Как будто между нами кирпичная стена, и я безнадежно бьюсь о нее.
– Должен напомнить тебе, что эту стену ты создала сама.
– Если бы только ты поверил мне, – в отчаянии воскликнула она, – если бы попытался понять.
Роберт бросил на жену долгий взгляд.
– Думаю, что я слишком хорошо все понял. Я не собираюсь отсутствовать долго.
Он вышел, закрыв за собой дверь, а она рухнула на софу, с чувством, что находится в ловушке, из которой нет выхода. Сумасшедшие мысли проносились у нее в голове. Что, если она пойдет к Люсьену и потребует от него, чтобы он сказал, где и когда почерпнул свои опасные сведения и что стояло за этим неустанным преследованием. Ведь не ее тело он хотел завоевать, это была только часть его плана. У него были другие цели, но какие именно, она не могла догадаться. Но даже если она и попытается, ясно, что идти к нему, значит, неизбежно добавить масла в огонь, который уже начал затухать. Изабелла поежилась при мысли о гневе Роберта, если только она сделает такую попытку. Однако прежде чем Изабелла успела что-нибудь предпринять, все трое оказались вовлечены в «большой проект», как насмешливо называл шевалье план Люсьена.
Наступил день отъезда Роберта в Кент. Он ушел очень рано, когда Изабелла еще спала, и только слуги уже были на ногах. Едва рассвело, было мрачное ноябрьское утро, запах смога пропитал все вокруг. Роберт взял с собой лишь небольшой чемодан и был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить худого человека с лицом, напоминающим крысиную морду, который следил за ним из-за деревьев на противоположной стороне улицы. Несколько часов спустя этот же человек передал Хоуку записку, с просьбой немедленно вручить ее Изабелле.
Лакей взял записку, нахмурился и, не удостоив посланца взглядом, отдал ее Гвенни, та и отнесла записку в спальню к Изабелле. Изабелла была еще в утреннем платье, стоя на коленях на ковре, она распекала за что-то Рори. Изабелла сломала печать и развернула сложенный листок. Пробежав глазами написанное, сразу же вскочила на ноги. Лицо ее светилось удивлением и радостью.
– Гвенни, мистер Ги еще не ушел?
– Нет, мисс, он еще внизу, завтракает. И надо сказать, вид у него неважный, вчера он поздно вернулся домой.
– Пойди и скажи ему, я хочу его видеть, как только он поест. Это очень важно.
Девушка удивленно посмотрела на свою хозяйку. Давно она уже не видела ее такой счастливой.
– Это… это хорошие новости, мисс Изабелла?
– Самые лучшие, Гвенни, самые лучшие. Иди побыстрее, пока он не ушел.
Немного позже, когда Ги постучал и вошел, Изабелла уже сменила свой утренний наряд на теплое дорожное платье из темно-красной шерсти.
– Что за оживление, Белла? – спросил он, еще не вполне придя в себя после слишком веселой вечеринки с друзьями. – Бони напал на нас или мы выиграли войну?
– Лучше, гораздо лучше. Прочти это, – и она протянула ему письмо.
Это был грубый листок бумаги, вырванный из тетради. На нем, видимо в спешке, было написано рукой Роберта:
«Моя дорогая жена! Наша размолвка длилась слишком долго. Я понял это, когда оставил тебя сегодня утром. Тогда мне показалось, что это больше нельзя выносить. Как тебе известно, я должен провести несколько дней на побережье, где мы впервые встретились. Приезжай ко Мне сюда, и мы постараемся забыть все неприятности. Уверен, что Ги будет рад сопровождать тебя и, если в Уайтхолле у него возникнут какие-нибудь осложнения, я это улажу. До вечера, любовь моя».
Ги вертел в руках листок бумаги. Это был почерк Роберта, хотя и торопливый, печать была его – фамильная, с крестом, – и все-таки чувствовалась в этой записке какая-то фальшь.
– Ты уверена, Изабелла, ты вполне уверена, что это от Роберта?
Она повернулась к брату.
– Конечно, от него. Кто еще мог написать мне это? Наконец он захотел разделить со мной эту часть своей жизни, и это чудесно. Я знаю, где он всегда останавливается. В Райе, в гостинице «Святое Спасение». Ты ведь поедешь со мной, правда? Видишь, что он пишет?
Ее счастье, ее радость были такими явными, что Ги не мог испортить ей настроение. Конечно, если он поедет с сестрой, никакая опасность ей не грозит.
– Хорошо, поехали. Я пошлю в Уайтхолл записку, что болен и буду отсутствовать день или два. Если погода продержится, мы сможем быть там вечером. Возьмем карету. Ты собирайся, а я все улажу.
Он торопливо вышел, а Изабелла уже почти была готова, и Гвенни укладывала кое-какие необходимые вещи в небольшую сумку. Изабелла знала, что Мэриан нет дома, – она ушла на лекцию в Королевскую Академию в Сомерсет-Хаус, – поэтому написала ей записку. Как раз в это время вернулся Ги. Они решили путешествовать от гостиницы к гостинице, меняя лошадей. Это было дорого, но цель стоила того. Изабелла отбросила все мысли об усталости и холоде зимнего дня. Роберт будет ждать ее в конце пути, а все остальное было неважно.
День оказался утомительным. Каждый раз, когда они останавливались поменять лошадей, Изабелла сгорала от нетерпения, обуреваемая страхом, что случится нечто ужасное: Роберт подумает, что она не приедет, или его отзовут назад, прежде чем Изабелла до него доберется. Приехать и не найти его было бы невыносимо.
Том, которого недавно повысили в должности до второго кучера, ехал так скоро, как только позволяли лошади. Но темнело быстро, клочья тумана начали сгущаться в низинах. Все-таки они ехали быстро и к вечеру уже проезжали через деревушку Ламберхерст. Теперь они приближались к краю болот, и туман становился еще гуще, расползаясь, как толстая непроницаемая пелена, поэтому пришлось поехать медленно. Потом вдруг Том остановил карету так резко, что их обоих бросило вперед.
– Что за черт! – воскликнул Ги, опять взбираясь на сиденье и потирая ушибленное колено. Он повернулся к сестре. – С тобой все в порядке?
– Да. Что случилось? Почему Том так резко остановился?
– Не знаю. – Ги пытался что-нибудь рассмотреть сквозь запотевшее стекло. – Кажется, туман здесь очень густой. Наверное, там что-то случилось на дороге. Подожди здесь, не выходи, Изабелла, я выясню, в чем дело.
Он открыл дверцу, в карету ворвалось облако холодного тумана. Ги спрыгнул на землю. Изабелла видела, как он то появляется, то исчезает в тумане. Ей показалось, что на дороге стоит что-то вроде барьера, и она была почти уверена, что там стояла еще одна карета, а вокруг нее сновали люди. Вдруг она решила, что поняла, в чем дело. Должно быть, Роберт беспокоился, как она поедет вечером и решил встретить ее. Изабелла увидела, как от группы людей отделилась высокая фигура и направилась к ней. Она вышла из кареты, такая счастливая, что не могла ни о чем думать.
– Роберт! – крикнула она, – Роберт! Наконец-то, – и побежала к нему.
Но не руки Роберта сомкнулись вокруг нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Должен напомнить тебе, что эту стену ты создала сама.
– Если бы только ты поверил мне, – в отчаянии воскликнула она, – если бы попытался понять.
Роберт бросил на жену долгий взгляд.
– Думаю, что я слишком хорошо все понял. Я не собираюсь отсутствовать долго.
Он вышел, закрыв за собой дверь, а она рухнула на софу, с чувством, что находится в ловушке, из которой нет выхода. Сумасшедшие мысли проносились у нее в голове. Что, если она пойдет к Люсьену и потребует от него, чтобы он сказал, где и когда почерпнул свои опасные сведения и что стояло за этим неустанным преследованием. Ведь не ее тело он хотел завоевать, это была только часть его плана. У него были другие цели, но какие именно, она не могла догадаться. Но даже если она и попытается, ясно, что идти к нему, значит, неизбежно добавить масла в огонь, который уже начал затухать. Изабелла поежилась при мысли о гневе Роберта, если только она сделает такую попытку. Однако прежде чем Изабелла успела что-нибудь предпринять, все трое оказались вовлечены в «большой проект», как насмешливо называл шевалье план Люсьена.
Наступил день отъезда Роберта в Кент. Он ушел очень рано, когда Изабелла еще спала, и только слуги уже были на ногах. Едва рассвело, было мрачное ноябрьское утро, запах смога пропитал все вокруг. Роберт взял с собой лишь небольшой чемодан и был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить худого человека с лицом, напоминающим крысиную морду, который следил за ним из-за деревьев на противоположной стороне улицы. Несколько часов спустя этот же человек передал Хоуку записку, с просьбой немедленно вручить ее Изабелле.
Лакей взял записку, нахмурился и, не удостоив посланца взглядом, отдал ее Гвенни, та и отнесла записку в спальню к Изабелле. Изабелла была еще в утреннем платье, стоя на коленях на ковре, она распекала за что-то Рори. Изабелла сломала печать и развернула сложенный листок. Пробежав глазами написанное, сразу же вскочила на ноги. Лицо ее светилось удивлением и радостью.
– Гвенни, мистер Ги еще не ушел?
– Нет, мисс, он еще внизу, завтракает. И надо сказать, вид у него неважный, вчера он поздно вернулся домой.
– Пойди и скажи ему, я хочу его видеть, как только он поест. Это очень важно.
Девушка удивленно посмотрела на свою хозяйку. Давно она уже не видела ее такой счастливой.
– Это… это хорошие новости, мисс Изабелла?
– Самые лучшие, Гвенни, самые лучшие. Иди побыстрее, пока он не ушел.
Немного позже, когда Ги постучал и вошел, Изабелла уже сменила свой утренний наряд на теплое дорожное платье из темно-красной шерсти.
– Что за оживление, Белла? – спросил он, еще не вполне придя в себя после слишком веселой вечеринки с друзьями. – Бони напал на нас или мы выиграли войну?
– Лучше, гораздо лучше. Прочти это, – и она протянула ему письмо.
Это был грубый листок бумаги, вырванный из тетради. На нем, видимо в спешке, было написано рукой Роберта:
«Моя дорогая жена! Наша размолвка длилась слишком долго. Я понял это, когда оставил тебя сегодня утром. Тогда мне показалось, что это больше нельзя выносить. Как тебе известно, я должен провести несколько дней на побережье, где мы впервые встретились. Приезжай ко Мне сюда, и мы постараемся забыть все неприятности. Уверен, что Ги будет рад сопровождать тебя и, если в Уайтхолле у него возникнут какие-нибудь осложнения, я это улажу. До вечера, любовь моя».
Ги вертел в руках листок бумаги. Это был почерк Роберта, хотя и торопливый, печать была его – фамильная, с крестом, – и все-таки чувствовалась в этой записке какая-то фальшь.
– Ты уверена, Изабелла, ты вполне уверена, что это от Роберта?
Она повернулась к брату.
– Конечно, от него. Кто еще мог написать мне это? Наконец он захотел разделить со мной эту часть своей жизни, и это чудесно. Я знаю, где он всегда останавливается. В Райе, в гостинице «Святое Спасение». Ты ведь поедешь со мной, правда? Видишь, что он пишет?
Ее счастье, ее радость были такими явными, что Ги не мог испортить ей настроение. Конечно, если он поедет с сестрой, никакая опасность ей не грозит.
– Хорошо, поехали. Я пошлю в Уайтхолл записку, что болен и буду отсутствовать день или два. Если погода продержится, мы сможем быть там вечером. Возьмем карету. Ты собирайся, а я все улажу.
Он торопливо вышел, а Изабелла уже почти была готова, и Гвенни укладывала кое-какие необходимые вещи в небольшую сумку. Изабелла знала, что Мэриан нет дома, – она ушла на лекцию в Королевскую Академию в Сомерсет-Хаус, – поэтому написала ей записку. Как раз в это время вернулся Ги. Они решили путешествовать от гостиницы к гостинице, меняя лошадей. Это было дорого, но цель стоила того. Изабелла отбросила все мысли об усталости и холоде зимнего дня. Роберт будет ждать ее в конце пути, а все остальное было неважно.
День оказался утомительным. Каждый раз, когда они останавливались поменять лошадей, Изабелла сгорала от нетерпения, обуреваемая страхом, что случится нечто ужасное: Роберт подумает, что она не приедет, или его отзовут назад, прежде чем Изабелла до него доберется. Приехать и не найти его было бы невыносимо.
Том, которого недавно повысили в должности до второго кучера, ехал так скоро, как только позволяли лошади. Но темнело быстро, клочья тумана начали сгущаться в низинах. Все-таки они ехали быстро и к вечеру уже проезжали через деревушку Ламберхерст. Теперь они приближались к краю болот, и туман становился еще гуще, расползаясь, как толстая непроницаемая пелена, поэтому пришлось поехать медленно. Потом вдруг Том остановил карету так резко, что их обоих бросило вперед.
– Что за черт! – воскликнул Ги, опять взбираясь на сиденье и потирая ушибленное колено. Он повернулся к сестре. – С тобой все в порядке?
– Да. Что случилось? Почему Том так резко остановился?
– Не знаю. – Ги пытался что-нибудь рассмотреть сквозь запотевшее стекло. – Кажется, туман здесь очень густой. Наверное, там что-то случилось на дороге. Подожди здесь, не выходи, Изабелла, я выясню, в чем дело.
Он открыл дверцу, в карету ворвалось облако холодного тумана. Ги спрыгнул на землю. Изабелла видела, как он то появляется, то исчезает в тумане. Ей показалось, что на дороге стоит что-то вроде барьера, и она была почти уверена, что там стояла еще одна карета, а вокруг нее сновали люди. Вдруг она решила, что поняла, в чем дело. Должно быть, Роберт беспокоился, как она поедет вечером и решил встретить ее. Изабелла увидела, как от группы людей отделилась высокая фигура и направилась к ней. Она вышла из кареты, такая счастливая, что не могла ни о чем думать.
– Роберт! – крикнула она, – Роберт! Наконец-то, – и побежала к нему.
Но не руки Роберта сомкнулись вокруг нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138