Потом гуртом идут в трапезную насыщаться пищей земной и слушать поучения царя-игумена в духе евангельской любви к ближнему. В это время внизу в подвалах одни арестанты мучаются под пыткой, другие гадают, будет ли день грядущий последним в их проклятой Богом жизни. Вечерами пронзительные вопли вздернутых на дыбу заглушаются пьяными воплями товарищей по гульбе, блуду и молитве. Оргия буйствующей плоти свершается тут же у настенных ликов святых...
Веками Русская Православная Церковь собирает, теряет и вновь обретает материальные ценности для своих духовных нужд. Что-то перепадает монашеской братии, но редко кто из иноков может похвастаться солидным брюшком. Отдельные дома Божии держатся уверенно благодаря щедрым дарам царским да боярским, монахи в них не чуждаются и праздной жизни. Гораздо же чаще встречаются в российской глубинке богоспасаемые обители, где даже не мечтают о больших подаяниях, где сами на жизнь праведным трудом зарабатывают. В убежищах оных разорившиеся крестьяне и беглые каторжане смиряют свою гордыню, удаляют от себя страсти, всячески во всем себя ограничивают. У таких затворников одинаковые пища, одежда, распорядок рабочего дня и про "моё" или "твоё" нет нужды говорить.
После преподобного Сергия Радонежского, положившего начало пустынножительству, отшельничество становится настолько естественной формой бытия, что даже задаются вопросом: "Не монах ли, в сущности своей, русский человек, коли способен так легко избрать для себя уединение от мира?" Князья же удельные и великие стараются привлечь к себе иноков в видах укрепления своей власти. При этом всяк украшает личные владения собственной монашеской обителью, предназначая лицам ангельского чина важную роль в склонении простого люда к беспрекословному подчинению властям. Монастырям придаются крестьяне, земельные и промысловые угодья, однако верховное правление в скиту и в миру остается за князьями. Попросту говоря, живет благородное сословие праведно: с нищего дерет да на церковь кладет.
В богатых монастырях, особенно когда те ещё владеют крестьянами (за Троице-Сергиевой лаврой, например, одно время закреплены боле ста тысяч душ), пьют - едят сладко, живут хорошо. Вот кому худо, так это заштатным, безместным попам и старцам-бродягам. Гуляки и бражники, шатаются они по притонам блуда и разврата, подвизаются в экспедициях казаков по покорению новых земель для империи или в бандах Стеньки Разина и Емельки Пугачева. Бродят они по базарам, среди скопищ народа и договариваются в своих скаредных речах до того, что на их артель падает сильное подозрение в кровавых событиях московской чумы 1771 года. Бомжей-монахов и попов скапливается в первопрестольной великое множество, особенно в районе Большой Лубянки, Солянки и Китай-города. Они либо просто побираются, либо налаживают свой собственный бизнес, нанимаясь на рынке торговать словом истины, править заупокойные или заздравные обедни. Как говорят про них в народе, "от вора отобьешься, от подьячего откупишься, а от батюшек - черта лысого". Такой чернец, если дорогу перейдет, не к добру.
"Человек украшает то, в чем живет его сердце, во что вкладывает он свою душу, свои умственные и нравственные усилия, - подводит итоги историк Василий Осипович Ключевский. - Современный человек, свободный и одинокий, замкнутый в себе и предоставленный самому себе, любит окружать себя дома всеми доступными ему житейскими удобствами, украшать, освещать и согревать свое гнездо. В Древней Руси было иначе. Дома жили неприхотливо, кой-как. Домой приходили будто только поесть и отдохнуть, а работали, мыслили, чувствовали где-то на стороне. Местом лучших чувств и мыслей была церковь. Туда человек нес свой ум и свое сердце, а вместе с ними и свои достатки. Иностранцы, въезжая в большой древнерусский город, прежде всего поражались видом многочисленных каменных церквей, внушительно поднимавшихся над темными рядами деревянных домиков, уныло глядевших своими тусклыми слюдяными окнами на улицу или робко выглядывавших своими трубами из-за длинных заборов. В 1289 году умирал на Волыни Владимир Василькович, очень богатый, могущественный и образованный для своего времени князь, построивший несколько городов и множество церквей, украшавший церкви и монастыри дорогими коваными иконами с жемчугом, серебряными сосудами, золотом шитыми бархатными завесами и книгами в золотых и серебряных окладах. Он умирал от продолжительной и тяжкой болезни, во время которой лежал в своих хоромах на полу на соломе."
А вот что мы находим в записях другого исследователя российской истории Николая Ивановича Костомаров: "Давать в монастыри считалось особенно спасительным делом - "что имате потребно, несите к нам, то бо все в руце Божии влагаете." Кроме денежных вкладов и недвижимых имений, некоторые дарили одежды и посылали братии кормы, то есть съестные припасы. Некоторые знатные люди доставляли в монастыри каждоугодные пропорции. Во время болезни или перед кончиною страждущие думали уменьшить тяжесть грехов вкладами в церковь и завещали иногда в разные церкви и монастыри особые клады и кормления на братию. Если умирающий не успевал распорядиться формально, то наследники, зная его волю, считали долгом поскорее её исполнить для успокоения души усопшего. Нередко старый человек, чувствуя истощение сил, поступал в иноческий чин и при этом всегда давал дар или доход; в таких случаях богатые помогали бедным, давая им на пострижение. По народным понятиям, сделать вклад по душе значило проложить ей верный путь к спасению, и это верование было причиной больших монастырских богатств... Сама же вера в то, что подача нищему есть достойное христианское дело и ведет к спасению, порождала толпы нищенствующих на Руси. Не одни калеки и старцы, но люди здоровые прикидывались калеками. Множество нищих ходило по миру под видом монахов и монахинь, просили как будто на сооружение храма, а в самом деле обманывали."
Для объективности можно обратиться и к зарубежным свидетельствам.
"В монастыри направляются из бедности, частью по старости и дряхлости, частью вследствие супружеских несчастий, частью же приходится идти сюда и ради иных причин против собственной воли, - описывает свое путешествие в Россию немецкий ученый ХУ11 века Адам Олеарий. - Иные идут добровольно из особого благочестия, причем поступают так и весьма богатые люди. Если богатый человек направляется в монастырь, он берет с собой часть своего наличного имущества, а остальное остается его наследникам, как немного лет тому назад установлено в их новом Соборном уложении. Раньше они забирали с собой в монастырь все свое имущество, вследствие чего большая часть земли попала под власть монастырей и царь в конце концов мог остаться без земли и крестьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94