- Он непрофессионально играл. В четвертом классе сдал на третий разряд, а выше не получилось. Тоже бросил, когда подрос. Правда, играл за команду школы и института. Там больше некому было, а Леша очень дисциплинированный: сказали надо - значит, надо.
- Как вы думаете, во дворе его обижали?
- Да нет, за что его обижать?
- Причуды у него были?
- Нет, слава Богу. Он нормальным рос, от ребят не отличался.
- А если бы отличался, что вы делали?
- Если несильно, то пускай отличается. А если через край, отвела бы к психиатру.
- Книжки читать любил?
- В детстве-то? Конечно.
- А про что?
- Ну я не помню. Про что ребята в детстве читают? Про приключения разные, капитана Блада, трех мушкетеров. Любимое, наверно, виконт де Бражелон. Детективов особо не было, только Сименон и про милицию.
- А чего заумное читать не пробовал?
- То есть?
- Как сказать? Ну не знаю точно. Джойс какой-нибудь, Кант, Гегель... Пробовал читать очень взрослое?
- Вы же знаете, в наше время многих книг не продавали.
- Кого там не продавали? В библиотеку зашел, хоть "Заратустрой" зачитывайся. Ходил он "Заратустрой" зачитываться?
- Нет, конечно, у нас по-другому было: какой Заратустра? Какой Джойс? Маркс, Энгельс, три составляющих, три источника. Диалектика, материализм. Видите, даже я помню.
- С мужем как познакомилась?
- Случайно, у друзей. Они нас и свели: им казалось, что мы будем подходящей парой.
- Ну и как? Оправдались-то надежды? Не зря мутили друзья или лучше бы не старались?
- А почему не оправдались?! - с вызовом и плачем сказала женщина. - У нас все нормально! Не хуже, чем положено у людей. И отстаньте, не спрашивайте.
Ольга Николаевна разревелась.
Клетчатый сочувственно посмотрел и устало спросил:
- На цепь?
- Не стоит, - произнес начальник, на секунду оторвавшись от раскладывания бумаг. - Поговори с ней еще.
- Будешь со мной говорить? - рявкнул немилосердный.
- Куда же я денусь? - покорно сказала женщина, утирая лицо платком. Убегать некуда.
- Вот-вот, - заметил умиротворенный. - Так оно и есть. А скажи нам, Оля, правду. Муж тебя пловастенько трахал?
- Ну знаете, - попытался возмутиться Смурнов.
Когда-то он слышал, что за мать полагается заступаться. Но чужая рука зажала рот, а незнакомый кулак неожиданно и без жалости въехал в мягкий живот. Смурнов дернулся, подавившись несказанным.
Маленькая женщина водообильно плакала.
- Ну как с ней общаться? - недоуменно пожаловался клетчатый.
- Как хочешь, твои проблемы, - ответил старший. - Я тебя общаться учил, так что работай.
- Не плачь, - неожиданно ласково попросил он...
Клетчатый ловко вывернулся из-за стола, неспеша приблизился и осторожно, едва касаясь, приобнял женщину. Погладил волосы.
- Ну не плачь, не плачь, - прошептал искусительный. - Это ведь моя работа, Оля. Всего только работа. А так я добрый. Я хорошо к тебе отношусь. И ты очень славная, честная слово. Просто с мужем не совсем повезло. Я прав, Оленька? Ну не реви, не надо.
Клетчатый утешительно чмокнул неудачницу в щеку и заглянул ей в глаза. Ох, что там было-то! И радость, и слезы, и небо, и голубая синь, и Европа, и Австралия, и все другие континенты, включая знаменитую Антарктиду. Так-то вот, если вдумчиво приглядеться. Клетчатый изучающе смотрел и видел. В свои сорок она держала в глазах весь мир.
- Вы не обманываете? - по-детски доверчиво спросила она.
- Ну что ты, - ответил интимный, едва не касаясь губами мочек ушей.
- Я верю, - коротко сказала она.
- Мы ведь друзья? - с напускной строгостью спросил он.
- А вы как думали?
Ольга Николаевна улыбнулась. И клетчатый улыбнулся (он обладал величайшим даром). Вслед за ним растянулся в улыбке начальник, а уж вслед за ним-то начал строить рожицы остальной народ. Даже Смурнов по-доброму улыбнулся. Он не видел в случившемся ничего обидного и плохого.
- Давай поговорим? - предложил обаятельный.
- Ну конечно, - согласилась она.
- У тебя действительно были с мужем сексуальные нелады? - допытывался родной.
- У кого не было? - вздохнула она.
- Я знаю, у кого не было, - сухо ответил он. - Взять хотя бы мою жену. Ладно, не суть. Как у тебя с другими мужчинами?
- Это важно?
- Ну разумеется.
- Никак.
Постояли в смущенной тишине.
- Ну а зачем давить энергетику сына?
- Я не поняла.
- Ну Бог с тобой. Скажи, зачем травить Пуха?
- Я больше не буду, - сказала она, сдерживая слезу. - Честное пионерское.
- Врешь, поди, - не поверил правильный.
- Простите меня, пожалуйства, - говорила она, подражая хорошей девочке. - Я исправлюсь.
- Понятно, что исправишься, - хохотнул легковерный. - Скажи, зачем травить, когда можно подарить в хорошие руки?
- Я понимаю, что сволочь, - без слез всхлипывала она. - Но Леша не хотел отдавать. Если котенка подарить, он бы обвинил меня.
- Некрасиво как-то, - обронил задумчивый. - Впрочем, некрасивые поступки вытекают из некрасивой жизни. Очень скучный закон. А сын на отца похож?
- Чем? - не поняла Ольга Николаевна.
- Да всем.
- Чем-то похож, но не всем, - говорила она. - Но ходят одинаково, и говорят одинаково, и спят. Бред несу. Они по-разному, конечно же, спят и ходят, и тем более говорят - по-разному, но что-то общее есть. Трудноуловимое, но заставляющее говорить о сходстве там, где им и не пахнет. Запутано говорю?
- Да все ясно, - сказал понятливый. - Все очевидно. Так бывает. А друзья у Леши водились?
- Как у всякого обычного человека, - не поняла она. - Имелись у него друзья в детстве, в юности, потом. Он ведь нормальный человек.
- А что-нибудь яркое помнишь из его жизни?
- Не могу сразу сообразить. Было, конечно, яркое. Только сразу не вспоминается.
- А скандалы можешь описать?
- Нет. Их-то зачем помнить?
- Не знаю. Может быть, для коллекции. Ругалась с ним?
- Все ругаются.
- Брось ты. Я на близкого человека ни разу не кричал. Голос не поднимется. Убить вот могу, близкого в том числе. А ругаться не могу. А ты ругалась. Помнишь хоть, чего с Лешей не делили?
- Да хорошо мы жили. Спорили только по пустякам.
- У вас все пустяки, - обвинительно сказал сильный. - У вас ничего серьезного. Человек по жизни на херню запрограммирован, а у вас пустяки. Вы даже не осознаете, что люди на что-то запрограммированы. Вообще людей не осознаете. Да ведь?
- Я исправлюсь, - клялась Ольга Николаевна, искренне подражая маленькой девочке.
- Да поздно, мать вашу! - взвился безумный.
- Успокойся, - посоветовал мужчина в черном костюме, отрывая взгляд от бумаг. - В конце концов, не наши проблемы.
- Да там ошибка, - убежденно говорил клетчатый.
- Там не ошибка, - ответил бумаголюбец. - Там все правильно. Там ошибок в принципе не бывает. Тебе надо просто работать, а не увлекаться эмоциями. Тебе не надо показывать себя и учить людей жизни, то и другое просто смешно. Надо что-то делать и параллельно думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43