Я направился вниз, в холл. И тут же застыл как вкопанный, разинув рот.
Опять эта женщина. На балконе, наискосок от генеральских покоев. На моем балконе. Я дрожал мелкой дрожью, но не отрываясь смотрел на нее, точно грезил наяву. Она скользила, как призрак, не замечая меня. Я бросился к лестнице, ведущей на пятый этаж, прокрался в восточное крыло, спустился на балкон.
Напрасные старания. Она исчезла. Надо поймать ее в ловушку, иначе с ней не поговоришь. А мне безумно этого хотелось.
Желание порой играет с нами странные шутки. Она возбуждала меня, а победительное очарование Дженнифер почему-то оставляло равнодушным.
17
Поскольку вход в мою комнату был сразу из коридора, я подумал, что не помешает принять меры предосторожности. Пожалуй, ножа может оказаться недостаточно, если ночной гость будет настроен чересчур воинственно.
Уходя, я просунул между дверью и косяком листок бумаги. Но это была лишь приманка. Листок трепыхался на виду и сразу бросался в глаза. Настоящим сигнальным устройством служил мне волос, высовывающийся из-за двери на пару дюймов. Его-то уж на место не вставишь.
Волоса не оказалось.
Войти или нет? Видимо, злоумышленник еще там: между собранием у генерала и моим приходом прошло совсем немного времени, он не успел бы обыскать комнату.
Я подумал было расположиться с комфортом и подождать снаружи. Но это значило бы отсрочить свидание со Снэйком.
Может, пойти ва-банк и удивить непрошеного гостя? Я снял со стены булаву, достал ключ, отпер дверь и сильно пнул ее ногой, чтобы отбросить притаившегося в засаде. С булавой наготове я ворвался в комнату.
Пусто. Темно. Кто-то опять задул лампу.
Я поспешно вернулся в коридор: мой силуэт мог послужить отличной мишенью для человека, вооруженного арбалетом.
В дверном проеме показалась чья-то фигура.
– Это я.
Морли Дотс. Я осмотрелся, нет ли кого в коридоре, и зашел в комнату.
– Какого черта ты тут делаешь? Я отбросил булаву и зашарил по столу в поисках лампы.
– Стало любопытно, что у вас здесь происходит.
Я зажег лампу и захлопнул дверь.
– Ты так прямо взял и вошел?
– Подумаешь, у вас все двери нараспашку.
– Как тебе мои апартаменты? Он постучал себе по носу.
– Запах. У эльфов тонкий нюх, а в твоих апартаментах воняет мясом. Сразу ясно, ты не вегетарианец.
Издевается, мерзавец.
– Значит, ты явился. Что прикажешь с тобой делать?
– Новости есть?
– Да. Еще один убитый. Это случилось сегодня утром, пока я был в городе. Поэтому вечером старик созвал совещание, доложил всем, кто я такой, и пригрозил, что виновных детектив Гаррет по стенке размажет. Между делом старик спалил свое завещание. А что новенького в городе?
– Плоскомордый кое-где побывал, но нашел немного. Ты знаешь, сколько штамповалось этих медалей, в любом ломбарде их полным-полно. Ценность представляют только серебряные: в Холме вечно не хватает серебра.
Холм – центр Танфера. Там живут все важные шишки, в том числе шайка колдунов, ведьм и прочих, кому серебро нужно позарез: для волшебства серебро что дерево для огня. С тех пор как Слави Дуралейник сосредоточил все запасы серебра у себя в Кантарде, цены на него взлетели до небес. Впрочем, это к делу не относится
– Что с подсвечниками и прочей дребеденью?
– Кажется, он нашел пару. Люди, купившие их, не помнят продавца. Но ты ведь знаешь Плоскомордого. Убеждать он умеет.
Он убедителен, как оползень: станешь на дороге – рискуешь быть раздавленным.
– Великолепно. Что будем делать?
– Завтра он попытается снова. Жаль, что ворюга не спер что-нибудь эдакое, примечательное – тогда бы его наверняка запомнили.
– И правда. Дал он маху. Слушай. У меня назначена встреча с одним человеком. Он говорит, что знает убийцу. Может, и впрямь знает. Надо поспешить, а то он передумает и не станет разговаривать.
– Вперед, отважный рыцарь. Морли частенько подсмеивается над моей романтичностью и сентиментальностью. Но он и сам не безгрешен. Взять хоть его появление здесь. Ни в жизнь не признает, что не захотел оставлять меня одного среди акул. Любопытно ему, видите ли, стало.
– Дом с привидениями, да и только, – ворчал Морли, пока мы осторожно спускались по лестнице. – И как они тут живут?
– Говорят, дома стены помогают. Привыкаешь через какое-то время, перестаешь замечать.
– Что это за брюнетка, на которую я наткнулся по дороге, в пустом холле?
– Генеральская дочка, Дженнифер. К ней не подступишься.
– А может, ты не знаешь, как взяться за дело.
– Может. Но сдается мне, с ней не все в порядке.
Мы вышли через черный ход. Светила луна, и я почти не спотыкался, а Морли, тому без разницы, он из тех, кого хоть в гроб заколоти – зрение, как у кошки.
– По крайней мере у вас все без затей: ни призраков, ни вампиров, ни великанов – просто людская жадность.
Я подумал о женщине в белом. Надеюсь, она не призрак: я не умею общаться с бестелесными существами.
Морли схватил меня за плечо.
– Здесь кто-то есть.
Я ничего не увидел, но услышал звук – будто человек вдруг остановился.
– Услышал нас, – шепнул Морли и как сквозь землю провалился. Я подошел к конюшне, позвал:
– Снэйк? Ты где? Это Гаррет.
Не отвечает. Я просунул голову внутрь. Темно, лошади неспокойны. Лучше обойти вокруг, сразу заходить рискованно.
С северной стороны конюшни из щелей между досками пробивался слабый, неверный свет, похоже было, что горит оплывающая уже свечка.
В углу оказалась небольшая дверца, видимо, я наткнулся на убежище Снэйка.
– Снэйк? Ты здесь? Это Гаррет.
Снэйк не отвечал.
Я открыл дверь.
Снэйк не ответит больше никому, во всяком случае, в этом мире. Его зарезали.
Нечистая работа. Удар пришелся в грудь, но не в сердце, лезвие прошло через легкое, кончик ножа торчал из спины.
Появился Морли.
– Я его упустил. – Он глянул на Снэйка. – Любитель работал.
Эх, Морли, всегда всех критикует.
– Даже профи может наделать ошибок, когда имеет дело с несговорчивым субъектом. Этот человек, я слышал, бывший десантник. А десантников голыми руками не возьмешь.
– Может, и так. – Дотс присел на корточки, повертел в руках шнурок, обвитый вокруг шеи Снэйка. – Занятно!
Я занялся поиском улик. В спешке убийца мог что-нибудь обронить.
– Что это?
– Это шнурок кефов-душителей.
– Что-о? – Я присел на корточки рядом с Морли.
– Есть такое восточное племя – кефы-душители. Им строго-настрого запрещено проливать кровь. Потому что тогда мертвец не найдет покоя, пока не будет отмщен. Приходится убивать без кровопролития. Между тем убийство – часть их религиозного ритуала, поэтому плетение шнуров у кефов целое искусство.
Я взглянул на шнурок. Да, не просто обрывок веревки.
– Убийцы-асы изготавливают собственные шнуры. Плетение удавки – последнее испытание, дающее статус мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60