Ехать пришлось порядочно. У Стэнтноров было много земель. Мы мало разговаривали. Я осматривал окрестности: вдруг пригодится
Я с младых ногтей развивал в себе эту привычку, поэтому и пошел добровольцем в разведку, когда исчез настоящий Секстон.
– Похоже, Снэйк возвращается, – сказал Питерс.
Мы спустились с холма и приближались к месту событий. Под дубом, недалеко от застрявшей в деревьях туши оленя, я увидел человека.
– Сержант, в армии я ни разу не встречал никого из ваших парней. Кто-нибудь из них знал Секстона?
– Не думаю.
Я спешился, привязал повод к молодому дубку. Лошадь недовольно зыркнула на меня.
– Размечталась, думала, я отпущу поводья и ты спокойненько удерешь?
– Что ты сказал? – переспросил Питерс.
– Я к лошади обращаюсь. Люблю разговаривать с лошадьми: они понятливей людей.
– Снэйк, это Майк Секстон. Был разведчиком у меня на островах. Ты. наверное, слышал о его приезде.
Снэйк что-то проворчал и оглядел меня с головы до ног. Я в долгу не остался.
Снэйк перещеголял даже Чейна. Волос он не стриг с тех пор, как ушел из армии, борода торчала клочьями. Вряд ли он часто мылся и менял одежду. Штаны были заляпаны причудливыми разноцветными пятнами.
– Слышал, – подтвердил он.
– Что-нибудь нашел?
Снэйк проворчал что-то. Это означало «нет».
Я взглянул на тушу.
– Некрупная особь, а?
– Олененок, – ответил Снэйк, – только начал линять.
Однако. Зачем браконьеру олененок, если ему нужно мясо, а звери здесь не пугливы? Он скорей убьет оленя покрупней. Я внимательно осмотрел тушу.
Я не разглядывал дичь уже лет десять, но видно было, что работал дилетант, который никогда не делал этого сам, а лишь видел, как делают другие.
– О сегодняшнем патруле. Был у вас определенный план? Распределение обязанностей?
– Ты о маршруте? Был, – ответил Питерс. – Маршруты наметили таким образом, чтобы четыре человека могли проконтролировать всю территорию.
Я не совсем это имел в виду, но спросить точнее не мог – из боязни выдать больше, чем хотел.
– Где был Хокес, когда это произошло?
– Там, выше.
Я пошел за Питерсом. Место преступления сразу бросалось в глаза: Хокес, упав, цеплялся за траву. Он потерял порядочно крови, и глупые мухи вместо того, чтобы лететь кормиться на золотую жилу – оленью тушу в кустах, облепили место, где он упал. Да, Хокес упал шагах в ста от оленя. С такого расстояния не промазал бы даже слепой лучник.
Я отыскал след Хокеса и прошел по нему до того места, где он оборвался.
– Здесь, полагаю, он затрубил в рог. Потом спустился вниз и остановился второй раз.
– И тут браконьер уложил его. Во всяком случае, кто-то сделал это.
– Когда это произошло?
– Около девяти.
– Ага. – Тот олененок умер гораздо раньше.
Я вернулся вниз, Снэйк по-прежнему стоял, уставившись на тушу.
– Тебя что-то смущает? – спросил я.
– Кому понадобился маленький олененок? – проворчал он. Его не волновало, что старый товарищ лежит поверженный со стрелой в груди. Он оплакивал олененка.
Я снова осмотрел тушу, но смертельной раны не обнаружил.
– В ней была стрела?
– Нет.
Снэйк явно не страдал излишней болтливостью.
Дерево, на котором повис олененок, росло в нескольких шагах от края небольшого, футов триста, лесочка, за ним начинался ручей. Я пошел вниз по склону, поглядывая по сторонам в поисках следов разбойника. И нашел. Некто в страшной спешке продирался сквозь заросли. Оно и понятно: он только что подстрелил парня и боялся, что вот-вот появятся его товарищи.
Питерс шел за мной.
– Каждый маршрут был подробно разработан? – спросил я.
Он удивленно нахмурился.
– Нет, мы просто разъехались в разные стороны, чтобы не топтаться всем сразу на одном пятачке.
Значит, снайпер шел не за кем-то определенным, ему был нужен любой. Если допустить, что стрелу пустил не запаниковавший браконьер, а человек, специально устроивший эту ловушку.
Я не сомневался – второй раз Хокес остановился потому, что увидел кого-то знакомого. Он застыл на месте, он колебался, с чего бы ему еще останавливаться?
Тот человек и есть убийца.
Понял ли это Питерс? Он ведь далеко не глуп.
– Вы ладите с соседями?
– Мы их игнорируем, они нас. Многие нас боятся.
Я бы тоже боялся.
Шагов через пятьдесят снайпер немного успокоился. Он свернул на старую звериную тропу. Здесь следы были видны плохо – слишком много листьев под ногами, но я различал путь, по которому он уходил: там листья были примяты.
– У вас есть собаки? Если нет, где их достать?
– Следопыты? Нет.
Звериная тропа вывела нас к ручью. Здесь была развилка. Одна дорожка шла через ручей, другая – вдоль по берегу. Убийца выбрал последнюю.
Через тридцать футов тропинка ушла в широкий, мелкий рукав ручья с песочным дном. И не вышла с другой стороны.
– Я потерял след.
– Посмотри получше, черт побери. Я посмотрел. Питерс не заметил в мелкой воде лошадиных лепешек. Некто поехал дальше по дну ручья. Штука нехитрая: глубина нигде не превышала фута.
Многие ли крестьяне, вынужденные промышлять незаконной охотой на оленей, имеют возможность держать лошадей?
– К сожалению, ничего нет.
– Что ж, придется доставать этих треклятых собак.
Мы снова поднялись на холм.
– Кто у вас ведает конюшнями?
– В основном Снэйк. Тайлер и Хокес помогают. Шут его разберет, этого Снэйка. Ему нравится ухаживать за животными. Но сесть на лошадь вы его не заставите и под страхом казни.
Перебор, пожалуй, но понять можно. Я задал еще несколько вопросов, но получил в ответ лишь любопытные взгляды. Если они не лгали и не были ни виновниками, ни соучастниками, Хокеса прихлопнул кто-то другой. Самоубийством он тоже не кончал. Круг подозреваемых сузился, но недостаточно. Мне хотелось отделаться от Снэйка и Питерса и пройти по ручью до места, где стрелок вышел на берег.
– Дерьмо! – вдруг взорвался Питерс. – Эх ты! Головой надо соображать, а не задницей.
– Что такое?
– Как мы поступали после набегов на венагетов на проклятом острове? Что я вколачивал в ваши глупые головы каждый треклятый день?
До него дошло.
– Да. В воде не остается. Перед набегом мы всегда проверяли, есть ли путь к отступлению по реке или ручью.
– Ублюдок пошел по ручью. Поэтому ты ничего не нашел.
– Да.
– Пошли же.
– Я проверю сам. Вас я больше не задерживаю.
Он гневно взглянул на меня, обернулся, проверяя, не слышит ли Снэйк.
– В чем дело, Гаррет? Что-то ты темнишь, я не первый раз замечаю.
– Я не темню, я выполняю свою работу, как умею. Пока не доказано обратное, подозреваемые – все и никто. Не важно, хорошо я их знаю или нет.
Он начинал злиться.
– Перестаньте. Вы хотите, чтобы я выяснил, кто убивает старика, верно? Кто из ваших парней? Никто и в то же время один из вас. Пока я не выведу негодяя на чистую воду, я буду вести себя с вами так же, как со всеми остальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60