Он лег, поплотнее укрыл озябшие ноги, закрыл глаза, но сон не приходил. Мешала тупая боль чуть выше поясницы — когда-то, перед войной, врачи находили у Анфима Ивановича недостаточность почек, даже нефрит, требовали строгого соблюдения диеты, еженедельных анализов, уговорили поехать в Железноводск, где Болотин провел скучнейший в жизни месяц. Анфим Иванович согрелся, и боль ушла, но сон все равно не приходил. Надо было бы встать, принять душ и браться за дела, но Болотин решил полежать еще немного, чтобы опять не вцепилась боль.
А дел у Болотина хватало.
Шла весна 1944 года. Готовилось очередное наступление Советской Армии. Четырем фронтам — 1-му Прибалтийскому и трем Белорусским предстояло разгромить вражескую группу армий «Центр» и фланговые соединения соседних с «Центром» групп армий «Север» и «Северная Украина», полностью освободить Белоруссию, часть Литвы и Латвии, открыть Советской Армии путь в Польшу и Восточную Пруссию.
В последних числах мая 1944 года план наступления, получивший название «Багратион», обсуждался в Ставке. На совещании присутствовал Верховный главнокомандующий Сталин, его заместители, начальник генштаба, все четыре командующих фронтами и члены военных советов. Когда обсуждались вопросы использования родов войск, материально-технического обеспечения, на заседание вызывались и другие маршалы и генералы.
Войска, готовившиеся к наступлению, имели на вооружении более шести тысяч самолетов, пять тысяч танков и самоходок, свыше тридцати тысяч орудий и минометов. В ста шестидесяти шести дивизиях, в двенадцати танковых и механизированных корпусах, в двадцати одной стрелковой, отдельной танковой и механизированной бригадах, в семи укрепленных районах насчитывалось около полутора миллионов человек, в том числе вновь созданная 1-я польская армия, включенная в состав левого крыла 1-го. Белорусского фронта.
К местам заправок самолетов и автомашин, танков и самоходок надо было доставить неисчислимые тонны горючего, масла. По «Багратиону», к началу наступления полагалось накопить по четыре-пять боекомплектов снарядов и мин. А перевозка только одного боевого комплекта для сухопутных войск требовала тринадцати с половиной тысяч вагонов. Кроме боевых комплектов, нужно было доставить хлеб и другое продовольствие, лекарства, бинты, кинофильмы, книги, газеты и тысячи других вещей: зубной порошок, мыло, водку, сапожную мазь, лезвия безопасных бритв — все, что нужно человеку для жизни. Хотя эта жизнь и называлась фронтовой, люди жили и хотели быть сытыми, обутыми, одетыми, они и не прочь были выпить, жадно расхватывали газеты и журналы, и если удавалось посмотреть, пусть в третий, пятый раз, кинофильм «Свинарка и пастух», или «Веселые ребята», или «Цирк», то этот день становился счастливым. Люди на фронте думали не о смерти, а о жизни, мечтали о будущем, надеялись на счастье.
Шла весна, всегда немного поздняя в Белоруссии, а в этот год особенно запоздавшая, — в мае в оврагах и лесах все еще лежали остатки серого, рыхловатого снега. Не во всех частях сменили зимнее обмундирование, поэтому требовались еще вагоны для доставки на фронт летнего обмундирования: сотен тысяч пар сапог, гимнастерок, брюк, фуражек…
Каждого человека из этой полуторамиллионной армии надо было не только одеть и обуть, накормить и напоить, дать возможность вымыться в бане, написать письмо домой, где этого письма ждали с надеждой и страхом, надо было добиться самого главного — чтобы каждый человек, кем бы он ни был — рядовым, сержантом, старшиной, офицером, генералом, хорошо знал свое место и свои обязанности в предстоящем наступлении. А сверхглавным было то, чтобы каждый человек твердо верил в победу, в неминуемый разгром врага. И хотя шел не 1941-й, а победоносный 1944 год, хотя в сердце каждого советского солдата жили битвы за Москву, Сталинград, сражение на Курской дуге, хотя были освобождены тысячи городов и сел — все равно требовались твердая воля и вера в победу, потому что враг еще не был раздавлен, враг был еще очень силен и сам, добровольно отступить на запад не хотел — его надо было гнать, уничтожать.
В предрепетиционные часы в зале, отведенном для занятий большого духового оркестра, можно не только слышать, но и наблюдать несобранность, нестройность. В негромкий, приглушенный общий звук вдруг ворвется нежный звук флейты, быстрый говор кларнета или испуганный смех саксофона — и снова ровный приглушенный гул. И все это до тех пор, пока не поднимется на свой командирский мостик дирижер, пока он не посмотрит на исполнителей спокойно-радостным взглядом и не подаст первого знака. И тогда уйдут от оркестрантов все заботы, кроме одной — хорошо сыграть, исполнить свою партию, и не только для того, чтобы показать свое умение, а для того, чтобы весь оркестр смог создать настоящую музыку.
Подготовка четырех фронтов к наступлению отдаленно напоминала обстановку репетиционного зала, только на территории этого «зала» могли свободно разместиться несколько западноевропейских государств и от первого аккорда грандиозного военного оркестра должны были содрогнуться и земля и небо.
До первого аккорда оставалось несколько дней, а пока шла подготовка: все действовали приглушенно, но энергично, сохраняя в тайне все, что полагалось держать в секрете; прорывались отдельные голоса более активных, кто-то взвизгивал невпопад — это было ненужным, досадным, но не главным. Находились люди, которые в подготовке к гигантскому наступлению пре-. следовали свои, мелкие и честолюбивые цели, — таких людей просто не могло не быть среди полутора миллионов человек, но, к счастью для страны, таких людей было ничтожное меньшинство, а большинство подчинялось высшей цели — сделать все для успеха наступления.
Своя роль была и у генерал-полковника Болотина — он должен был принять все возможные меры к тому, чтобы в тылу врага чаще грохотали взрывы, чтобы летели под откос и в реки поезда, горели на аэродромах самолеты, пылали цистерны с бензином, — на военном языке это называлось: слить в единый план действия партизан с действиями четырех фронтов, дезорганизовать оперативный тыл противника, срывать подвоз вражеских резервов к линии фронта. У партизан была еще одна задача — информировать советское командование о передвижениях врага. Помогать генерал-полковнику Болотину направлять действия партизан по плану «Багратион» обязаны были многие офицеры, в том числе и подполковник Алексей Иванович Орлов, посланный Болотиным в район Алехновичи для координации совместных действий войсковой и партизанской разведок.
Анфим Иванович напряг все мускулы, пошевелил ногами — боль не возвращалась, можно было вставать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141