Какой-то момент они оба, так мечтавшие об этой встрече, не отрываясь смотрели друг на друга, потом Кристина сделала шаг в сторону, будто собиралась обойти Дэниела. Но он крепко взял ее за руку:
– Мисс Уориндер, вы узнали что-нибудь о Дикки?
– О, да. Я рада, что он так быстро поправляется. Я принесла для него небольшой подарок. Вы передадите ему?
И она протянула аккуратный сверток. Но Дэниел даже не обратил на это внимания.
– Вы мне не говорили, что ваш отец баллотируется на предстоящих выборах в парламент, – нервно сказал Дэниел.
– А почему я должна была это вам говорить?
– Насколько я понимаю, вы именно поэтому здесь работаете, чтобы ваш отец мог потом сказать: «Моя дочь – почти одна из вас, она знает ваши проблемы, она работает в вашей клинике». – Он зло продолжал, – знатная дама дружит с бедняками, которые будут готовы поддержать его, когда он придет навестить этих несчастных, интересы которых он будет представлять в парламенте. Если, конечно, найдутся дураки, которые отдадут за вашего отца свои голоса…
– Это все несусветная чушь, – тоже разозлившись, ответила Кристина, – мой отец не такой. Он – гордый человек и выступает сам за себя. Он не хотел отпускать меня в клинику. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы убедить его.
Дэниел больно схватил ее за плечо и резко повернул к себе лицом:
– Неужели это правда? Или вы такая же лгунья, как все остальные из вашего круга?
– Я никогда не лгу, и то, что я сказала, – тоже правда. Отпустите меня, вы делаете мне больно.
Дэниел секунду смотрел на девушку, испытывая смешанное чувство гнева и облегчения от непонятной внутренней тяжести. Потом не в состоянии контролировать себя и здраво мыслить, Дэниел прижал Кристину к себе и страстно поцеловал в губы. И все это было сделано так неловко, странно, но с таким искренним чувством, что Кристина онемела. Она не знала, как себя вести. Какое-то короткое мгновение она испытывала приятное наслаждение. Его руки так крепко и чувственно прижимали ее, что в душе у Кристины зажглось что-то новое, никогда ранее не испытываемое чувство. И вдруг она поняла смысл всего происходящего. Она тут же вырвалась из объятий Дэниела, распаляя в себе гнев.
– О-о, как вы посмели, – выдохнула Кристина, как вы посмели меня обнять! – Она сильно ударила Дэниела по щеке, а потом бросилась бежать к тому месту, где обычно стояли кебы. Сверток, выроненный ею во время поцелуя, так и остался лежать на земле.
Дэниел прислонился к стене дома, не в силах разобраться в своих чувствах и поступках, уверенный в том, что последние пять минут выглядел полным идиотом. Он был уверен, что своими словами наверняка оттолкнул от себя Кристину, если даже не стал ее врагом. Но как бы то ни было, он не испытывал ни малейшего сожаления о совершенном.
Отец Кристины имеет влияние и власть, и если Кристина пожалуется, то ему не сдобровать, и вполне возможно даже, что он потеряет работу. Мистер Браун, консерватор до мозга костей, будет только рад оказать услугу властям. Дэниел расправил плечи, отгоняя от себя мрачные мысли. Пусть поступают, как хотят, – он никогда ни от кого не зависел и не будет зависеть.
Сделав несколько шагов, он увидел лежащий на земле сверток. Дэниел нагнулся и поднял его. Мысль о том, почему должен страдать Дикки, не переставала преследовать Дэниела.
Идя домой, Дэниел был уверен только в одном: ему необходимо исключить из своей жизни Кристину Уориндер, забыть ее раз и навсегда. Тогда Дэниел еще не представлял, что ему будет это чрезвычайно трудно сделать.
А в это время Кристина сидела, забившись в угол кеба. Сердце ее наполнялось чувством гнева при мысли о том, как Дэниел посмел так своенравно обращаться с нею, будто с какой-то уличной девицей. И в то же время она признавалась себе, что ее отношение к Дэниелу было совсем не такое, как к Гарету. На несколько секунд Кристина ощутила непреодолимое желание оказаться сейчас рядом, близко-близко с этим деревенским парнем, и эта ее минутная слабость напугала и смутила ее одновременно.
Конечно же, говорила себе Кристина, это был просто шок, нелепая неожиданность, от которой у нее перехватило дыхание. И все равно она пожалела, что Гарет сейчас был далеко. Она сейчас очень нуждалась в его любви, его силе, его уверенности и рассудительности. Постепенно Кристина немного успокоилась и, приехав домой, смогла даже развлечь Маргарет рассказами о фантастических нарядах, присланных в клинику знатными горожанами.
– Я могу отдать вам некоторую свою одежду, – сказала сестра. – Я скоро в нее не влезу, а когда родится ребенок, я знаю, что многие наряды мне разонравятся. Мой свекор так мною доволен, что разрешил мне отсылать все счета ему. Но разве не здорово! Теперь нам с тобою, Кристина, предстоят грандиозные походы по магазинам.
– Ты счастливая, ведь запросто можешь позволить себе купить все новое, – несколько суховато сказала Кристина, вспоминая тех матерей маленьких детей, которым она помогала одеваться и которые должны были все зимы ходить в одном и том же шерстяном белье, замерзать в неотапливаемых домах. Но Кристина промолчала. Зачем, решила она, портить Маргарет невинное удовольствие?
Когда в следующий вторник Кристина, как обычно, пришла в клинику, Дебора протянула ей сложенный вдвое листок. Твердым ровным почерком на нем было написано ее имя.
– Это для вас оставил мальчик, – сказала Дебора. Кристина развернула записку. Тем же ровным крупным почерком было написано:
«СПАСИБО ЗА КНИГУ. ОНА ХОРОШАЯ. МНЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОНРАВИЛСЯ ЛЕВ. ОН ВЫГЛЯДИТ ДОБРЫМ И СИЛЬНЫМ».
Последнее слово, подпись «Дикки», видимо, далось писавшему с трудом и представляло собой неуверенные прыгающие закорючки.
Весь текст записки, скорее всего, писал Дэниел, а Дикки только подписался. Как это не было глупо, но Кристина почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а потом рассердилась и слегка обиделась на то, что Дэниел не соизволил принести записку сам. В конце концов он вел себя неправильно. По меньшей мере, ему следовало извиниться за свое поведение, но, естественно, это не предполагало его воспитание, его проклятая гордость не позволяет ему унизиться перед женщиной.
Позже, когда Кристина с доктором пили чай, Декстер стал рассказывать ей об участившихся в эту зиму случаях легочных заболеваний.
– И просто повально это наблюдается у молодых фабричных работниц, – сказал доктор. – Их легкие забиваются пылью от хлопка. Не удивительно, что через несколько месяцев такой работы они начинают кашлять с кровью. Например, мать этого парнишки, Дикки. Я ее предупреждал, но она не обратила внимания на свое здоровье. А вчера, я слышал, у нее пошла кровь горлом. Мальчик нашел ее лежащей на полу, в луже крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Мисс Уориндер, вы узнали что-нибудь о Дикки?
– О, да. Я рада, что он так быстро поправляется. Я принесла для него небольшой подарок. Вы передадите ему?
И она протянула аккуратный сверток. Но Дэниел даже не обратил на это внимания.
– Вы мне не говорили, что ваш отец баллотируется на предстоящих выборах в парламент, – нервно сказал Дэниел.
– А почему я должна была это вам говорить?
– Насколько я понимаю, вы именно поэтому здесь работаете, чтобы ваш отец мог потом сказать: «Моя дочь – почти одна из вас, она знает ваши проблемы, она работает в вашей клинике». – Он зло продолжал, – знатная дама дружит с бедняками, которые будут готовы поддержать его, когда он придет навестить этих несчастных, интересы которых он будет представлять в парламенте. Если, конечно, найдутся дураки, которые отдадут за вашего отца свои голоса…
– Это все несусветная чушь, – тоже разозлившись, ответила Кристина, – мой отец не такой. Он – гордый человек и выступает сам за себя. Он не хотел отпускать меня в клинику. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы убедить его.
Дэниел больно схватил ее за плечо и резко повернул к себе лицом:
– Неужели это правда? Или вы такая же лгунья, как все остальные из вашего круга?
– Я никогда не лгу, и то, что я сказала, – тоже правда. Отпустите меня, вы делаете мне больно.
Дэниел секунду смотрел на девушку, испытывая смешанное чувство гнева и облегчения от непонятной внутренней тяжести. Потом не в состоянии контролировать себя и здраво мыслить, Дэниел прижал Кристину к себе и страстно поцеловал в губы. И все это было сделано так неловко, странно, но с таким искренним чувством, что Кристина онемела. Она не знала, как себя вести. Какое-то короткое мгновение она испытывала приятное наслаждение. Его руки так крепко и чувственно прижимали ее, что в душе у Кристины зажглось что-то новое, никогда ранее не испытываемое чувство. И вдруг она поняла смысл всего происходящего. Она тут же вырвалась из объятий Дэниела, распаляя в себе гнев.
– О-о, как вы посмели, – выдохнула Кристина, как вы посмели меня обнять! – Она сильно ударила Дэниела по щеке, а потом бросилась бежать к тому месту, где обычно стояли кебы. Сверток, выроненный ею во время поцелуя, так и остался лежать на земле.
Дэниел прислонился к стене дома, не в силах разобраться в своих чувствах и поступках, уверенный в том, что последние пять минут выглядел полным идиотом. Он был уверен, что своими словами наверняка оттолкнул от себя Кристину, если даже не стал ее врагом. Но как бы то ни было, он не испытывал ни малейшего сожаления о совершенном.
Отец Кристины имеет влияние и власть, и если Кристина пожалуется, то ему не сдобровать, и вполне возможно даже, что он потеряет работу. Мистер Браун, консерватор до мозга костей, будет только рад оказать услугу властям. Дэниел расправил плечи, отгоняя от себя мрачные мысли. Пусть поступают, как хотят, – он никогда ни от кого не зависел и не будет зависеть.
Сделав несколько шагов, он увидел лежащий на земле сверток. Дэниел нагнулся и поднял его. Мысль о том, почему должен страдать Дикки, не переставала преследовать Дэниела.
Идя домой, Дэниел был уверен только в одном: ему необходимо исключить из своей жизни Кристину Уориндер, забыть ее раз и навсегда. Тогда Дэниел еще не представлял, что ему будет это чрезвычайно трудно сделать.
А в это время Кристина сидела, забившись в угол кеба. Сердце ее наполнялось чувством гнева при мысли о том, как Дэниел посмел так своенравно обращаться с нею, будто с какой-то уличной девицей. И в то же время она признавалась себе, что ее отношение к Дэниелу было совсем не такое, как к Гарету. На несколько секунд Кристина ощутила непреодолимое желание оказаться сейчас рядом, близко-близко с этим деревенским парнем, и эта ее минутная слабость напугала и смутила ее одновременно.
Конечно же, говорила себе Кристина, это был просто шок, нелепая неожиданность, от которой у нее перехватило дыхание. И все равно она пожалела, что Гарет сейчас был далеко. Она сейчас очень нуждалась в его любви, его силе, его уверенности и рассудительности. Постепенно Кристина немного успокоилась и, приехав домой, смогла даже развлечь Маргарет рассказами о фантастических нарядах, присланных в клинику знатными горожанами.
– Я могу отдать вам некоторую свою одежду, – сказала сестра. – Я скоро в нее не влезу, а когда родится ребенок, я знаю, что многие наряды мне разонравятся. Мой свекор так мною доволен, что разрешил мне отсылать все счета ему. Но разве не здорово! Теперь нам с тобою, Кристина, предстоят грандиозные походы по магазинам.
– Ты счастливая, ведь запросто можешь позволить себе купить все новое, – несколько суховато сказала Кристина, вспоминая тех матерей маленьких детей, которым она помогала одеваться и которые должны были все зимы ходить в одном и том же шерстяном белье, замерзать в неотапливаемых домах. Но Кристина промолчала. Зачем, решила она, портить Маргарет невинное удовольствие?
Когда в следующий вторник Кристина, как обычно, пришла в клинику, Дебора протянула ей сложенный вдвое листок. Твердым ровным почерком на нем было написано ее имя.
– Это для вас оставил мальчик, – сказала Дебора. Кристина развернула записку. Тем же ровным крупным почерком было написано:
«СПАСИБО ЗА КНИГУ. ОНА ХОРОШАЯ. МНЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОНРАВИЛСЯ ЛЕВ. ОН ВЫГЛЯДИТ ДОБРЫМ И СИЛЬНЫМ».
Последнее слово, подпись «Дикки», видимо, далось писавшему с трудом и представляло собой неуверенные прыгающие закорючки.
Весь текст записки, скорее всего, писал Дэниел, а Дикки только подписался. Как это не было глупо, но Кристина почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а потом рассердилась и слегка обиделась на то, что Дэниел не соизволил принести записку сам. В конце концов он вел себя неправильно. По меньшей мере, ему следовало извиниться за свое поведение, но, естественно, это не предполагало его воспитание, его проклятая гордость не позволяет ему унизиться перед женщиной.
Позже, когда Кристина с доктором пили чай, Декстер стал рассказывать ей об участившихся в эту зиму случаях легочных заболеваний.
– И просто повально это наблюдается у молодых фабричных работниц, – сказал доктор. – Их легкие забиваются пылью от хлопка. Не удивительно, что через несколько месяцев такой работы они начинают кашлять с кровью. Например, мать этого парнишки, Дикки. Я ее предупреждал, но она не обратила внимания на свое здоровье. А вчера, я слышал, у нее пошла кровь горлом. Мальчик нашел ее лежащей на полу, в луже крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146