Живем в общежитии. Собственно говоря, мне обещали найти квартиру, но я не могу - тут дети у меня на глазах, а где-либо - Игорь очень мал.
Я получаю питание 3 раза, да Игорь один обед в столовой. Все это съедаем вместе. Дети не голодают, а я - как придётся. В общем, это ещё не очень плохо. Молоко Гале достаю с трудом. 40-45 рублей за литр. Имею совместительство - преподаю на курсах сестёр. Устаю очень…
Девочка хорошая, спокойная. Волосы темненькие, но глаза Манюськины - ясные-ясные и мне иногда, глядя на Галку, вспоминается молодость - будто это Манюська наша смотрит. Галя только курносее Мани.
…Последние 2-3 дня я немного болею - то ли малярия, то ли дизентерия - сама не пойму, но сегодня мне уже лучше. Живу в общежитии. Имеем двухъярусную кровать на троих. До моей болезни мы с Галей жили внизу, Игорь наверху, а сейчас Игорь с Галею внизу, а я в поднебесье.
Вещей у нас, кроме тех, что на нас, нет никаких. Игорь ходил всю зиму в шинели и красноармейском обмундировании. Сейчас всё это рвется, а во время стирки он сидит голый и ждёт, пока всё высохнет, и я с ужасом жду момента, когда оно окончательно развалится.
…Выношу Галинку утром во двор, и она там сидит до конца работы. Если не операционный день - часто бегаю смотреть, поить водою. Вчера стою и волнуюсь, попросила няню операционную. Та пошла, а Галя наделала и вся измазалась. Она её выкупала, накормила, уложила спать в предоперационной. Сейчас утро, я пишу, а Галка сидит на полу, играет бумажкой и что-то лопочет по-своему, поёт. Очень ласковая девочка. Мне осталось 3 трудных дня. Я писала тебе, что у меня украли её хлебную карточку. Денег тоже не было, и я доставала молоко за свой хлеб, себе оставляла 250,0… Правда, в Советском Союзе не пропадёшь, касса взаимопомощи дала мне 300 р. безвозвратную ссуду…»
Мама голодала, чтобы прокормить меня и брата. А Игорёк обижался на маму за то, что ему приходилось делить всё со мною, тем более что находились люди, которым не нравилась картавая речь моего любимца. Они посмеивались над ним, иногда обзывали жиденком.
«… Сейчас ему внушают, что я все для Галки, больше люблю Галку, что надо уехать к отцу… И сегодня он мне заявил, что такой матери ему не нужно, что я Галке покупаю молоко, а ему нет… Конечно, Галя сейчас на первом месте - она кроха, да ещё, не смотря на то, что ей год и три месяца, она не ходит».
женщины госпиталя относились к маме по-разному. Кто-то сочувствовал, а кто-то откровенно не любил ни мою маму, ни тем более меня, голосящую, порой, во весь голос. Мокрые штаны и голод периодически давали о себе знать, а мама «…сплю, как убитая, если позволяет Галинка. Она девочка тихая, но питается очень «разнообразно» - ест всё, что придётся, иногда по ночам 2 раза встаёт на горшок и, сонная, орет на всю комнату.
Голосить я могла только спросонья, когда теряла бдительность и становилась обычным ребёнком. Все остальное время я боялась даже пикнуть в страхе, что нас могут разлучить с мамой, и она без меня тогда уж точно погибнет. Вот такая у меня была детская мудрость. Поэтому я старалась её не подвести и быть тихой мышкой. Говорить, а тем более просить, я не умела, и в результате меня могли заметить только те, кто искренне любил детей.
…Галинка все время одна, Игорь мал, он очень устает от неё. Скучно ему одному… Мы живём возле моей работы, детей там нет. Галинка ещё не ходит, внешне свеженькая, умеренно полная и становится хорошенькой - напоминает Игоря. Только глаза Манюськины. Характер у неё чудесный. Очень смешная. То ли уважает, то ли боится моей соседки - врача З-ой. Стоит той сказать «Галинка, не плачь!» и как бы Галя не ревела - она тотчас замолчит, если меня около нет, и только пыхтит. Чем это объяснить - я не знаю, может быть, она её отшлепала когда-нибудь».
А я хорошо помню этого врача З-ову. Я знала, что нахожусь на этой планете нелегально, и поэтому всегда вела себя очень тихо, оправдывая свое имя: ведь Галина по-гречески означает тишина, спокойствие. Ходить я не училась, потому что некому было учить. Маленькую и худенькую, меня легче было носить на руках, чем ходить за мною. Поэтому я ползала, подвернув под себя одну ножку, на которой сидела, когда безмолвно просила поесть у проходящих мимо.
И вот сижу я однажды тихо-тихо, а за столом в нашей общей для всех комнате сидит тетя и ест. На столе стоит керосиновая лампа и освещает жующее лицо. Со своей точки обозрения мира я не знаю, что у неё лежит на столе, но запах!.. и жевательные движения возбуждали меня. Я подползла поближе и, словно робкий щенок постаралась дать ей какой-нибудь знак, как-нибудь намекнуть о своем присутствии. Очарованная волшебным запахом вкусной пищи, я попыталась встать на ножки. И тут она увидела меня.
Люди старшего поколения помнят послевоенные шоколадные конфеты «Ну-ка, отними!» Там девочка играет с собачкой, заставляя её «служить», т.е. стоять на задних лапках, пританцовывая, в надежде получить лакомство. Вот так и я попыталась встать на «задние лапки» и полная доверия, открыла рот. Но тут: «Что, жрать хочешь?» - засмеялась она. Я заулыбалась, я предвкушала вкус колбаски, я потянулась к ней, а она, покрутив перед моим носом этой вкуснятиной, положила её себе в рот! «Пошла вон! Мне самой нужно», - отпихнула она меня. Я плюхнулась на попку и хотела заплакать, но страх пересилил. Я уже тогда чувствовала, что моё присутствие мешает другим, и предпочитала не возникать и не жаловаться.
И так на всю жизнь - я могла защитить кого угодно и отвоевать что угодно для других, но просить о себе и для себя всегда считала самым ужасным. Я навсегда стала бояться отказа и того унижения, которое буду чувствовать после этого. Каждый раз, когда мне надо было попросить кого-то об услуге или помощи, перед моими глазами всплывала ухмылка и издевка «победителя», сердце моё тут же обливалось кровью и безмолвными слезами, и я уходила ещё раньше, чем открою рот.
Не судите…
Что бы ни произошло с человеком -
он этого заслуживает, и всё это передаётся по наследству
до той поры, пока оно не будет осознано и трансформировано
За все эти дни, месяцы и годы моей краткой «до-победной» жизни я перебывала в постелях несметного количества мужчин и усвоила одно правило: самый хороший мужчина - это больной. Пока болен, он меня любит, носит на руках, лелеет, ласкает, кормит, принимает мою любовь. Как только выздоравливает, он от меня уходит. Папы у меня не было, т.е. он был, но где-то далеко и я даже представления о нём не имела, хотя он писал маме обо мне очень честно и даже красиво:
«…Теперь о дочке. Ты очень интересуешься, какое у меня к ней чувство. Я тебе скажу, что я не могу разобраться - мне страшно хочется её увидеть, услышать лепет её, почувствовать на лице её ручонки, хочется помочь тебе ухаживать за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Я получаю питание 3 раза, да Игорь один обед в столовой. Все это съедаем вместе. Дети не голодают, а я - как придётся. В общем, это ещё не очень плохо. Молоко Гале достаю с трудом. 40-45 рублей за литр. Имею совместительство - преподаю на курсах сестёр. Устаю очень…
Девочка хорошая, спокойная. Волосы темненькие, но глаза Манюськины - ясные-ясные и мне иногда, глядя на Галку, вспоминается молодость - будто это Манюська наша смотрит. Галя только курносее Мани.
…Последние 2-3 дня я немного болею - то ли малярия, то ли дизентерия - сама не пойму, но сегодня мне уже лучше. Живу в общежитии. Имеем двухъярусную кровать на троих. До моей болезни мы с Галей жили внизу, Игорь наверху, а сейчас Игорь с Галею внизу, а я в поднебесье.
Вещей у нас, кроме тех, что на нас, нет никаких. Игорь ходил всю зиму в шинели и красноармейском обмундировании. Сейчас всё это рвется, а во время стирки он сидит голый и ждёт, пока всё высохнет, и я с ужасом жду момента, когда оно окончательно развалится.
…Выношу Галинку утром во двор, и она там сидит до конца работы. Если не операционный день - часто бегаю смотреть, поить водою. Вчера стою и волнуюсь, попросила няню операционную. Та пошла, а Галя наделала и вся измазалась. Она её выкупала, накормила, уложила спать в предоперационной. Сейчас утро, я пишу, а Галка сидит на полу, играет бумажкой и что-то лопочет по-своему, поёт. Очень ласковая девочка. Мне осталось 3 трудных дня. Я писала тебе, что у меня украли её хлебную карточку. Денег тоже не было, и я доставала молоко за свой хлеб, себе оставляла 250,0… Правда, в Советском Союзе не пропадёшь, касса взаимопомощи дала мне 300 р. безвозвратную ссуду…»
Мама голодала, чтобы прокормить меня и брата. А Игорёк обижался на маму за то, что ему приходилось делить всё со мною, тем более что находились люди, которым не нравилась картавая речь моего любимца. Они посмеивались над ним, иногда обзывали жиденком.
«… Сейчас ему внушают, что я все для Галки, больше люблю Галку, что надо уехать к отцу… И сегодня он мне заявил, что такой матери ему не нужно, что я Галке покупаю молоко, а ему нет… Конечно, Галя сейчас на первом месте - она кроха, да ещё, не смотря на то, что ей год и три месяца, она не ходит».
женщины госпиталя относились к маме по-разному. Кто-то сочувствовал, а кто-то откровенно не любил ни мою маму, ни тем более меня, голосящую, порой, во весь голос. Мокрые штаны и голод периодически давали о себе знать, а мама «…сплю, как убитая, если позволяет Галинка. Она девочка тихая, но питается очень «разнообразно» - ест всё, что придётся, иногда по ночам 2 раза встаёт на горшок и, сонная, орет на всю комнату.
Голосить я могла только спросонья, когда теряла бдительность и становилась обычным ребёнком. Все остальное время я боялась даже пикнуть в страхе, что нас могут разлучить с мамой, и она без меня тогда уж точно погибнет. Вот такая у меня была детская мудрость. Поэтому я старалась её не подвести и быть тихой мышкой. Говорить, а тем более просить, я не умела, и в результате меня могли заметить только те, кто искренне любил детей.
…Галинка все время одна, Игорь мал, он очень устает от неё. Скучно ему одному… Мы живём возле моей работы, детей там нет. Галинка ещё не ходит, внешне свеженькая, умеренно полная и становится хорошенькой - напоминает Игоря. Только глаза Манюськины. Характер у неё чудесный. Очень смешная. То ли уважает, то ли боится моей соседки - врача З-ой. Стоит той сказать «Галинка, не плачь!» и как бы Галя не ревела - она тотчас замолчит, если меня около нет, и только пыхтит. Чем это объяснить - я не знаю, может быть, она её отшлепала когда-нибудь».
А я хорошо помню этого врача З-ову. Я знала, что нахожусь на этой планете нелегально, и поэтому всегда вела себя очень тихо, оправдывая свое имя: ведь Галина по-гречески означает тишина, спокойствие. Ходить я не училась, потому что некому было учить. Маленькую и худенькую, меня легче было носить на руках, чем ходить за мною. Поэтому я ползала, подвернув под себя одну ножку, на которой сидела, когда безмолвно просила поесть у проходящих мимо.
И вот сижу я однажды тихо-тихо, а за столом в нашей общей для всех комнате сидит тетя и ест. На столе стоит керосиновая лампа и освещает жующее лицо. Со своей точки обозрения мира я не знаю, что у неё лежит на столе, но запах!.. и жевательные движения возбуждали меня. Я подползла поближе и, словно робкий щенок постаралась дать ей какой-нибудь знак, как-нибудь намекнуть о своем присутствии. Очарованная волшебным запахом вкусной пищи, я попыталась встать на ножки. И тут она увидела меня.
Люди старшего поколения помнят послевоенные шоколадные конфеты «Ну-ка, отними!» Там девочка играет с собачкой, заставляя её «служить», т.е. стоять на задних лапках, пританцовывая, в надежде получить лакомство. Вот так и я попыталась встать на «задние лапки» и полная доверия, открыла рот. Но тут: «Что, жрать хочешь?» - засмеялась она. Я заулыбалась, я предвкушала вкус колбаски, я потянулась к ней, а она, покрутив перед моим носом этой вкуснятиной, положила её себе в рот! «Пошла вон! Мне самой нужно», - отпихнула она меня. Я плюхнулась на попку и хотела заплакать, но страх пересилил. Я уже тогда чувствовала, что моё присутствие мешает другим, и предпочитала не возникать и не жаловаться.
И так на всю жизнь - я могла защитить кого угодно и отвоевать что угодно для других, но просить о себе и для себя всегда считала самым ужасным. Я навсегда стала бояться отказа и того унижения, которое буду чувствовать после этого. Каждый раз, когда мне надо было попросить кого-то об услуге или помощи, перед моими глазами всплывала ухмылка и издевка «победителя», сердце моё тут же обливалось кровью и безмолвными слезами, и я уходила ещё раньше, чем открою рот.
Не судите…
Что бы ни произошло с человеком -
он этого заслуживает, и всё это передаётся по наследству
до той поры, пока оно не будет осознано и трансформировано
За все эти дни, месяцы и годы моей краткой «до-победной» жизни я перебывала в постелях несметного количества мужчин и усвоила одно правило: самый хороший мужчина - это больной. Пока болен, он меня любит, носит на руках, лелеет, ласкает, кормит, принимает мою любовь. Как только выздоравливает, он от меня уходит. Папы у меня не было, т.е. он был, но где-то далеко и я даже представления о нём не имела, хотя он писал маме обо мне очень честно и даже красиво:
«…Теперь о дочке. Ты очень интересуешься, какое у меня к ней чувство. Я тебе скажу, что я не могу разобраться - мне страшно хочется её увидеть, услышать лепет её, почувствовать на лице её ручонки, хочется помочь тебе ухаживать за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10