Кури!
— Не занимаюсь, — ответил Андрей, отодвинув пуховый платок подальше к стенке, потому что студент бросил горевшую спичку на сундук.
— Может, ты жрать хочешь? Я тебе сейчас пирожок вынесу.
В переднюю вбежала девушка, схватила студента за рукав:
— Сережа! Куда вы исчезли?..
Обещанного пирожка Андрей так и не получил.
Он незаметно уснул на сундуке. Разбудил его хозяин.
— Подай галоши, мальчик!
Уходил высокий, тощий гость с маленькой женой. Провожали их хозяин и студент. Из комнат доносилась громкая музыка — там танцевали.
Хозяин пьяно целовался с гостем, а студент подал Колобку бархатную ротонду.
— Рано вы нас покидаете, Евгения Сергеевна… С вами так приятно.
— А где мой платок? — спросила Колобок. Платка на сундуке не было.
— Мальчик, где платок? — сердито крикнул хозяин. Андрей и сам не мог понять, куда он подевался. Тощий гость плюхнулся на сундук и, клюя носом, говорил:
— Пошли, Женечка, пошли, потом найдем.
— Ты сошел с ума, в такой мороз!
В передней появились хозяйка, Артемьев, девушка. Хозяйка суетливо заглянула во все углы, перебрала на вешалке пальто, приговаривая:
— Сейчас, Евгения Сергеевна, одну минуточку. Артемьев с размаху, как-то ловко, словно играя, ударил Андрея по щеке.
— Я тебе, мерзавец, зубы выщелкаю!
Хозяйка вскрикнула:
— Иван Севастьяныч!
Студент приосанился:
— Вы не имеете права. Стыдно, милостивый государь!
Артемьев презрительно посмотрел на него:
— Господин студент, самим богом человеку отпущено два уха и один язык: поменьше говорите, побольше слушайте!
— Идемте, Сережа, идемте! — упрашивала девушка.
Артемьев еще раз ударил Андрея.
— Ну, говори, куда ты его спрятал, щенок?
— Не брал я! За что вы меня бьете?
— А ты мне, сволочь, вопросов не задавай! Мое дело спрашивать, а твое, сукин сын, отвечать! Я тебе без щипцов зубы повыдергиваю!
Хозяин выкинул за дверь пальто Андрея.
До рассвета Андрей просидел в подъезде, на лестнице.
Прошли студент с барышней. Студент возмущенно говорил:
— А какое он имел право бить? Платок-то за сундук завалился!
Споткнулся об Андрея, притворившегося спящим. Вежливо извинился.

Всем, всем, всем…
Допросив Артемьева, Андрей пошел домой.
От ВЧК до Большой Пресненской, где жил Андрей, было полчаса ходьбы.
Андрей переложил наган из кобуры в карман пальто — у Патриарших прудов с наступлением темноты пошаливали: кто-то в черных балахонах, в масках раздевал прохожих до белья, а тех, кто пытайся сопротивляться, избивал. В начале марта рослого мужчину, не дававшего снять с жены пальто, голым спустили в прорубь.
В Ермолаевском переулке Андрей услышал крик, потом частые выстрелы.
Андрей взвел курок нагана, побежал.
Поперек переулка стоял легковой автомобиль. Двое здоровенных парней вытаскивали из кабины шофера, а третий, в солдатской шинели, палил в воздух.
— Не имеете права! — кричал шофер.
Заметив подбегавшего Андрея, солдат наставил на него револьвер и угрожающе сказал:
— Проваливай, пока цел!
Андрей рассмотрел — у солдата пугач.
Шофер, угадав союзника, закричал:
— Товарищ! Я прошу вас, товарищ!..
— Отпустите его!
— А кто вы такой, чтобы командовать?
— А кто вы?
— Мы немедленные социалисты! — гордо сказал солдат. — Непримиримые борцы со всякой собственностью. Нам нужен автомобиль, а он свободный, стоял на улице…
— Стоял! — закричал шофер. — Я на минуту, а вы сразу цап-царап!
— А я из «Урагана», — заявил один из парней. — Слыхал, или разъяснить по мозгам?
— Знаем мы вашего брата, анархистов!
— А кто ты такой, чтобы знать?
— Я из Чека, — с подчеркнутой вежливостью ответил Андрей. — Слышали о Чека, или надо разъяснить?
Солдат спрятал пугач, миролюбиво произнес:
— Разъяснений не требуется. Айда, ребята.
И первый скрылся в темноте.
Шофер завел мотор, благодарно предложил:
— Садись, товарищ. Подвезу. Вот бесы!
Автомобиль на ходу дребезжал, как большая железная копилка с медяками, если ее встряхивать.
Шофер пожаловался:
— Работаю, товарищ чекист, как оглашенный, день и ночь. Мотаюсь черт те где, по всей губернии. То в Кунцево угонят, то во Всехсвятское. Позавчера в Тушино два раза посылали. А у нее и так все внутренности вываливаются.
Андрей слушал невнимательно, думал о своем: «Заждалась Надя — ушел и пропал… Наверное, и отец дома…» Четырнадцатого марта открылся IV Всероссийский чрезвычайный съезд Советов, и старший Мартынов, Михаил Иванович, делегат от Иваново-Вознесенска, приехал в столицу.
— Ты думаешь, — говорил шофер, — я сейчас освобожусь и на печку? Черта с два! Я в Ермолаевский поеду за Германовым.
— За кем? — встрепенулся Андрей, вспомнив ожившую покойницу. — Это который перевозками ведает, что ли?
— Перевозками! Ты бы, товарищ чекист, поинтересовался, что он перевозит! Девок развожу и пьяниц собираю! Надо его от мамзели восвояси доставить — пешком не доберется. Хотя и балтиец, а налижется — свинья свиньей. Начальство из себя корчит. Целый дворец на Воздвиженке занял со своей пьяной матросней. Ты скажи, товарищ чекист, кому служу, а? Советской власти или…
— Здесь останови, — торопливо сказал Андрей, заметив свой дом. — Спасибо.
— Тебе спасибо, товарищ!
Отец сидел с неизвестным Андрею темноволосым человеком. От левого виска через всю щеку спускался к подбородку багровый шрам.
— Познакомься, — сказал ему отец. — Мой Андрей.
Темноволосый протянул огромную, как лопата, ладонь:
— Дюшен.
Больше никакого внимания на Андрея гость не обращал, как будто пришел не хозяин квартиры, а совершенно посторонний, помешавший серьезному разговору.
— А по-моему, Мартынов, ты договора просто не читал, — говорил он яростно, — ты не вник в него: посмотрел, и все.
Шрам у него задергался.
Андрей понял, что гость спорит с отцом по поводу Брестского договора.
— Ну, если ты прочел, как надо, тогда должен знать, что немцы оставляют за собой Польшу, Эстонию, Латвию, Литву…
— Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141