Прости меня. Прости.
Она все повторяла и повторяла эти слова, а по телу снова пробежала дрожь.
Ник обнял ее, и Анни показалось, что она утонула в его объятии. Его руки нежно гладили ее волосы, затылок, губы легкими поцелуями ласкали шею, щеку. Она нашла его губы своими, и поцелуй Ника обжег Анни.
Их языки соприкоснулись, и словно раскаленная лава растеклась по телу Анни, она вся трепетала от такого полного ощущения радости бытия, как никогда ясно сознавая, что совсем недавно могла умереть. Жар проник ей под кожу, достиг самого сокровенного уголка ее тела, Анни ощущала свое желание и желание Ника, чувствовала его, ей хотелось подчиниться ему и забыть обо всем на свете. Она не желала думать, рассуждать, мыслить логически. Она хотела его.
Ладони Ника скользнули под ее футболку, погладили спину. Футболка и его рубашка полетели на пол, они опустились на ковер. Мужчина и женщина раздевались, не отрывая губ друг от друга. Их тела слились, соприкоснулись разгоряченная кожа, жадные губы, ищущие пальцы. Анни легла на пол и увлекла за собой Ника, выгибаясь ему навстречу, когда его рот сомкнулся на ее соске.
Она позволила себе забыть обо всем, кроме его прикосновений, его силы, его желания. Пальцы Ника пробрались между завитками темных волос, ощутили жар и любовную влагу. И он вошел в нее, заполняя ее целиком. Анни впилась ногтями ему в спину, обхватила ногами его бедра, и страсть унесла прочь все мысли. Оргазм оглушил ее, сжигая в своем яростном пламени все страхи и сомнения.
Анни вскрикнула, вцепилась в Ника, как будто он мог оставить ее в такой момент. Он крепко обнимал ее, низким, негромким голосом нашептывал ей на ухо невероятно эротичные французские фразы. Его движения стали настойчивее, быстрее, и на этот раз они достигли пика наслаждения вместе. Анни ощутила его разрядку, его спина напряглась, Ник застонал сквозь стиснутые зубы. Наступила тишина, нарушаемая только их прерывистым дыханием. Никто из них не шевелился.
Угрызения совести буквально захлестнули Анни, как только желание было удовлетворено. Фуркейд был последним мужчиной, к которому она могла бы позволить себе почувствовать вожделение. И разумеется, последним из тех, кому она могла позволить себе отдаться.
Возможно, стрессовая ситуация сыграла свою роль. Или просто необходимо было разрядить ощутимое сексуальное напряжение, существовавшее между ними. А возможно, она просто рехнулась.
Анни как раз обдумывала эту вероятность, когда Ник поднял голову и посмотрел на нее:
- Согласен, напряжение мы сняли. А теперь пойдем поищем кровать и займемся делом как следует.
Когда Анни выбралась из постели, уже перевалило за полночь. Завязывая пояс на халате, она рассматривала Фуркейда при свете ночника. Детектив Ник Фуркейд слишком хорошо смотрелся в ее постели.
Идя по коридору, Анни бормотала себе под нос:
- Во что на этот раз ты впуталась, моя дорогая?
Ответа на этот вопрос она не знала и слишком устала, чтобы пытаться его найти. Но другие вопросы без ответов кружились в ее голове - о деле Памелы Бишон, о Линдсей Фолкнер и Ренаре, о том, кто сидел за рулем несущего смерть "Кадиллака". Ник говорил, что она сильнее, чем думает. Но он сказал и о том, что она боится заглянуть слишком глубоко в собственную душу. Анни подумала, что Фуркейд оказался прав в обоих случаях.
Включив свет на кухне, она медленно обошла вокруг стола, потянулась к шарфу, вдруг почувствовав потребность прикоснуться к нему. Сначала он внушал ей отвращение, так как Анни считала, что его прислал убийца. Потом этот кусок шелка вызывал у нее тошнотворное чувство, стоило ей представить, что его когда-то уже дарили женщине, погибшей страшной насильственной смертью.
- Это тебе Ренар прислал, верно?
Анни резко обернулась при звуке его голоса. Ник стоял на пороге в одних джинсах и босиком.
- Я не хотела тебя будить.
- Ты и не разбудила. - Ник подошел ближе, дотронулся рукой до полоски бледного шелка. - Это его подарок?
- Да.
- Точно так же он вел себя с Памелой.
- Мне вдруг показалось, что это тот самый шарф, что Ренар посылал ей, призналась Анни. - Он тебе знаком? Фуркейд покачал головой:
- Никогда такого не видел. Что Ренар сделал с подарками после того, как Памела ему все вернула, остается загадкой. Стоукс должен был бы знать, тот ли это шарф, но я сомневаюсь. У него не было повода обратить на такую безделицу внимание. Дарить женщине милые пустячки совсем не значит нарушать закон.
- Белый шелк, - задумчиво произнесла Анни. - Как у Душителя из Байу. Ты думаешь это преднамеренно?
- Если бы это было так важно для Ренара, я думаю, что он задушил бы этим шарфом Памелу.
Анни чуть передернула плечами при одной мысли о такой вероятности, потом взяла себя в руки и вернулась в гостиную. Она включила стереосистему, стоявшую на книжных полках, выбрав фортепианную блюзовую композицию. За высокими французскими окнами все еще лил дождь, хотя теперь он стучал по крыше не так яростно, чуть приглушеннее. Гроза переместилась к Лафайетту. Словно неоновый всполох, небо на севере прочертила молния.
- Зачем ты отправился к Ренару в субботу, Ник? - спросила Анни, обращаясь к его отражению в оконном стекле. - Он мог позвонить в полицию, и тебя бы арестовали. Зачем так рисковать?
- Не знаю.
- Уверена, что знаешь. - Анни обернулась через плечо, как всегда, удивляясь сиянию его неожиданной улыбки.
- Ты отличная ученица, детка, - он шутливо погрозил ей пальцем и подошел ближе.
Фуркейд открыл створку и глубоко вдохнул холодный ночной воздух.
- Я был в том доме, где умерла Памела. - Он помолчал. - А в субботу решил посмотреть, как живется ее убийце. Понимаешь, ярость - очень прожорливый зверь. Ее надо регулярно подпитывать, иначе она погибнет. А я не хочу, чтобы моя ярость угасла. Пусть она бьется в моей ладони, как живое сердце. Я хочу его ненавидеть. И хочу, чтобы его наказали.
- А если Маркус Ренар не убивал Памелу Бишон?
- Он убийца. Ты знаешь, что это его рук дело. И я об этом знаю.
- Я понимаю, что Ренар в чем-то виновен, - ответила Анни. - Я знаю, что эта женщина стала его манией. Я верю, что он ее преследовал. Его образ мыслей, то, как он рассуждает, говорит, как выворачивает все по-своему, пугает меня. Наверное, Маркус Ренар мог убить Памелу. Возможно, что он ее все-таки убил. Но, с другой стороны, кто-то попытался убить Линдсей Фолкнер именно тогда, когда она собиралась рассказать мне о чем-то, что могло иметь отношение к гибели ее подруги. А теперь кто-то пытается убить меня, и это явно не Маркус Ренар.
- Держи все концы отдельно, иначе нити запутаются, Туанетта, - резко оборвал ее Ник. - Первое - на свободе разгуливает насильник. Он выбрал Фолкнер, потому что она подходит к его схеме. Второе - у тебя есть личный враг, и это помощник шерифа Маллен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Она все повторяла и повторяла эти слова, а по телу снова пробежала дрожь.
Ник обнял ее, и Анни показалось, что она утонула в его объятии. Его руки нежно гладили ее волосы, затылок, губы легкими поцелуями ласкали шею, щеку. Она нашла его губы своими, и поцелуй Ника обжег Анни.
Их языки соприкоснулись, и словно раскаленная лава растеклась по телу Анни, она вся трепетала от такого полного ощущения радости бытия, как никогда ясно сознавая, что совсем недавно могла умереть. Жар проник ей под кожу, достиг самого сокровенного уголка ее тела, Анни ощущала свое желание и желание Ника, чувствовала его, ей хотелось подчиниться ему и забыть обо всем на свете. Она не желала думать, рассуждать, мыслить логически. Она хотела его.
Ладони Ника скользнули под ее футболку, погладили спину. Футболка и его рубашка полетели на пол, они опустились на ковер. Мужчина и женщина раздевались, не отрывая губ друг от друга. Их тела слились, соприкоснулись разгоряченная кожа, жадные губы, ищущие пальцы. Анни легла на пол и увлекла за собой Ника, выгибаясь ему навстречу, когда его рот сомкнулся на ее соске.
Она позволила себе забыть обо всем, кроме его прикосновений, его силы, его желания. Пальцы Ника пробрались между завитками темных волос, ощутили жар и любовную влагу. И он вошел в нее, заполняя ее целиком. Анни впилась ногтями ему в спину, обхватила ногами его бедра, и страсть унесла прочь все мысли. Оргазм оглушил ее, сжигая в своем яростном пламени все страхи и сомнения.
Анни вскрикнула, вцепилась в Ника, как будто он мог оставить ее в такой момент. Он крепко обнимал ее, низким, негромким голосом нашептывал ей на ухо невероятно эротичные французские фразы. Его движения стали настойчивее, быстрее, и на этот раз они достигли пика наслаждения вместе. Анни ощутила его разрядку, его спина напряглась, Ник застонал сквозь стиснутые зубы. Наступила тишина, нарушаемая только их прерывистым дыханием. Никто из них не шевелился.
Угрызения совести буквально захлестнули Анни, как только желание было удовлетворено. Фуркейд был последним мужчиной, к которому она могла бы позволить себе почувствовать вожделение. И разумеется, последним из тех, кому она могла позволить себе отдаться.
Возможно, стрессовая ситуация сыграла свою роль. Или просто необходимо было разрядить ощутимое сексуальное напряжение, существовавшее между ними. А возможно, она просто рехнулась.
Анни как раз обдумывала эту вероятность, когда Ник поднял голову и посмотрел на нее:
- Согласен, напряжение мы сняли. А теперь пойдем поищем кровать и займемся делом как следует.
Когда Анни выбралась из постели, уже перевалило за полночь. Завязывая пояс на халате, она рассматривала Фуркейда при свете ночника. Детектив Ник Фуркейд слишком хорошо смотрелся в ее постели.
Идя по коридору, Анни бормотала себе под нос:
- Во что на этот раз ты впуталась, моя дорогая?
Ответа на этот вопрос она не знала и слишком устала, чтобы пытаться его найти. Но другие вопросы без ответов кружились в ее голове - о деле Памелы Бишон, о Линдсей Фолкнер и Ренаре, о том, кто сидел за рулем несущего смерть "Кадиллака". Ник говорил, что она сильнее, чем думает. Но он сказал и о том, что она боится заглянуть слишком глубоко в собственную душу. Анни подумала, что Фуркейд оказался прав в обоих случаях.
Включив свет на кухне, она медленно обошла вокруг стола, потянулась к шарфу, вдруг почувствовав потребность прикоснуться к нему. Сначала он внушал ей отвращение, так как Анни считала, что его прислал убийца. Потом этот кусок шелка вызывал у нее тошнотворное чувство, стоило ей представить, что его когда-то уже дарили женщине, погибшей страшной насильственной смертью.
- Это тебе Ренар прислал, верно?
Анни резко обернулась при звуке его голоса. Ник стоял на пороге в одних джинсах и босиком.
- Я не хотела тебя будить.
- Ты и не разбудила. - Ник подошел ближе, дотронулся рукой до полоски бледного шелка. - Это его подарок?
- Да.
- Точно так же он вел себя с Памелой.
- Мне вдруг показалось, что это тот самый шарф, что Ренар посылал ей, призналась Анни. - Он тебе знаком? Фуркейд покачал головой:
- Никогда такого не видел. Что Ренар сделал с подарками после того, как Памела ему все вернула, остается загадкой. Стоукс должен был бы знать, тот ли это шарф, но я сомневаюсь. У него не было повода обратить на такую безделицу внимание. Дарить женщине милые пустячки совсем не значит нарушать закон.
- Белый шелк, - задумчиво произнесла Анни. - Как у Душителя из Байу. Ты думаешь это преднамеренно?
- Если бы это было так важно для Ренара, я думаю, что он задушил бы этим шарфом Памелу.
Анни чуть передернула плечами при одной мысли о такой вероятности, потом взяла себя в руки и вернулась в гостиную. Она включила стереосистему, стоявшую на книжных полках, выбрав фортепианную блюзовую композицию. За высокими французскими окнами все еще лил дождь, хотя теперь он стучал по крыше не так яростно, чуть приглушеннее. Гроза переместилась к Лафайетту. Словно неоновый всполох, небо на севере прочертила молния.
- Зачем ты отправился к Ренару в субботу, Ник? - спросила Анни, обращаясь к его отражению в оконном стекле. - Он мог позвонить в полицию, и тебя бы арестовали. Зачем так рисковать?
- Не знаю.
- Уверена, что знаешь. - Анни обернулась через плечо, как всегда, удивляясь сиянию его неожиданной улыбки.
- Ты отличная ученица, детка, - он шутливо погрозил ей пальцем и подошел ближе.
Фуркейд открыл створку и глубоко вдохнул холодный ночной воздух.
- Я был в том доме, где умерла Памела. - Он помолчал. - А в субботу решил посмотреть, как живется ее убийце. Понимаешь, ярость - очень прожорливый зверь. Ее надо регулярно подпитывать, иначе она погибнет. А я не хочу, чтобы моя ярость угасла. Пусть она бьется в моей ладони, как живое сердце. Я хочу его ненавидеть. И хочу, чтобы его наказали.
- А если Маркус Ренар не убивал Памелу Бишон?
- Он убийца. Ты знаешь, что это его рук дело. И я об этом знаю.
- Я понимаю, что Ренар в чем-то виновен, - ответила Анни. - Я знаю, что эта женщина стала его манией. Я верю, что он ее преследовал. Его образ мыслей, то, как он рассуждает, говорит, как выворачивает все по-своему, пугает меня. Наверное, Маркус Ренар мог убить Памелу. Возможно, что он ее все-таки убил. Но, с другой стороны, кто-то попытался убить Линдсей Фолкнер именно тогда, когда она собиралась рассказать мне о чем-то, что могло иметь отношение к гибели ее подруги. А теперь кто-то пытается убить меня, и это явно не Маркус Ренар.
- Держи все концы отдельно, иначе нити запутаются, Туанетта, - резко оборвал ее Ник. - Первое - на свободе разгуливает насильник. Он выбрал Фолкнер, потому что она подходит к его схеме. Второе - у тебя есть личный враг, и это помощник шерифа Маллен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121