То ли дело был Зубатов Сергей Васильевич! Он все понимал и денег не жалел. Такую махину с ним подняли!
– Да полно вам, отец Григорий! Такие пустяки!
– Нет, Оленька, не пустяки! Твоя помощь сейчас нужна рабочим!
– Что случилось, батюшка? - наивным тоном спросила Ланская.
– Да разве ты не знаешь? Такая каша заварилась! - Гапон тяжко вздохнул. - А все эти господа социал-революционеры воду мутят. Из такой ерунды Бог знает что сотворили.
– Я слышала, уволили четырех рабочих?
– Да какое! Уволили одного пьяницу, Сергунина, а он оказался из нашего «Собрания». За него заступились, выдвинули хозяину требования. Ну и пошло-поехало. К Путиловскому заводу другие присоединились. В общем, большая заваруха. И так это не вовремя! Что теперь государь подумает о моих стараниях?
– Революция не бывает по расписанию! - жестко сказала Ланская. - Она приходит тогда, когда у народа кончается терпение. И он сам берет то, что у него отняли.
Отец Георгий с удивлением посмотрел на красивую женщину.
– Ольга, я не узнаю тебя! - с тревогой сказал он. - Ты же никогда не призывала к насилию?! Или тоже примкнула к радикалам?
Ланская смутилась.
– Ну что вы, батюшка, время такое, все нервничают, вот и сама не заметила, как ляпнула глупость, простите! - она улыбнулась. - Да вы пейте, пейте…
Отец Георгий еще раз горестно вздохнул, взял чашку и отпил большой глоток.
Через минуту его чашка была пуста. Георгий уронил руки на стол. Его зрачки расширились, лоб покрылся испариной, тонкие пальцы мелко задрожали. Ланская внимательно посмотрела ему в глаза. Священник не отреагировал.
– Ты видишь? - сдержанно спросила дама.
– Да, я вижу прекрасный мир, удивительный мир! - Гапон говорил медленно и восторженно. - Как хорошо, как красиво! О, да тут все счастливы! Нет ни слез, ни горя, ни унижений!
– Тебя ведет великий бог радости и счастья! Ты видишь его?
– О да! Я вижу его! Он мчится на солнечной колеснице! Он так прекрасен!
– Ты исполнишь мою волю как свою!
– О да, Господи, я подчиняюсь гласу твоему!
– Ты поведешь народ к царю!
Гапон обмяк, накренился, его голова стукнулась о стол. От резкого удара он очнулся, вскочил и стал лихорадочно озираться вокруг.
– Что это? - тревожно спросил священник.
– Что, батюшка? - удивленно подняла брови Ланская.
– Мне показалось… - отец Георгий старался подобрать слова, - что Господь разговаривал со мной…
Он с напряженным вниманием смотрел на женщину, словно ожидая самого важного ответа в своей жизни.
– Вы, батюшка, вдруг замолчали, уставились куда-то, а потом принялись бормотать… - потупив глаза, пробормотала Ланская. - Я даже немного испугалась.
– Значит, правда! - Гапон сжал кулаки. - Это был глас Божий! Я ждал его и молился, а он пришел нежданно!
– Глас? - испуганно спросила Ланская.
– Повеление. Он сказал… - Гапон потер лоб, будто стараясь вспомнить, - я не помню слов, но теперь точно знаю, что мне делать!
Ланская молча наблюдала за священником, отодвинув недопитую чашку.
– Пришел день! - вдруг крикнул отец Георгий. - Пробил великий час! Мы обнищали! Нас угнетают! Обременяют непосильным трудом! Над нами надругаются! В нас не признают людей! К нам относятся как к рабам, которые должны терпеть горькую участь и молчать!
Гапон дрожал как в лихорадке. Его лицо пошло пунцовыми пятнами жара. Он вскочил с распростертыми руками и, глядя в потолок, осенил себя крестным знамением, на секунду замер и рухнул на стул.
– Это моя судьба! - проговорил он.
– Батюшка, о чем вы?
– Завтра… нет! В воскресенье… - Гапон смахнул ладонью горячий пот, - я поведу моих рабочих к царю. Мы пойдем к Зимнему дворцу. Я напишу Николаю письмо, он меня поймет и примет. Я попрошу его быть милостивым к своему народу и дать ему счастье, ради которого он и поставлен на земле. Царь добрый и мудрый, он все поймет и просит. А мои рабочие увидят, какой великодушный и заботливый помазанник Божий!
– А если вас не допустят? - тревожно спросила Ланская.
– Если царь примет наши условия, я выйду к народу и махну белым платком… - медленно проговорил Гапон. - И будет мир и согласие. А если он откажет, я выйду на площадь и махну красным. И будет бунт! И пусть будет то, что суждено!
17
Впервые за последние несколько дней Родион Георгиевич позволил себе немного расслабиться. Ловушка поставлена. Все должно получиться. Он даже позвонил Герасимову, чтобы сообщить хорошую новость: сыскная полиция напала на след Озириса.
Начальник Охранного отделения не выразил особой радости и лишь предупредил, что при задержании все сотрудники должны быть предельно осторожны. Ванзаров убедил Александра Васильевича, что преследование ведут самые опытные сотрудники. Не кривя душой, он имел в виду Курочкина и Джуранского, которые готовили завтрашнее дело с максимальной тщательностью. Герасимов не стал настаивать на участии «охранки» или жандармов и лишь напомнил, что арестованную, до приезда его людей, следует держать под неусыпным контролем.
После этого Ванзаров открыл телефонный справочник «Весь Петербург» за 1904 год и нашел телефон директора Сибирского торгового банка.
Когда господин Лунц услышал, по какому вопросу его тревожит сыскная полиция, он сослался на невозможность обсуждать такую деликатную тему по телефону и попросил приехать лично, после закрытия банка, часов в шесть. Ванзаров выехал немедленно.
В банке его уже ждали. Служащий Зандберг встретил сыщика в операционном зале и проводил в кабинет директора. Максим Львович оказался милейшим и радушным человеком. Он сразу предложил Ванзарову чаю с шустовским коньячком.
Несмотря на улыбки и реверансы директора, сыщик сухо повторил вопрос: не пропадало ли со счета господина Эдуарда Севиера, брата известного финансиста Роберта Севиера, крупной суммы? Директор Лунц, пряча глаза, объяснил, что преступным или небрежным образом со счета не ушло ни копейки. А вот по чеку на поручителя - действительно, несколько дней назад была выдана сумма в пятьдесят тысяч рублей. Скорее для очистки совести Ванзаров спросил, кто получил деньги. И, как ожидал, услышал невнятный ответ директора о даме в черной вуали. Но при этом Лунц заверил, что брат покойного Эдуарда Севиера не счел нужным проводить расследование или сообщать в полицию. То есть попросту замял дело.
18
Выйдя из банка и обнаружив, что на сегодня дел более не предвидится, Родион Георгиевич позволил себе оказаться дома на удивление рано, в восьмом часу. Еще в прихожей он ощутил аппетитный аромат.
– Что у нас на обед? - дружелюбно спросил глава семейства, передавая Глафире пальто.
– А то нам неведомо! - буркнула недовольная домоправительница, цепляя тяжелое пальто на крючок - Софья Петровна изволили готовить!
– Что, сама к плите встала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Да полно вам, отец Григорий! Такие пустяки!
– Нет, Оленька, не пустяки! Твоя помощь сейчас нужна рабочим!
– Что случилось, батюшка? - наивным тоном спросила Ланская.
– Да разве ты не знаешь? Такая каша заварилась! - Гапон тяжко вздохнул. - А все эти господа социал-революционеры воду мутят. Из такой ерунды Бог знает что сотворили.
– Я слышала, уволили четырех рабочих?
– Да какое! Уволили одного пьяницу, Сергунина, а он оказался из нашего «Собрания». За него заступились, выдвинули хозяину требования. Ну и пошло-поехало. К Путиловскому заводу другие присоединились. В общем, большая заваруха. И так это не вовремя! Что теперь государь подумает о моих стараниях?
– Революция не бывает по расписанию! - жестко сказала Ланская. - Она приходит тогда, когда у народа кончается терпение. И он сам берет то, что у него отняли.
Отец Георгий с удивлением посмотрел на красивую женщину.
– Ольга, я не узнаю тебя! - с тревогой сказал он. - Ты же никогда не призывала к насилию?! Или тоже примкнула к радикалам?
Ланская смутилась.
– Ну что вы, батюшка, время такое, все нервничают, вот и сама не заметила, как ляпнула глупость, простите! - она улыбнулась. - Да вы пейте, пейте…
Отец Георгий еще раз горестно вздохнул, взял чашку и отпил большой глоток.
Через минуту его чашка была пуста. Георгий уронил руки на стол. Его зрачки расширились, лоб покрылся испариной, тонкие пальцы мелко задрожали. Ланская внимательно посмотрела ему в глаза. Священник не отреагировал.
– Ты видишь? - сдержанно спросила дама.
– Да, я вижу прекрасный мир, удивительный мир! - Гапон говорил медленно и восторженно. - Как хорошо, как красиво! О, да тут все счастливы! Нет ни слез, ни горя, ни унижений!
– Тебя ведет великий бог радости и счастья! Ты видишь его?
– О да! Я вижу его! Он мчится на солнечной колеснице! Он так прекрасен!
– Ты исполнишь мою волю как свою!
– О да, Господи, я подчиняюсь гласу твоему!
– Ты поведешь народ к царю!
Гапон обмяк, накренился, его голова стукнулась о стол. От резкого удара он очнулся, вскочил и стал лихорадочно озираться вокруг.
– Что это? - тревожно спросил священник.
– Что, батюшка? - удивленно подняла брови Ланская.
– Мне показалось… - отец Георгий старался подобрать слова, - что Господь разговаривал со мной…
Он с напряженным вниманием смотрел на женщину, словно ожидая самого важного ответа в своей жизни.
– Вы, батюшка, вдруг замолчали, уставились куда-то, а потом принялись бормотать… - потупив глаза, пробормотала Ланская. - Я даже немного испугалась.
– Значит, правда! - Гапон сжал кулаки. - Это был глас Божий! Я ждал его и молился, а он пришел нежданно!
– Глас? - испуганно спросила Ланская.
– Повеление. Он сказал… - Гапон потер лоб, будто стараясь вспомнить, - я не помню слов, но теперь точно знаю, что мне делать!
Ланская молча наблюдала за священником, отодвинув недопитую чашку.
– Пришел день! - вдруг крикнул отец Георгий. - Пробил великий час! Мы обнищали! Нас угнетают! Обременяют непосильным трудом! Над нами надругаются! В нас не признают людей! К нам относятся как к рабам, которые должны терпеть горькую участь и молчать!
Гапон дрожал как в лихорадке. Его лицо пошло пунцовыми пятнами жара. Он вскочил с распростертыми руками и, глядя в потолок, осенил себя крестным знамением, на секунду замер и рухнул на стул.
– Это моя судьба! - проговорил он.
– Батюшка, о чем вы?
– Завтра… нет! В воскресенье… - Гапон смахнул ладонью горячий пот, - я поведу моих рабочих к царю. Мы пойдем к Зимнему дворцу. Я напишу Николаю письмо, он меня поймет и примет. Я попрошу его быть милостивым к своему народу и дать ему счастье, ради которого он и поставлен на земле. Царь добрый и мудрый, он все поймет и просит. А мои рабочие увидят, какой великодушный и заботливый помазанник Божий!
– А если вас не допустят? - тревожно спросила Ланская.
– Если царь примет наши условия, я выйду к народу и махну белым платком… - медленно проговорил Гапон. - И будет мир и согласие. А если он откажет, я выйду на площадь и махну красным. И будет бунт! И пусть будет то, что суждено!
17
Впервые за последние несколько дней Родион Георгиевич позволил себе немного расслабиться. Ловушка поставлена. Все должно получиться. Он даже позвонил Герасимову, чтобы сообщить хорошую новость: сыскная полиция напала на след Озириса.
Начальник Охранного отделения не выразил особой радости и лишь предупредил, что при задержании все сотрудники должны быть предельно осторожны. Ванзаров убедил Александра Васильевича, что преследование ведут самые опытные сотрудники. Не кривя душой, он имел в виду Курочкина и Джуранского, которые готовили завтрашнее дело с максимальной тщательностью. Герасимов не стал настаивать на участии «охранки» или жандармов и лишь напомнил, что арестованную, до приезда его людей, следует держать под неусыпным контролем.
После этого Ванзаров открыл телефонный справочник «Весь Петербург» за 1904 год и нашел телефон директора Сибирского торгового банка.
Когда господин Лунц услышал, по какому вопросу его тревожит сыскная полиция, он сослался на невозможность обсуждать такую деликатную тему по телефону и попросил приехать лично, после закрытия банка, часов в шесть. Ванзаров выехал немедленно.
В банке его уже ждали. Служащий Зандберг встретил сыщика в операционном зале и проводил в кабинет директора. Максим Львович оказался милейшим и радушным человеком. Он сразу предложил Ванзарову чаю с шустовским коньячком.
Несмотря на улыбки и реверансы директора, сыщик сухо повторил вопрос: не пропадало ли со счета господина Эдуарда Севиера, брата известного финансиста Роберта Севиера, крупной суммы? Директор Лунц, пряча глаза, объяснил, что преступным или небрежным образом со счета не ушло ни копейки. А вот по чеку на поручителя - действительно, несколько дней назад была выдана сумма в пятьдесят тысяч рублей. Скорее для очистки совести Ванзаров спросил, кто получил деньги. И, как ожидал, услышал невнятный ответ директора о даме в черной вуали. Но при этом Лунц заверил, что брат покойного Эдуарда Севиера не счел нужным проводить расследование или сообщать в полицию. То есть попросту замял дело.
18
Выйдя из банка и обнаружив, что на сегодня дел более не предвидится, Родион Георгиевич позволил себе оказаться дома на удивление рано, в восьмом часу. Еще в прихожей он ощутил аппетитный аромат.
– Что у нас на обед? - дружелюбно спросил глава семейства, передавая Глафире пальто.
– А то нам неведомо! - буркнула недовольная домоправительница, цепляя тяжелое пальто на крючок - Софья Петровна изволили готовить!
– Что, сама к плите встала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86