Скорее всего, просто ей было жалко тратить деньги на что-то кроме этих самых тряпок и домашнего барахла. Очень уж ей хотелось всем показать, что одевается и живет не хуже прочих.
И Олегу вдруг захотелось попросить усатого Вахида, чтобы остановил машину. Сбежать с насыпи, вломиться сквозь придорожные заросли под прохладный полог хвойного леса, смахнуть с лица паутину и вдохнуть сырой воздух, полный незнакомых запахов. Но Вахид молча крутил баранку, а если и отпускал какую-то реплику, то исключительно в адрес обогнавшей их легковушки. Или комментировал увиденное на обочине.
- Вах, какой баб!
Это в адрес задастой дачницы, туго, как дирижабль шелковой оболочкой, обтянутой синими трико. На лицо и оглядываться не стал, не так интересно.
- Уй, совсем дурак, на велосипеде поехал.
Чем ему велосипедист не понравился, Олег не понял, а спрашивать не захотел. В самом начале пути задал бестактный вопрос о поездке в Грузию и прорыве с боем через границы и горы, так Вахид замкнулся, помрачнел и почти перестал его замечать.
Путь их лежал в небольшой городок Травду, раскинувшийся по берегам одноименной реки. По этой самой реке Травде сплавлялись с северных верховий плоты. В городе их распускали, бревна разделывали, а затем их поглощал огромный лесокомбинат, раскинувшийся по обеим берегам. На одном берегу выполнялась грубая, черная работа. Здесь бревна превращали в необрезную доску, брус и шпалу. На противоположном берегу выпускали сортовой пиловочник, прессовали фанеру и древесно-волокнистую плиту. Здесь же неподалеку располагалась мебельная фабрика, а ещё дальше, за чертой города, гидролизный завод и небольшой поселок со звучным названием Авангард. А теперь угадайте с двух раз, на каком берегу основной рабочей силой были граждане осужденные? Совершенно верно, на одном берегу спиртзавод и лагерь усиленного режима не могут располагаться.
Вначале Олегу показалось, что путешествие будет недолгим и достаточно приятным. Свежие асфальтовые заплаты на шоссе, разметка, ограждения на поворотах и будки автобусных остановок - все свидетельствовало о торжестве цивилизации над захолустным бездорожьем. Начинало казаться, что из двух российских бед - дураки и дороги, осталась только первая. Но часика через четыре, когда позади осталась первая половина пути, началось нечто, уклончиво именуемое тракт. Может быть, от слова "трактор". Потому что тракторам такая трасса была нипочем.
Как-то неожиданно асфальтовое полотно порвалось на лоскутья, а потом стало напоминать рыбацкую сеть, особенно обилием воды. Количество колдобин, наполненных грязью и мутью, вполне соотносилось с количеством ячеек в деревенском бредне. Гравий, шлак, песок, глина - все материалы, возможные для отсыпки дорог, присутствовали на трассе. Но количественные показатели быстро менялись в пользу глины.
Здесь, на северо-западе края погода стояла не столь жаркая, как в столице. На небе довольно густо клубились облака, и жара не донимала, что, безусловно, было очень хорошо. Но прошедший ночью дождь здорово подпортил дорогу. Жидкая грязь расплескивалась из-под колес, заливая обочины, где застывала гладким ровным слоем, словно каток. А потом трескалась на солнце. Колдобины, из которых выливалось содержимое, становились глубже. Из-за этого машина постоянно клонилась с боку на бок или подпрыгивала, как взбесившийся буйвол. Несколько раз Олег даже брякнулся головой о потолок.
Скорость упала километров до тридцати в час, а то и меньше. Здорово тормозили движение слабосильные легковушки, которых на трассе оказалось на удивление много. Из опасения налететь на камень они самым тихим ходом перебирались через лужи и подолгу маневрировали, стараясь не завалиться в глубоко выбитую колею. И даже когда проезжали через населенные пункты, дорога лучше не становилась.
Когда одолели эти безумные двести сорок километров, у Олега уже болело все тело. Словно его заставили катиться всю дорогу кувырком. Им ещё пришлось сделать крюк, чтобы по автомобильному мосту перебраться на другую сторону реки в поселок Авангард, где располагался спиртзавод. Выяснив, что продукцию отпускают аж до восьми часов вечера, Олег успокоился. Они с Вахидом посетили местное кафе, так по крайней мере гласила вывеска, и с трудом проглотили едва теплые макароны с сочащимися жиром котлетами. Запах супа Олегу показался подозрительным, а вместо бурого компота он предпочел бутылку пива. Самое интересное, что стакан пива по цене оказался равен стакану компота.
Глубоко провинциальный город производил тягостное впечатление. После центральных улиц Горнозаводска, стремительно расцветающих благодаря роскошным магазинам и офисам, Травда выглядела просто убого. Здесь и не пахло евроотделкой. Старые здания облупились, а новые сохраняли прежний бедный стиль. Вахид продолжал материть дорогу. В центре города афальт и бетонные плиты ещё создавали видимость нормальной мостовой, ближе к окраинам улицы снова превращались в "тракт". Лесопромышленный характер Травды выражался ещё и в том, что колдобины зачастую были засыпаны опилками. В таких местах молоковоз словно плыл, качаясь на мягком грунте.
Беспричинная, на первый взгляд, тоска навалилась на Олега. И совсем стало уныло, когда навстречу, громыхая, проехал тюремный автобус. Это был старый ободранный ЛИАЗ, в окнах которого вместо стекол были приварены решетки из толстых железных прутьев. И встречающиеся жители смотрели так, словно находились по ту сторону таких же тюремных решеток. Видимо, неприязнь их объяснялась все той же тюремной безысходностью: вы-то приехали и снова скоро умотаете, а нам тут ещё тянуть и тянуть свои срока, может, весь остаток жизни.
Пожилые охранники гидролизного завода, в потрепанной форме, сердитые, долго мурыжили Олега на проходной. По трескучему внутреннему телефону он целый час созванивался с бухгалтерией, кладовщиками и ещё каким-то Гасаном Шариповичем. Наконец этот самый Гасан Шарипович появился, оказался рыжеватым парнем почти что славянского вида, и внимательно принялся разглядывать накладные и платежки. При этом вздыхал, морщился и разглядывал бумаги даже на просвет. Отпускать оплаченную в головном офисе продукцию он не торопился.
Олег понял, что сейчас начнутся задержки и придирки. Поэтому запустил руку в карман и присовокупил ещё одну дополнительную бумажку достоинством в пятьсот рублей, так, для справки. Справка сработала. Рыжий Гасан сразу пришел к выводу, что все в полном порядке, и выписал пропуск. Стало понятно, зачем Юсуф дал в дорогу пять тысяч крупными купюрами на некие непредвиденные расходы. Поэтому Олег, как только молоковоз встал под погрузку, точнее заливку, отстегнул оператору спиртозаправки пару сотенных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
И Олегу вдруг захотелось попросить усатого Вахида, чтобы остановил машину. Сбежать с насыпи, вломиться сквозь придорожные заросли под прохладный полог хвойного леса, смахнуть с лица паутину и вдохнуть сырой воздух, полный незнакомых запахов. Но Вахид молча крутил баранку, а если и отпускал какую-то реплику, то исключительно в адрес обогнавшей их легковушки. Или комментировал увиденное на обочине.
- Вах, какой баб!
Это в адрес задастой дачницы, туго, как дирижабль шелковой оболочкой, обтянутой синими трико. На лицо и оглядываться не стал, не так интересно.
- Уй, совсем дурак, на велосипеде поехал.
Чем ему велосипедист не понравился, Олег не понял, а спрашивать не захотел. В самом начале пути задал бестактный вопрос о поездке в Грузию и прорыве с боем через границы и горы, так Вахид замкнулся, помрачнел и почти перестал его замечать.
Путь их лежал в небольшой городок Травду, раскинувшийся по берегам одноименной реки. По этой самой реке Травде сплавлялись с северных верховий плоты. В городе их распускали, бревна разделывали, а затем их поглощал огромный лесокомбинат, раскинувшийся по обеим берегам. На одном берегу выполнялась грубая, черная работа. Здесь бревна превращали в необрезную доску, брус и шпалу. На противоположном берегу выпускали сортовой пиловочник, прессовали фанеру и древесно-волокнистую плиту. Здесь же неподалеку располагалась мебельная фабрика, а ещё дальше, за чертой города, гидролизный завод и небольшой поселок со звучным названием Авангард. А теперь угадайте с двух раз, на каком берегу основной рабочей силой были граждане осужденные? Совершенно верно, на одном берегу спиртзавод и лагерь усиленного режима не могут располагаться.
Вначале Олегу показалось, что путешествие будет недолгим и достаточно приятным. Свежие асфальтовые заплаты на шоссе, разметка, ограждения на поворотах и будки автобусных остановок - все свидетельствовало о торжестве цивилизации над захолустным бездорожьем. Начинало казаться, что из двух российских бед - дураки и дороги, осталась только первая. Но часика через четыре, когда позади осталась первая половина пути, началось нечто, уклончиво именуемое тракт. Может быть, от слова "трактор". Потому что тракторам такая трасса была нипочем.
Как-то неожиданно асфальтовое полотно порвалось на лоскутья, а потом стало напоминать рыбацкую сеть, особенно обилием воды. Количество колдобин, наполненных грязью и мутью, вполне соотносилось с количеством ячеек в деревенском бредне. Гравий, шлак, песок, глина - все материалы, возможные для отсыпки дорог, присутствовали на трассе. Но количественные показатели быстро менялись в пользу глины.
Здесь, на северо-западе края погода стояла не столь жаркая, как в столице. На небе довольно густо клубились облака, и жара не донимала, что, безусловно, было очень хорошо. Но прошедший ночью дождь здорово подпортил дорогу. Жидкая грязь расплескивалась из-под колес, заливая обочины, где застывала гладким ровным слоем, словно каток. А потом трескалась на солнце. Колдобины, из которых выливалось содержимое, становились глубже. Из-за этого машина постоянно клонилась с боку на бок или подпрыгивала, как взбесившийся буйвол. Несколько раз Олег даже брякнулся головой о потолок.
Скорость упала километров до тридцати в час, а то и меньше. Здорово тормозили движение слабосильные легковушки, которых на трассе оказалось на удивление много. Из опасения налететь на камень они самым тихим ходом перебирались через лужи и подолгу маневрировали, стараясь не завалиться в глубоко выбитую колею. И даже когда проезжали через населенные пункты, дорога лучше не становилась.
Когда одолели эти безумные двести сорок километров, у Олега уже болело все тело. Словно его заставили катиться всю дорогу кувырком. Им ещё пришлось сделать крюк, чтобы по автомобильному мосту перебраться на другую сторону реки в поселок Авангард, где располагался спиртзавод. Выяснив, что продукцию отпускают аж до восьми часов вечера, Олег успокоился. Они с Вахидом посетили местное кафе, так по крайней мере гласила вывеска, и с трудом проглотили едва теплые макароны с сочащимися жиром котлетами. Запах супа Олегу показался подозрительным, а вместо бурого компота он предпочел бутылку пива. Самое интересное, что стакан пива по цене оказался равен стакану компота.
Глубоко провинциальный город производил тягостное впечатление. После центральных улиц Горнозаводска, стремительно расцветающих благодаря роскошным магазинам и офисам, Травда выглядела просто убого. Здесь и не пахло евроотделкой. Старые здания облупились, а новые сохраняли прежний бедный стиль. Вахид продолжал материть дорогу. В центре города афальт и бетонные плиты ещё создавали видимость нормальной мостовой, ближе к окраинам улицы снова превращались в "тракт". Лесопромышленный характер Травды выражался ещё и в том, что колдобины зачастую были засыпаны опилками. В таких местах молоковоз словно плыл, качаясь на мягком грунте.
Беспричинная, на первый взгляд, тоска навалилась на Олега. И совсем стало уныло, когда навстречу, громыхая, проехал тюремный автобус. Это был старый ободранный ЛИАЗ, в окнах которого вместо стекол были приварены решетки из толстых железных прутьев. И встречающиеся жители смотрели так, словно находились по ту сторону таких же тюремных решеток. Видимо, неприязнь их объяснялась все той же тюремной безысходностью: вы-то приехали и снова скоро умотаете, а нам тут ещё тянуть и тянуть свои срока, может, весь остаток жизни.
Пожилые охранники гидролизного завода, в потрепанной форме, сердитые, долго мурыжили Олега на проходной. По трескучему внутреннему телефону он целый час созванивался с бухгалтерией, кладовщиками и ещё каким-то Гасаном Шариповичем. Наконец этот самый Гасан Шарипович появился, оказался рыжеватым парнем почти что славянского вида, и внимательно принялся разглядывать накладные и платежки. При этом вздыхал, морщился и разглядывал бумаги даже на просвет. Отпускать оплаченную в головном офисе продукцию он не торопился.
Олег понял, что сейчас начнутся задержки и придирки. Поэтому запустил руку в карман и присовокупил ещё одну дополнительную бумажку достоинством в пятьсот рублей, так, для справки. Справка сработала. Рыжий Гасан сразу пришел к выводу, что все в полном порядке, и выписал пропуск. Стало понятно, зачем Юсуф дал в дорогу пять тысяч крупными купюрами на некие непредвиденные расходы. Поэтому Олег, как только молоковоз встал под погрузку, точнее заливку, отстегнул оператору спиртозаправки пару сотенных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110