Он предполагает, что я нахожусь в том месте, где велись ложные демонстрации переправы…
Адмирал со своим войском был теперь для Наполеона совершенно не опасен. Чичагов находился уже далеко от него, в двух переходах от деревни Студенки.
XLI. Река смерти
Предвидение Кутузова, что Наполеон перехитрит Чичагова и вырвется из окружения, начало сбываться.
Наполеон приступил к форсированию Березины. Сильные морозы, ударившие ночью с 13-го на 14-е ноября, сковали ледяным покровом болота, озера, ручейки, впадавшие в Березину.
Но сама река, где было стремительное течение, не успела замерзнуть. Ее поверхность покрыли плавучие льдины. Наполеон приказал построить одновременно только два моста, на расстоянии около ста саженей друг от друга. Один мост нужно было соорудить несколько выше Студенки. Он предназначался для переправы пехоты и кавалерии. Другой мост – для прохождения артиллерии и тяжелогруженых обозов, строился против деревни. Для него были приготовлены более крепкие и прочные бревна.
Личное присутствие Наполеона при наведении мостов вдохновляло солдат. Мороз, стянув ледяной коркой болотистые берега реки, сделал их менее вязкими, но ледяной пронзительный ветер, холод жестоко мучили наполеоновских саперов и понтонеров. Они самоотверженно работали по пояс в бурной воде, среди плавающих льдин.
Выбившихся из сил тут же заменяли другими и работы не прекращались ни на секунду.
К полудню был построен верхний мост. А к четырем часам – нижний. Через него начали переходить сначала артиллерия корпуса Удино, а затем – гвардейская. Наполеон стоял у въезда на один из мостов и пропускал проходившую мимо, приветствующую его пехоту и конницу.
Здесь произошла встреча наполеоновских войск, бегущих из Москвы, с войсками корпусов Удино и Виктора, не участвовавших в московском походе. На них произвел потрясающее впечатление бедственный вид их товарищей по оружию, возвращавшихся из сожженной Москвы.
Вместо грозных легионов, приводивших в трепет всю Европу, мимо Наполеона шествовало сборище полуживых, обмороженных, изголодавшихся бродяг в обрывках самой разнообразной одежды: женских салопах, поповских ризах, в коврах, рогожах… Вся эта некогда грозная армия завоевателей теперь еле передвигала ноги, обвязанные пучками сена, обрывками кожи и войлока.
Проходившие войска по-прежнему верили в военный гений Наполеона, по-прежнему приветствовали его, но их жалкий вид заставил в душе содрогнуться жестокого полководца. И хриплые приветственные крики, простуженные возгласы этих истощенных, вшивых оборванцев теперь совсем не радовали Наполеона. Хмуро насупившись, поеживаясь от студеного ветра в лисьей шубе, он тусклыми серыми, как ледышки, глазами разглядывал свое орущее воинство и молча проклинал тот час, когда принял решение отправиться в гибельный поход на Россию…
Вечером 14-го ноября отступавшая французская армия уже владела обоими берегами Березины. Никем не тревожимые беглецы спокойно продолжали переправу и 15-го ноября. И хотя на правом берегу русский отряд генерала Чаплица находился от корпуса маршала Удино на расстоянии ружейного выстрела и обе стороны провели целый день в боевом строю, – боя так и не произошло. Французы не начинали столкновения. Сражаться Наполеону было невыгодно. Он хотел выиграть время. Каждый лишний час спокойного перехода на другой берег реки давал ему лишний шанс выйти из опасного положения.
А подчиненный Чичагову отряд генерала Чаплица воздерживался от сражений. Видимо, адмирал, как и наступавший с севера Витгенштейн, опасался наткнуться на превосходящие силы Наполеона и потерпеть от знаменитого полководца поражение. Это дало возможность Наполеону сосредоточить у Студенки всю армию. В ночь с 15-го на 16-е ноября ему удалось переправить маршала Нея с остатками его корпуса и так называемой «молодой гвардии». А во втором часу дня 16-го ноября старая гвардия Наполеона – его главные силы – совершила почти невозможное: вырвалась из окружения.
Но переправа все еще продолжалась, так как в первую очередь проведя через мосты боеспособные войска, Наполеон лишь потом отдал приказ эвакуировать солдат, побросавших оружие, а затем только больных, раненых, обмороженных, женщин и детей.
Таков был поистине волчий закон жестокого завоевателя. Когда переправа подходила к концу, началась, наконец, атака русских, соединившихся армий Чичагова и Витгенштейна. И хотя численность русских армий превышала наполеоновскую, Чичагов и Витгенштейн не смогли использовать своего преимущества. *
Благополучно начавшаяся переправа наполеоновского войска завершилась все же трагедией. Это случилось утром, когда к мостам бросилась четырнадцатитысячная толпа безоружных солдат, преследуемых казаками.
За ними хлынули сопровождавшие наполеоновскую армию обозы с иностранцами, которые вышли вместе с французами из Москвы. Этот огромный хвост «великой армии», состоящий из фур, повозок, телег, нагруженных награбленными вещами, непроходимой массой запрудил все пространство между деревней Студенкой и рекой, запирая доступ к переправе. Когда в это многотысячное скопище вдруг стали бить ядра русских пушек, начался переполох. В паническом страхе люди и лошади шарахнулись к мостам. Повозки налетали одна на другую. Вздыбленные кони давили людей. Сталкивались друг с другом. Опрокидывались повозки и фуры. Сбитые с ног люди погибали под копытами лошадей и колес тяжелых фургонов. Обезумевшие толпы метались из стороны в сторону. Люди топтали упавших…
На шаткие мосты при такой давке попали лишь счастливцы. Многие были раздавлены или сброшены в холодные волны Березины.
…Эскадрон Сдаржинского после славного борисовского дела 9-го ноября находился вместе с другими частями Дунайской армии в полном бездействии, так как командующий Павел Васильевич Чичагов остерегался ввязываться в серьезные сражения с бегущим, но еще грозным Наполеоном– Лишь когда начался трагедийный финал, одесские ополченцы получили приказ сопровождать Чичагова, который захотел осмотреть реку в районе переправы Наполеона.
Адмирал взял с собой вместе с ополченцами Сдаржинского только одного офицера из своего штаба – высокого смуглолицею полковника, с мнением которого он очень считался. Это был управляющий дипломатической канцелярией Дунайской армии граф Иоанн Каподистрия – уроженец острова Корфу, которого в России называли Иваном Антоновичем.
Обуреваемый самыми противоречивыми тревожными мыслями, адмирал хотел в беседе с ним с глазу на глаз получить совет, что делать ему в таком щекотливом положении, в котором он очутился. А Павел Васильевич Чичагов уже начал трезво понимать, что все его надежды поймать Наполеона оказались лопнувшим мыльным пузырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Адмирал со своим войском был теперь для Наполеона совершенно не опасен. Чичагов находился уже далеко от него, в двух переходах от деревни Студенки.
XLI. Река смерти
Предвидение Кутузова, что Наполеон перехитрит Чичагова и вырвется из окружения, начало сбываться.
Наполеон приступил к форсированию Березины. Сильные морозы, ударившие ночью с 13-го на 14-е ноября, сковали ледяным покровом болота, озера, ручейки, впадавшие в Березину.
Но сама река, где было стремительное течение, не успела замерзнуть. Ее поверхность покрыли плавучие льдины. Наполеон приказал построить одновременно только два моста, на расстоянии около ста саженей друг от друга. Один мост нужно было соорудить несколько выше Студенки. Он предназначался для переправы пехоты и кавалерии. Другой мост – для прохождения артиллерии и тяжелогруженых обозов, строился против деревни. Для него были приготовлены более крепкие и прочные бревна.
Личное присутствие Наполеона при наведении мостов вдохновляло солдат. Мороз, стянув ледяной коркой болотистые берега реки, сделал их менее вязкими, но ледяной пронзительный ветер, холод жестоко мучили наполеоновских саперов и понтонеров. Они самоотверженно работали по пояс в бурной воде, среди плавающих льдин.
Выбившихся из сил тут же заменяли другими и работы не прекращались ни на секунду.
К полудню был построен верхний мост. А к четырем часам – нижний. Через него начали переходить сначала артиллерия корпуса Удино, а затем – гвардейская. Наполеон стоял у въезда на один из мостов и пропускал проходившую мимо, приветствующую его пехоту и конницу.
Здесь произошла встреча наполеоновских войск, бегущих из Москвы, с войсками корпусов Удино и Виктора, не участвовавших в московском походе. На них произвел потрясающее впечатление бедственный вид их товарищей по оружию, возвращавшихся из сожженной Москвы.
Вместо грозных легионов, приводивших в трепет всю Европу, мимо Наполеона шествовало сборище полуживых, обмороженных, изголодавшихся бродяг в обрывках самой разнообразной одежды: женских салопах, поповских ризах, в коврах, рогожах… Вся эта некогда грозная армия завоевателей теперь еле передвигала ноги, обвязанные пучками сена, обрывками кожи и войлока.
Проходившие войска по-прежнему верили в военный гений Наполеона, по-прежнему приветствовали его, но их жалкий вид заставил в душе содрогнуться жестокого полководца. И хриплые приветственные крики, простуженные возгласы этих истощенных, вшивых оборванцев теперь совсем не радовали Наполеона. Хмуро насупившись, поеживаясь от студеного ветра в лисьей шубе, он тусклыми серыми, как ледышки, глазами разглядывал свое орущее воинство и молча проклинал тот час, когда принял решение отправиться в гибельный поход на Россию…
Вечером 14-го ноября отступавшая французская армия уже владела обоими берегами Березины. Никем не тревожимые беглецы спокойно продолжали переправу и 15-го ноября. И хотя на правом берегу русский отряд генерала Чаплица находился от корпуса маршала Удино на расстоянии ружейного выстрела и обе стороны провели целый день в боевом строю, – боя так и не произошло. Французы не начинали столкновения. Сражаться Наполеону было невыгодно. Он хотел выиграть время. Каждый лишний час спокойного перехода на другой берег реки давал ему лишний шанс выйти из опасного положения.
А подчиненный Чичагову отряд генерала Чаплица воздерживался от сражений. Видимо, адмирал, как и наступавший с севера Витгенштейн, опасался наткнуться на превосходящие силы Наполеона и потерпеть от знаменитого полководца поражение. Это дало возможность Наполеону сосредоточить у Студенки всю армию. В ночь с 15-го на 16-е ноября ему удалось переправить маршала Нея с остатками его корпуса и так называемой «молодой гвардии». А во втором часу дня 16-го ноября старая гвардия Наполеона – его главные силы – совершила почти невозможное: вырвалась из окружения.
Но переправа все еще продолжалась, так как в первую очередь проведя через мосты боеспособные войска, Наполеон лишь потом отдал приказ эвакуировать солдат, побросавших оружие, а затем только больных, раненых, обмороженных, женщин и детей.
Таков был поистине волчий закон жестокого завоевателя. Когда переправа подходила к концу, началась, наконец, атака русских, соединившихся армий Чичагова и Витгенштейна. И хотя численность русских армий превышала наполеоновскую, Чичагов и Витгенштейн не смогли использовать своего преимущества. *
Благополучно начавшаяся переправа наполеоновского войска завершилась все же трагедией. Это случилось утром, когда к мостам бросилась четырнадцатитысячная толпа безоружных солдат, преследуемых казаками.
За ними хлынули сопровождавшие наполеоновскую армию обозы с иностранцами, которые вышли вместе с французами из Москвы. Этот огромный хвост «великой армии», состоящий из фур, повозок, телег, нагруженных награбленными вещами, непроходимой массой запрудил все пространство между деревней Студенкой и рекой, запирая доступ к переправе. Когда в это многотысячное скопище вдруг стали бить ядра русских пушек, начался переполох. В паническом страхе люди и лошади шарахнулись к мостам. Повозки налетали одна на другую. Вздыбленные кони давили людей. Сталкивались друг с другом. Опрокидывались повозки и фуры. Сбитые с ног люди погибали под копытами лошадей и колес тяжелых фургонов. Обезумевшие толпы метались из стороны в сторону. Люди топтали упавших…
На шаткие мосты при такой давке попали лишь счастливцы. Многие были раздавлены или сброшены в холодные волны Березины.
…Эскадрон Сдаржинского после славного борисовского дела 9-го ноября находился вместе с другими частями Дунайской армии в полном бездействии, так как командующий Павел Васильевич Чичагов остерегался ввязываться в серьезные сражения с бегущим, но еще грозным Наполеоном– Лишь когда начался трагедийный финал, одесские ополченцы получили приказ сопровождать Чичагова, который захотел осмотреть реку в районе переправы Наполеона.
Адмирал взял с собой вместе с ополченцами Сдаржинского только одного офицера из своего штаба – высокого смуглолицею полковника, с мнением которого он очень считался. Это был управляющий дипломатической канцелярией Дунайской армии граф Иоанн Каподистрия – уроженец острова Корфу, которого в России называли Иваном Антоновичем.
Обуреваемый самыми противоречивыми тревожными мыслями, адмирал хотел в беседе с ним с глазу на глаз получить совет, что делать ему в таком щекотливом положении, в котором он очутился. А Павел Васильевич Чичагов уже начал трезво понимать, что все его надежды поймать Наполеона оказались лопнувшим мыльным пузырем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73