Это, чтобы согреться после утреннего купания.
– Роберт, ты рассердился на меня вчера вечером?
– Рассердился? Нет. А надо было рассердиться?
– Из-за того, что я ушла так рано.
– Я тебя за это не осуждаю. Дело в том, что я с детства знаю некоторых из этих парней, только я с тех пор вырос, а они так и остались мальчишками… Они все еще считают, что могут вести себя, как ненормальные, пить до умопомрачения, а я больше так не могу. Но в ситуациях, подобных вчерашним, избежать этого нелегко.
– Ты был пьян?
– Не настолько, чтобы ты это заметила, но я не хотел тебя беспокоить. Проснулся я с головной болью, но море меня быстро вылечило.
– Я чувствую себя такой виноватой.
– Так и должно быть, – поддразнивал он жену. – Слава Богу, Кирсти вовремя разбудила меня, иначе тебя тут со мной не было бы, как и этой ужасной собачонки.
Между ними снова установились прежние милые дружеские отношения, но так ли это? Теперь Изабелла узнала полную таинственных глубин натуру своего мужа и, потрясенная своим открытием, стала сомневаться в собственных чувствах. Ей казалось, что никогда их отношения не будут такими, как раньше.
На следующий день Роберт начал приготовления к возвращению в Лондон, и, к собственному удивлению, Изабелла пожалела об этом. Это значило: начнется другая жизнь, придется вживаться в другой уклад. Это значило, что появится Мэриан, которая не любила ее, и Люсьен, который, может быть, слишком сильно любил ее. Все эти трудности, вероятно, незначительные с точки зрения Роберта, приобрели огромное значение для нее. Изабелле надо было собраться с силами, чтобы встретиться с ними.
Глава 12
В то холодное ветреное мартовское утро огонь в камине гостиной Мэриан горел отвратительно. Из-за порывов меняющего направление ветра в комнату попадали небольшие клубы дыма, от которого щипало глаза, в то время как спину холодил сквозняк. Она с раздражением отложила перо и, подойдя к камину, старательно перемешала угли, но пламя лишь судорожно вспыхнуло и почти сразу же сникло. А ведь трубу чистили как раз перед Рождеством. Мэриан казалось, что все в доме шло наперекосяк с тех пор, как ее брат привез жену в особняк на Арлингтон-стрит. Мэриан находила причины чувствовать себя обиженной. Только что у нее состоялся очень неприятный разговор с кухаркой.
Миссис Пратт хорошо знала себе цену. Никто из хозяев не мог найти равных ей в приготовлении великолепных суфле, восхитительных соусов и поистине волшебного холодного пудинга. Она постучала в дверь и вошла, сложив руки на необъятной груди. Ее накрахмаленный фартук был безупречен, манеры почтительны, но характер отличался упрямством и независимостью.
– Могу я переговорить с вами, леди?
– Да, конечно, миссис Пратт. В чем дело?
– Это касается той деревенской девчонки, которая приехала с молодой миссис Эрмитейдж. Гвенни Фостер.
Сердце у Мэриан оборвалось. «Ну вот, опять. Я знала, что будут неприятности, я предупреждала Роберта, но он не обратил никакого внимания. Изабелла просила за эту девушку, все остальное для него не имело значения», – с обидой подумала Мэриан.
Итак, Гвенни приехала к ним на Новый год и сразу же вызвала к себе неприязнь у кухонных работниц. Она была посторонней, и к тому же заняла оборонительную позицию. Гвенни оказалась слишком уж прямолинейной, даже осмеливалась критиковать знаменитый рецепт галантина из свинины и говядины, которым пользовалась миссис Пратт, утверждая, что галантин получается слишком густой, и что еще хуже, имела обыкновение самым раздражающим образом намекать, будто знает очень многое о своей молодой хозяйке, но категорически отказывалась удовлетворить вполне естественное любопытство прислуги.
– Я не разношу сплетни, вы это хорошо знаете, леди, – добродетельно заявила миссис Пратт, – но я считаю своим долгом сообщить, что Гвенни ворует еду из моей кладовой.
– Ворует еду! – воскликнула Мэриан. – Что это значит? Разве девушку не кормят досыта?
– Разумеется, кормят, и даже более, чем достаточно, – возмущенно сказала миссис Пратт. – Никто из моих подчиненных не голодает. Но, следует признать, делает она это не для себя. Посудомойка сказала мне, что видела, как Гвенни что-то вынесла из кладовки поздно вечером и отдала одному из этих грязных бродяг, которые сейчас толкутся повсюду, куда бы вы ни пошли.
– Многих из них уволили с армейской службы, и теперь они остались без работы и жилья, – примирительно сказала Мэриан. – Наверное, девушка пожалела одного из них.
– Может быть, – согласилась миссис Пратт. – Но это отнюдь не самое худшее. Прошлой ночью, и позапрошлой тоже, она привела одного из этих негодяев в моечную и позволила ему сидеть и есть там. Как вам это нравится? И у меня есть основания думать, что прошлой ночью он спал в конюшне. – Кухарка сделала паузу – будто от такого безобразия у нее перехватило дыхание. – Так не годится, леди. Он мог бы оказаться грабителем или еще того хуже. Нас всех могли бы зарезать прямо в постелях. Что, если хозяин уедет во Францию, и мистер Маккай с ним, а мистер Хоук отлучится на несколько дней навестить свою больную сестру? Кто останется здесь защищать нас от всяких негодяев, хотела бы я знать? Это то же самое, что добровольно открыть им дверь. Молодые горничные уже боятся, а Китти рассказывала, что мальчишка из приюта, только что поступивший на службу, дрожал и плакал всю ночь напролет. Не нравится мне это, совсем не нравится, леди.
– Да, я могу тебя понять.
Мэриан вздохнула. Ее не так просто было взволновать, и, по-видимому, в рассказе миссис Пратт многое было преувеличено. Однако этому следовало положить конец. Что-то надо предпринять.
– Хорошо, я разберусь, – сказала она наконец. – Я поговорю с леди Изабеллой, а потом и с самой девушкой.
– Очень хорошо, леди. Я не из тех, кто затевает заваруху, но посчитала своим долгом прийти и рассказать вам. Я бы никогда себе не простила, если бы случилось что-нибудь ужасное.
– Нет, конечно, нет. Спасибо, я разберусь с этим.
Оставшись одна, Мэриан позвонила Китти и послала ее за Изабеллой. В ответ услышала, что та рано утром поехала верхом в Гайд-парк и еще не вернулась.
Это тоже раздражало Мэриан. Роберт купил жене красивую дорогую лошадь. Он сам выезжал с Изабеллой, насколько работа позволяла ему выкраивать на это время.
После возвращения из Шотландии Роберта постоянно вызывали в Уайтхолл для решения вопросов, связанных с условиями мирного договора, подписание которого затягивалось из-за постоянных придирок Бонапарта по каждому малозначительному вопросу, пока, наконец, доведенные до крайней степени раздражения и понимающие, что страна теряет терпение, лорд Корнуоллис и лорд Хоуксбери не отправились в Париж с ультиматумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Роберт, ты рассердился на меня вчера вечером?
– Рассердился? Нет. А надо было рассердиться?
– Из-за того, что я ушла так рано.
– Я тебя за это не осуждаю. Дело в том, что я с детства знаю некоторых из этих парней, только я с тех пор вырос, а они так и остались мальчишками… Они все еще считают, что могут вести себя, как ненормальные, пить до умопомрачения, а я больше так не могу. Но в ситуациях, подобных вчерашним, избежать этого нелегко.
– Ты был пьян?
– Не настолько, чтобы ты это заметила, но я не хотел тебя беспокоить. Проснулся я с головной болью, но море меня быстро вылечило.
– Я чувствую себя такой виноватой.
– Так и должно быть, – поддразнивал он жену. – Слава Богу, Кирсти вовремя разбудила меня, иначе тебя тут со мной не было бы, как и этой ужасной собачонки.
Между ними снова установились прежние милые дружеские отношения, но так ли это? Теперь Изабелла узнала полную таинственных глубин натуру своего мужа и, потрясенная своим открытием, стала сомневаться в собственных чувствах. Ей казалось, что никогда их отношения не будут такими, как раньше.
На следующий день Роберт начал приготовления к возвращению в Лондон, и, к собственному удивлению, Изабелла пожалела об этом. Это значило: начнется другая жизнь, придется вживаться в другой уклад. Это значило, что появится Мэриан, которая не любила ее, и Люсьен, который, может быть, слишком сильно любил ее. Все эти трудности, вероятно, незначительные с точки зрения Роберта, приобрели огромное значение для нее. Изабелле надо было собраться с силами, чтобы встретиться с ними.
Глава 12
В то холодное ветреное мартовское утро огонь в камине гостиной Мэриан горел отвратительно. Из-за порывов меняющего направление ветра в комнату попадали небольшие клубы дыма, от которого щипало глаза, в то время как спину холодил сквозняк. Она с раздражением отложила перо и, подойдя к камину, старательно перемешала угли, но пламя лишь судорожно вспыхнуло и почти сразу же сникло. А ведь трубу чистили как раз перед Рождеством. Мэриан казалось, что все в доме шло наперекосяк с тех пор, как ее брат привез жену в особняк на Арлингтон-стрит. Мэриан находила причины чувствовать себя обиженной. Только что у нее состоялся очень неприятный разговор с кухаркой.
Миссис Пратт хорошо знала себе цену. Никто из хозяев не мог найти равных ей в приготовлении великолепных суфле, восхитительных соусов и поистине волшебного холодного пудинга. Она постучала в дверь и вошла, сложив руки на необъятной груди. Ее накрахмаленный фартук был безупречен, манеры почтительны, но характер отличался упрямством и независимостью.
– Могу я переговорить с вами, леди?
– Да, конечно, миссис Пратт. В чем дело?
– Это касается той деревенской девчонки, которая приехала с молодой миссис Эрмитейдж. Гвенни Фостер.
Сердце у Мэриан оборвалось. «Ну вот, опять. Я знала, что будут неприятности, я предупреждала Роберта, но он не обратил никакого внимания. Изабелла просила за эту девушку, все остальное для него не имело значения», – с обидой подумала Мэриан.
Итак, Гвенни приехала к ним на Новый год и сразу же вызвала к себе неприязнь у кухонных работниц. Она была посторонней, и к тому же заняла оборонительную позицию. Гвенни оказалась слишком уж прямолинейной, даже осмеливалась критиковать знаменитый рецепт галантина из свинины и говядины, которым пользовалась миссис Пратт, утверждая, что галантин получается слишком густой, и что еще хуже, имела обыкновение самым раздражающим образом намекать, будто знает очень многое о своей молодой хозяйке, но категорически отказывалась удовлетворить вполне естественное любопытство прислуги.
– Я не разношу сплетни, вы это хорошо знаете, леди, – добродетельно заявила миссис Пратт, – но я считаю своим долгом сообщить, что Гвенни ворует еду из моей кладовой.
– Ворует еду! – воскликнула Мэриан. – Что это значит? Разве девушку не кормят досыта?
– Разумеется, кормят, и даже более, чем достаточно, – возмущенно сказала миссис Пратт. – Никто из моих подчиненных не голодает. Но, следует признать, делает она это не для себя. Посудомойка сказала мне, что видела, как Гвенни что-то вынесла из кладовки поздно вечером и отдала одному из этих грязных бродяг, которые сейчас толкутся повсюду, куда бы вы ни пошли.
– Многих из них уволили с армейской службы, и теперь они остались без работы и жилья, – примирительно сказала Мэриан. – Наверное, девушка пожалела одного из них.
– Может быть, – согласилась миссис Пратт. – Но это отнюдь не самое худшее. Прошлой ночью, и позапрошлой тоже, она привела одного из этих негодяев в моечную и позволила ему сидеть и есть там. Как вам это нравится? И у меня есть основания думать, что прошлой ночью он спал в конюшне. – Кухарка сделала паузу – будто от такого безобразия у нее перехватило дыхание. – Так не годится, леди. Он мог бы оказаться грабителем или еще того хуже. Нас всех могли бы зарезать прямо в постелях. Что, если хозяин уедет во Францию, и мистер Маккай с ним, а мистер Хоук отлучится на несколько дней навестить свою больную сестру? Кто останется здесь защищать нас от всяких негодяев, хотела бы я знать? Это то же самое, что добровольно открыть им дверь. Молодые горничные уже боятся, а Китти рассказывала, что мальчишка из приюта, только что поступивший на службу, дрожал и плакал всю ночь напролет. Не нравится мне это, совсем не нравится, леди.
– Да, я могу тебя понять.
Мэриан вздохнула. Ее не так просто было взволновать, и, по-видимому, в рассказе миссис Пратт многое было преувеличено. Однако этому следовало положить конец. Что-то надо предпринять.
– Хорошо, я разберусь, – сказала она наконец. – Я поговорю с леди Изабеллой, а потом и с самой девушкой.
– Очень хорошо, леди. Я не из тех, кто затевает заваруху, но посчитала своим долгом прийти и рассказать вам. Я бы никогда себе не простила, если бы случилось что-нибудь ужасное.
– Нет, конечно, нет. Спасибо, я разберусь с этим.
Оставшись одна, Мэриан позвонила Китти и послала ее за Изабеллой. В ответ услышала, что та рано утром поехала верхом в Гайд-парк и еще не вернулась.
Это тоже раздражало Мэриан. Роберт купил жене красивую дорогую лошадь. Он сам выезжал с Изабеллой, насколько работа позволяла ему выкраивать на это время.
После возвращения из Шотландии Роберта постоянно вызывали в Уайтхолл для решения вопросов, связанных с условиями мирного договора, подписание которого затягивалось из-за постоянных придирок Бонапарта по каждому малозначительному вопросу, пока, наконец, доведенные до крайней степени раздражения и понимающие, что страна теряет терпение, лорд Корнуоллис и лорд Хоуксбери не отправились в Париж с ультиматумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138