К счастью, у ребенка хватило смекалки не удариться в панику, а сбегать за школьным учителем. И вот сейчас эта женщина в лазарете.
– Она поправится, доктор? – спросила расчувствовавшаяся Кристина.
Доктор пожал плечами:
– Может быть. Ей сейчас нужен хороший уход, много чистого воздуха, нужно пить молоко, а где она все это возьмет? Ее последний ухажер, как только узнал о ее состоянии, тут же сбежал, как трусливый заяц.
– А что с мальчиком? С Дикки?
– Пока он живет у учителя, но если мать умрет, он неминуемо окажется в приюте. Бедный мальчуган…
– А мы ничем не можем помочь?
– Моя дорогая девочка, открой дверь одному – и в нее постучится еще сотня. Милосердие – это очень хорошо, и только Богу известно, что бы мы без него делали, но что нужно по-настоящему, – так это изменение сознания людей. Мы хотим новых законов, новых правил, запрещающих эксплуатацию людей, хотим помощи для тех, кто не имеет возможности работать. А откуда все это взять? – доктор вдруг улыбнулся. – Ты не посчитала меня убежденным радикалом, нет? Я это глубоко скрываю. Я не хочу, чтобы мне запретили делать то малое, что я могу. А ведь найдутся негодяи, считающие, что я опасный революционер. Может быть, однажды появится кто-то, кто сможет открыто высказать свои мысли на этот счет.
И Кристина подумала сразу же, что знает такого человека, но решила, что к ней это не должно иметь никакого отношения. Улыбнувшись, Кристина сказала:
– Когда доктор Эндрюс рассказывал мне об этой клинике, он назвал вас миссионером по природе.
– В самом деле? Вот коварный старик, – Декстер поднялся. – Пойдемте, дорогая, не будем больше говорить о несбыточном. Давайте вернемся к тому, что мы можем и должны делать.
В следующий вторник вечером, когда Кристина вышла из клиники, она совершенно не обратила внимания на высокого молодого человека в пальто военного покроя, который стоял на противоположной стороне улицы у фабричной стены. Это был Дэниел. Он решил больше не видеться с Кристиной, но он сам не знал, как ноги принесли его сюда, к клинике. И теперь он пристально наблюдал, как Кристина на минутку остановилась, собираясь перейти дорогу, как посмотрела по сторонам, затем бросила монетку склонившемуся перед ней мальчику со шляпой в руке. Дэниел смотрел на девушку, пока она не скрылась из виду, а потом направился в противоположную сторону.
Давно пора выбросить из головы дочь Эверарда Уориндера раз и навсегда, говорил себе Дэниел снова и снова всю прошлую неделю. Но милое лицо Кристины продолжало его преследовать и во сне. Ну почему из сотен других лиц, более красивых, более запоминающихся, его влекло именно это?
Ответа на этот вопрос у него не было, и Дэниел готов был проклясть тот день, когда выиграл кулачный бой на летней ярмарке, день, с которого все началось.
Глава 6
Время пролетело быстро. Кристина продолжала работать в клинике. И вот наступило Рождество. Кристина очень хотела побывать на детском празднике в клинике, но была вынуждена сразу же после Нового года со всей семьей отправиться в Брамбер на день рождения дедушки. Лорду Уориндеру исполнялось семьдесят пять лет. Дедушка не настаивал на обязательном громком празднестве, хотел скромно отметить свой день рождения, но миссис Кларисса не могла упустить такую прекрасную возможность, чтобы организовать пышный праздничный прием. Лорд Уориндер покорно предоставил ей полную свободу действий.
Старый дом дедушки будет разнесен в пух и прах от намечающегося торжества, думала Кристина, помогая матери рассылать приглашения. Она была возмущена, узнав, что Раймонд Дориан со своим отцом были в числе приглашенных.
– Но с какой стати мы приглашаем этих людей? – начала было возражать Кристина. – Они же не наша семья!
– Так решил отец. Ему нравится компания лорда Дориана, он вдовец. А Раймонд учился вместе с Гарри в Оксфорде, – сказала миссис Уориндер.
– Ничего не имею против лорда Дориана, но Раймонд мне кажется несимпатичным молодым человеком. Мама, он только испортит наше торжество! Думаю, что и папе лорд Дориан понадобился только из-за предстоящих выборов.
– Кристина, не говори ерунды, пожалуйста. Твой отец слишком горд, чтобы ему кто-то мог «понадобиться». Если бы он когда-нибудь пользовался чьей-либо протекцией, он бы сейчас достиг намного большего! Уж поверь мне!
Кристина с любопытством наблюдала за тем, с какой убежденностью ее мать говорила об отце.
– А ты жалеешь об этом, мама?
– Конечно, нет, родная. Не смеши меня. Я никогда не сомневаюсь в правильности того, что он делает, и тебе не советую. – Леди Кларисса вздохнула. – Мне очень недостает Маргарет. Она всегда умела успокоить меня в трудные дни.
– Они с мужем приедут?
– Конечно, если ей только не опасно путешествовать. Маргарет всегда так любила дедушку.
Леди Кларисса всегда с огромным удовольствием устраивала праздники. Кухня и столовая были просто завалены деликатесами – фаршированные яблоками гуси, тушеная дичь, фазаны, перья которых служили для украшения блюд, устрицы, нарезанный красивыми кусочками лосось, аппетитные свиные окорока, пудинги, фруктовые и другие напитки, желе и пирожные с густым желтым кремом. Кристина смотрела на это изобилие и думала о детишках вроде Дикки, которые будут драться за обыкновенную булочку, а если им посчастливится, то получат апельсин, о котором потом целый год будут вспоминать…
– Неужели мы все это съедим? – спросила Кристина миссис Ганг, которая только что вынула из духовки противень, полный пышущих пирожков с маком, до головокружения аппетитно пахнущих, с золотистой хрустящей корочкой.
– Съедим ли все? О-о, мисс, не успеете оглянуться, как все будет съедено. Когда я работала кухаркой у лорда Карлиона, в Девоне, мы иногда на дни рождения зажаривали целых барашков и поросят, не говоря уже о таких праздниках, как Новый год или Рождество.
– А как же те тысячи людей, которым вообще нечего есть? – пробормотала Кристина.
– Да, мисс, некоторым есть, что кушать, а некоторым – нечего, – ответила повариха, доставая еще один противень, – раз так жизнь устроена, то я не вижу причин, почему мы должны умирать от голода, если нам это не грозит. Кристина испытала чувство вины, потому что миссис Гант была права, и она знала, что будет, как и все, есть, веселиться и ни о чем не думать.
Первыми приехали Гарет и его дядя. Уже выпал первый снежок, и Кристина, в высоких, отороченных мехом ботиночках, выбежала на белую лужайку им навстречу и бросилась в объятия Гарета.
– Эй, эй, что это значит? – воскликнул Гарет, при этом он крепко прижал девушку к себе и поцеловал кончик ее холодного носика.
– Кристина, помоги мне, пожалуйста, с этими свертками. Дядя Давид не очень хорошо себя чувствовал в последнее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Она поправится, доктор? – спросила расчувствовавшаяся Кристина.
Доктор пожал плечами:
– Может быть. Ей сейчас нужен хороший уход, много чистого воздуха, нужно пить молоко, а где она все это возьмет? Ее последний ухажер, как только узнал о ее состоянии, тут же сбежал, как трусливый заяц.
– А что с мальчиком? С Дикки?
– Пока он живет у учителя, но если мать умрет, он неминуемо окажется в приюте. Бедный мальчуган…
– А мы ничем не можем помочь?
– Моя дорогая девочка, открой дверь одному – и в нее постучится еще сотня. Милосердие – это очень хорошо, и только Богу известно, что бы мы без него делали, но что нужно по-настоящему, – так это изменение сознания людей. Мы хотим новых законов, новых правил, запрещающих эксплуатацию людей, хотим помощи для тех, кто не имеет возможности работать. А откуда все это взять? – доктор вдруг улыбнулся. – Ты не посчитала меня убежденным радикалом, нет? Я это глубоко скрываю. Я не хочу, чтобы мне запретили делать то малое, что я могу. А ведь найдутся негодяи, считающие, что я опасный революционер. Может быть, однажды появится кто-то, кто сможет открыто высказать свои мысли на этот счет.
И Кристина подумала сразу же, что знает такого человека, но решила, что к ней это не должно иметь никакого отношения. Улыбнувшись, Кристина сказала:
– Когда доктор Эндрюс рассказывал мне об этой клинике, он назвал вас миссионером по природе.
– В самом деле? Вот коварный старик, – Декстер поднялся. – Пойдемте, дорогая, не будем больше говорить о несбыточном. Давайте вернемся к тому, что мы можем и должны делать.
В следующий вторник вечером, когда Кристина вышла из клиники, она совершенно не обратила внимания на высокого молодого человека в пальто военного покроя, который стоял на противоположной стороне улицы у фабричной стены. Это был Дэниел. Он решил больше не видеться с Кристиной, но он сам не знал, как ноги принесли его сюда, к клинике. И теперь он пристально наблюдал, как Кристина на минутку остановилась, собираясь перейти дорогу, как посмотрела по сторонам, затем бросила монетку склонившемуся перед ней мальчику со шляпой в руке. Дэниел смотрел на девушку, пока она не скрылась из виду, а потом направился в противоположную сторону.
Давно пора выбросить из головы дочь Эверарда Уориндера раз и навсегда, говорил себе Дэниел снова и снова всю прошлую неделю. Но милое лицо Кристины продолжало его преследовать и во сне. Ну почему из сотен других лиц, более красивых, более запоминающихся, его влекло именно это?
Ответа на этот вопрос у него не было, и Дэниел готов был проклясть тот день, когда выиграл кулачный бой на летней ярмарке, день, с которого все началось.
Глава 6
Время пролетело быстро. Кристина продолжала работать в клинике. И вот наступило Рождество. Кристина очень хотела побывать на детском празднике в клинике, но была вынуждена сразу же после Нового года со всей семьей отправиться в Брамбер на день рождения дедушки. Лорду Уориндеру исполнялось семьдесят пять лет. Дедушка не настаивал на обязательном громком празднестве, хотел скромно отметить свой день рождения, но миссис Кларисса не могла упустить такую прекрасную возможность, чтобы организовать пышный праздничный прием. Лорд Уориндер покорно предоставил ей полную свободу действий.
Старый дом дедушки будет разнесен в пух и прах от намечающегося торжества, думала Кристина, помогая матери рассылать приглашения. Она была возмущена, узнав, что Раймонд Дориан со своим отцом были в числе приглашенных.
– Но с какой стати мы приглашаем этих людей? – начала было возражать Кристина. – Они же не наша семья!
– Так решил отец. Ему нравится компания лорда Дориана, он вдовец. А Раймонд учился вместе с Гарри в Оксфорде, – сказала миссис Уориндер.
– Ничего не имею против лорда Дориана, но Раймонд мне кажется несимпатичным молодым человеком. Мама, он только испортит наше торжество! Думаю, что и папе лорд Дориан понадобился только из-за предстоящих выборов.
– Кристина, не говори ерунды, пожалуйста. Твой отец слишком горд, чтобы ему кто-то мог «понадобиться». Если бы он когда-нибудь пользовался чьей-либо протекцией, он бы сейчас достиг намного большего! Уж поверь мне!
Кристина с любопытством наблюдала за тем, с какой убежденностью ее мать говорила об отце.
– А ты жалеешь об этом, мама?
– Конечно, нет, родная. Не смеши меня. Я никогда не сомневаюсь в правильности того, что он делает, и тебе не советую. – Леди Кларисса вздохнула. – Мне очень недостает Маргарет. Она всегда умела успокоить меня в трудные дни.
– Они с мужем приедут?
– Конечно, если ей только не опасно путешествовать. Маргарет всегда так любила дедушку.
Леди Кларисса всегда с огромным удовольствием устраивала праздники. Кухня и столовая были просто завалены деликатесами – фаршированные яблоками гуси, тушеная дичь, фазаны, перья которых служили для украшения блюд, устрицы, нарезанный красивыми кусочками лосось, аппетитные свиные окорока, пудинги, фруктовые и другие напитки, желе и пирожные с густым желтым кремом. Кристина смотрела на это изобилие и думала о детишках вроде Дикки, которые будут драться за обыкновенную булочку, а если им посчастливится, то получат апельсин, о котором потом целый год будут вспоминать…
– Неужели мы все это съедим? – спросила Кристина миссис Ганг, которая только что вынула из духовки противень, полный пышущих пирожков с маком, до головокружения аппетитно пахнущих, с золотистой хрустящей корочкой.
– Съедим ли все? О-о, мисс, не успеете оглянуться, как все будет съедено. Когда я работала кухаркой у лорда Карлиона, в Девоне, мы иногда на дни рождения зажаривали целых барашков и поросят, не говоря уже о таких праздниках, как Новый год или Рождество.
– А как же те тысячи людей, которым вообще нечего есть? – пробормотала Кристина.
– Да, мисс, некоторым есть, что кушать, а некоторым – нечего, – ответила повариха, доставая еще один противень, – раз так жизнь устроена, то я не вижу причин, почему мы должны умирать от голода, если нам это не грозит. Кристина испытала чувство вины, потому что миссис Гант была права, и она знала, что будет, как и все, есть, веселиться и ни о чем не думать.
Первыми приехали Гарет и его дядя. Уже выпал первый снежок, и Кристина, в высоких, отороченных мехом ботиночках, выбежала на белую лужайку им навстречу и бросилась в объятия Гарета.
– Эй, эй, что это значит? – воскликнул Гарет, при этом он крепко прижал девушку к себе и поцеловал кончик ее холодного носика.
– Кристина, помоги мне, пожалуйста, с этими свертками. Дядя Давид не очень хорошо себя чувствовал в последнее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146