Кстати, если вы проводите своего человека достаточно быстро, я могу подождать вас и отвезти обратно. О'кей?
— Вы очень любезны.
— Просто у меня есть свободное время. Вы из Америки?
— Да.
— Отличная страна, — сказал Гончар, чтобы польстить попутчице. — Я был в Нью-Йорке, Бостоне, Сиэтле. Я люблю Америку.
— За что? Что вам так нравится в Америке?
— Скорость, — подумав, ответил Гончар. — Американцы все делают очень быстро. Второе — там всегда тепло и чисто. Третье — все вокруг улыбаются.
— Я ждала другого ответа. А как насчет свободы, демократии? Как насчет Голливуда, Бродвея, Вегаса?
— Это тоже хорошие штуки, демократия и Бродвей. Но они не касаются моей работы. Для меня главное — работа. В Штатах легко работать и удобно жить. Все делается быстро и четко. Мне это нравится.
— Работа — это еще не все. Разве человек создан для того, чтобы работать?
— Именно так, — уверенно ответил Степан. — Потому что никто, кроме человека, работать не может. Ни дельфины, ни обезьяны, никто. Работает только человек. И если он хорошо работает, то и живет хорошо.
— Дельфины и обезьяны живут хуже людей?
— Не знаю. Никогда не жил с обезьянами.
— О'кей, — женщина рассмеялась. — Считается, что лучше всех живут миллионеры. Разве они работают лучше всех?
— Не знаю. С миллионерами я жил еще меньше, чем с обезьянами. Но вот что я вам скажу, мэм. В Америке, конечно, много богатых бездельников. Но самые первые миллионеры, я уверен, и в самом деле работали лучше всех. У вас там были совсем другие правила игры, не такие, как в Европе или в России. Надо было только иметь голову на плечах и какой-то начальный капитал. В те времена никто не мешал человеку разбогатеть.
— Никто, — согласилась американка. — Кроме других людей, которые тоже хотели разбогатеть.
— Ну, от таких было чисто американское средство, — сказал Степан. — Называется "кольт".
Туман сгустился так, что лучи фар не пробивали молочно-белую стену.
— Остановите здесь, — попросила женщина.
Степан удивился, но ничего не спросил. Он сбросил скорость, свернул в правый ряд и остановился, когда под колесами захрустел гравий обочины.
— Вы можете мне помочь, — сказала она.
— Конечно, — ответил Степан.
До него не сразу дошло, что она и не спрашивала его. В ее словах звучала простая констатация факта. Он может помочь ей.
— Нам надо выйти из машины. — Она посмотрела ему в глаза.
Степан заглушил мотор.
— Надо — выйдем. А мы не опоздаем в аэропорт?
— Не опоздаем, — сказала женщина. — У нас еще много времени.
— Десять минут назад его было мало, — напомнил Степан, задержавшись перед открытой дверью. — Что-то изменилось?
— Разве вы не заметили? — улыбнулась иностранка, и он удивился ее красоте.
Куда же он смотрел все это время? Почему он до сих пор не разглядел этих глаз, этих высоких скул и этих по-детски свежих губ?
Посмеиваясь и качая головой, он достал фонарик, выбрался на дорогу и обошел машину, чтобы открыть дверь для пассажирки.
Выйдя, она поправила шляпу и осмотрелась. Степану показалось, что она видит в тумане гораздо больше, чем он. Женщина кивнула и вытянула руку:
— Нам сюда.
Она уверенно пошла впереди, и Степан двинулся за ней.
Плотный холодный туман окутал его. Отойдя на пять шагов от машины и оглянувшись, Степан едва смог различить ее задние огни. Они тускло светились, как два тлеющих уголька в толще золы.
— Не идите так быстро, — сказал он, пытаясь разглядеть в тумане женщину. — Мы можем потерять друг друга.
— Мы найдем друг друга, — прозвучал ее голос.
По лицу хлестнула ветка дерева, и Степан остановился, поняв, что сошел с обочины. Женщины здесь не оказалось, и в желтом луче слабого фонарика колыхались клочья густого тумана. Гончар повернул вправо, но под ногами вместо твердого асфальта продолжали хрустеть ветки.
Ему стало смешно. Заблудился на шоссе. В десятке шагов от машины. Да еще с красоткой. Которая, кажется, тоже заблудилась.
— Мэм, встречаемся у машины! — позвал Степан.
Не дождавшись ответа, он развернулся и решительно зашагал обратно. Длинная разлапистая ветка со свистом скользнула по кожаной куртке.
"Никогда не замечал, что здесь столько деревьев", — удивился Степан. Он отвел ветку от лица и в следующий миг почувствовал, что нога повисла над пустотой.
Яма? Люк открытый? Кювет? Не удержавшись, он сорвался вперед. В пустоту. Ветка выскользнула из руки, больно расцарапав ладонь, и Степан Гончар покатился вниз… наверно, он на какое-то время потерял сознание. Голова еще гудела после удара, и почему-то кругом был рыхлый снег. Откуда здесь столько снега? Он не мог вспомнить, как оказался в этом сугробе. Встав и ощупав себя, Степан огорчился. Пропали часы. Это было непонятно. Потеря бумажника была легко объяснима — он просто вывалился из кармана во время падения. Но как Степан мог потерять свои часы? Швейцарский браслет не расстегивается сам собой. Получается, он был не совсем швейцарским. Обидно.
Туман понемногу рассеялся, и Гончар видел в темноте перед собой крутой склон, покрытый редкими искривленными деревцами, между которыми белели полосы снега. Где-то вверху расплывалось и подрагивало пятно света. Хватаясь за гибкие стволы, Степан пробирался наверх, оглядываясь и ощупывая склон перед собой. Где-то впереди, в вышине за туманом, послышался женский голос.
— Одну минуту, мэм! — крикнул Степан. — Я уже возвращаюсь! Подождите минуту!
Не обнаружив по пути ни часов, ни бумажника, он думал только о том, как ему теперь довезти американку до аэропорта, не имея документов на машину. Потеря денег и "омеги" была не страшна. На обратном пути он еще раз, с фонариком, обследует это заколдованное место. Но что делать, если его тормознут гаишники?
"Договоримся как-нибудь, — решил Гончар. — Я трезвый, в бардачке лежит пропуск в порт и другие бумажки. Гаишники тоже люди. Пуштунские заставы меня пропускали, неужто я с русскими не договорюсь? Да и с чего бы им меня останавливать? Довезу пассажира, потом разберемся. Эх, да с документами любой доедет, а ты попробуй вот так".
Повеселев, он быстрее зашагал вверх. Из-под ног вылетали камешки и катились, громко цокая по заледеневшему склону. Степану пришло в голову, что камни, судя по звукам, улетали слишком далеко. Похоже, что ему еще повезло, когда он застрял в том сугробе.
— Эй, кто там? — послышался сверху голос американки.
— Это я, мэм! Подождите минутку, не бойтесь!
Наконец он выбрался на обочину шоссе. В тумане казалось, что сразу за обочиной стоит непроницаемая черная стена. Световое пятно, к которому так стремился Гончар, оказалось вовсе не лучами фар. Источник света находился на уровне земли, и Степан не сразу понял, что это был небольшой костер.
Справа послышался странный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Вы очень любезны.
— Просто у меня есть свободное время. Вы из Америки?
— Да.
— Отличная страна, — сказал Гончар, чтобы польстить попутчице. — Я был в Нью-Йорке, Бостоне, Сиэтле. Я люблю Америку.
— За что? Что вам так нравится в Америке?
— Скорость, — подумав, ответил Гончар. — Американцы все делают очень быстро. Второе — там всегда тепло и чисто. Третье — все вокруг улыбаются.
— Я ждала другого ответа. А как насчет свободы, демократии? Как насчет Голливуда, Бродвея, Вегаса?
— Это тоже хорошие штуки, демократия и Бродвей. Но они не касаются моей работы. Для меня главное — работа. В Штатах легко работать и удобно жить. Все делается быстро и четко. Мне это нравится.
— Работа — это еще не все. Разве человек создан для того, чтобы работать?
— Именно так, — уверенно ответил Степан. — Потому что никто, кроме человека, работать не может. Ни дельфины, ни обезьяны, никто. Работает только человек. И если он хорошо работает, то и живет хорошо.
— Дельфины и обезьяны живут хуже людей?
— Не знаю. Никогда не жил с обезьянами.
— О'кей, — женщина рассмеялась. — Считается, что лучше всех живут миллионеры. Разве они работают лучше всех?
— Не знаю. С миллионерами я жил еще меньше, чем с обезьянами. Но вот что я вам скажу, мэм. В Америке, конечно, много богатых бездельников. Но самые первые миллионеры, я уверен, и в самом деле работали лучше всех. У вас там были совсем другие правила игры, не такие, как в Европе или в России. Надо было только иметь голову на плечах и какой-то начальный капитал. В те времена никто не мешал человеку разбогатеть.
— Никто, — согласилась американка. — Кроме других людей, которые тоже хотели разбогатеть.
— Ну, от таких было чисто американское средство, — сказал Степан. — Называется "кольт".
Туман сгустился так, что лучи фар не пробивали молочно-белую стену.
— Остановите здесь, — попросила женщина.
Степан удивился, но ничего не спросил. Он сбросил скорость, свернул в правый ряд и остановился, когда под колесами захрустел гравий обочины.
— Вы можете мне помочь, — сказала она.
— Конечно, — ответил Степан.
До него не сразу дошло, что она и не спрашивала его. В ее словах звучала простая констатация факта. Он может помочь ей.
— Нам надо выйти из машины. — Она посмотрела ему в глаза.
Степан заглушил мотор.
— Надо — выйдем. А мы не опоздаем в аэропорт?
— Не опоздаем, — сказала женщина. — У нас еще много времени.
— Десять минут назад его было мало, — напомнил Степан, задержавшись перед открытой дверью. — Что-то изменилось?
— Разве вы не заметили? — улыбнулась иностранка, и он удивился ее красоте.
Куда же он смотрел все это время? Почему он до сих пор не разглядел этих глаз, этих высоких скул и этих по-детски свежих губ?
Посмеиваясь и качая головой, он достал фонарик, выбрался на дорогу и обошел машину, чтобы открыть дверь для пассажирки.
Выйдя, она поправила шляпу и осмотрелась. Степану показалось, что она видит в тумане гораздо больше, чем он. Женщина кивнула и вытянула руку:
— Нам сюда.
Она уверенно пошла впереди, и Степан двинулся за ней.
Плотный холодный туман окутал его. Отойдя на пять шагов от машины и оглянувшись, Степан едва смог различить ее задние огни. Они тускло светились, как два тлеющих уголька в толще золы.
— Не идите так быстро, — сказал он, пытаясь разглядеть в тумане женщину. — Мы можем потерять друг друга.
— Мы найдем друг друга, — прозвучал ее голос.
По лицу хлестнула ветка дерева, и Степан остановился, поняв, что сошел с обочины. Женщины здесь не оказалось, и в желтом луче слабого фонарика колыхались клочья густого тумана. Гончар повернул вправо, но под ногами вместо твердого асфальта продолжали хрустеть ветки.
Ему стало смешно. Заблудился на шоссе. В десятке шагов от машины. Да еще с красоткой. Которая, кажется, тоже заблудилась.
— Мэм, встречаемся у машины! — позвал Степан.
Не дождавшись ответа, он развернулся и решительно зашагал обратно. Длинная разлапистая ветка со свистом скользнула по кожаной куртке.
"Никогда не замечал, что здесь столько деревьев", — удивился Степан. Он отвел ветку от лица и в следующий миг почувствовал, что нога повисла над пустотой.
Яма? Люк открытый? Кювет? Не удержавшись, он сорвался вперед. В пустоту. Ветка выскользнула из руки, больно расцарапав ладонь, и Степан Гончар покатился вниз… наверно, он на какое-то время потерял сознание. Голова еще гудела после удара, и почему-то кругом был рыхлый снег. Откуда здесь столько снега? Он не мог вспомнить, как оказался в этом сугробе. Встав и ощупав себя, Степан огорчился. Пропали часы. Это было непонятно. Потеря бумажника была легко объяснима — он просто вывалился из кармана во время падения. Но как Степан мог потерять свои часы? Швейцарский браслет не расстегивается сам собой. Получается, он был не совсем швейцарским. Обидно.
Туман понемногу рассеялся, и Гончар видел в темноте перед собой крутой склон, покрытый редкими искривленными деревцами, между которыми белели полосы снега. Где-то вверху расплывалось и подрагивало пятно света. Хватаясь за гибкие стволы, Степан пробирался наверх, оглядываясь и ощупывая склон перед собой. Где-то впереди, в вышине за туманом, послышался женский голос.
— Одну минуту, мэм! — крикнул Степан. — Я уже возвращаюсь! Подождите минуту!
Не обнаружив по пути ни часов, ни бумажника, он думал только о том, как ему теперь довезти американку до аэропорта, не имея документов на машину. Потеря денег и "омеги" была не страшна. На обратном пути он еще раз, с фонариком, обследует это заколдованное место. Но что делать, если его тормознут гаишники?
"Договоримся как-нибудь, — решил Гончар. — Я трезвый, в бардачке лежит пропуск в порт и другие бумажки. Гаишники тоже люди. Пуштунские заставы меня пропускали, неужто я с русскими не договорюсь? Да и с чего бы им меня останавливать? Довезу пассажира, потом разберемся. Эх, да с документами любой доедет, а ты попробуй вот так".
Повеселев, он быстрее зашагал вверх. Из-под ног вылетали камешки и катились, громко цокая по заледеневшему склону. Степану пришло в голову, что камни, судя по звукам, улетали слишком далеко. Похоже, что ему еще повезло, когда он застрял в том сугробе.
— Эй, кто там? — послышался сверху голос американки.
— Это я, мэм! Подождите минутку, не бойтесь!
Наконец он выбрался на обочину шоссе. В тумане казалось, что сразу за обочиной стоит непроницаемая черная стена. Световое пятно, к которому так стремился Гончар, оказалось вовсе не лучами фар. Источник света находился на уровне земли, и Степан не сразу понял, что это был небольшой костер.
Справа послышался странный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91