Каждый третий вздох с шумом вырывался из груди как предсмертное хрипение.
Мы принялись за дело. Я собрал картины, Морли стал на страже у дверей. Питерс разбудил генерала и усадил его. Кухарка подбросила дров в камин.
Вид у старика был хуже некуда, но способности соображать он не утратил. В глазах появился блеск. По нашему зловещему виду он понял, что я пришел с последним докладом.
– Не тратьте сил, генерал, не говорите и не спорьте. Вы угадали, это мой последний доклад. Он не займет много времени, но предупреждаю, такого вы не видели и в самых кошмарных снах. Я не намерен давать вам советы. Я просто изложу факты, а вы уж поступайте как знаете.
Его глаза сердито сверкнули.
– Незнакомый вам человек, – продолжал я, – доктор Рок, специалист по паранормальным явлениям. Он мне очень помог. Вы, наверное, недоумеваете, где Уэйн. Его нет – он покинул нас сегодня утром. Нет также Чейна и Кида, потому что они скоропостижно скончались. Как Хокес и Брэдон. От той же руки. Прошу, доктор.
Рок приступил к сольной партии. Я дал ему время распаковать инструменты и сосредоточиться. Стэнтнор смотрел не отрываясь, сжав бесцветные губы в одну тонкую линию. Жили только его глаза – ив мою сторону они смотрели отнюдь не благосклонно. Но, кроме гнева, в них было что-то еще. Волнение? Страх?
– Сначала о том, кто пытается убить вас. Рок издал какой-то звук, не то вопль, не то свист. Показалось пламя. Все так и подскочили. Я, конечно, не специалист, но ощущение было неприятное.
– Все в порядке? Доктор задыхался.
– Я борюсь. Но я приведу ее к вам. Не вертитесь под ногами и не отвлекайте меня.
Прошло несколько минут.
Дух Элеоноры материализовался в нескольких шагах от кровати. Но Рок добился успеха не с первой попытки. Сперва мы ясно увидели Снэйка Брэдона, затем куда менее четкого Каттера Хокеса, и лишь с третьего захода Элеонора сдалась. Я взглянул на портрет, которым, по словам домочадцев, постоянно любовался генерал. Сходство было весьма относительным, не походил он и на женщину с картины Брэдона.
Глаза Стэнтнора вылезли из орбит. Он выпрямился и завизжал:
– Нет! – И закрыл глаза рукой. – Нет! Уберите ее! – Он захныкал, как побитый мальчишка. – Уберите ее отсюда!
– Вы сами наняли меня, чтобы докопаться до истины, и сказали, что не важно, насколько неприятной она окажется. И вот истина перед вами, другой не существует. Не скрою, я испытываю удовольствие, столкнув вас с ней лицом к лицу. Женщина, которую вы пытали, которую вы убили…
Дженнифер не выдержала:
– Он убил ее? Мою мать? Он, а не доктор? – Она пошатнулась.
– Займись ею, Морли.
Морли отошел от двери и поддержал девушку. Она лепетала что-то невнятное, а потом разразилась плачем.
Стэнтнор пыхтел и плевался, как будто бегом поднялся на крутую гору. Говорить он не мог, только хрипел. Похоже, его хватил-таки предсказанный Дженнифер удар.
Я повернулся к Элеоноре.
– Ступай теперь. Отдохни. Ты сделала достаточно, но это недостойно тебя. Не марайся больше, не загрязняй свою чистую душу. – Глаза наши встретились. Мы смотрели друг на друга так долго, что остальные начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. – Пожалуйста, – сказал я, – пожалуйста.
Я и сам не понимал, о чем молю ее.
– Ей станет легче, мистер Гаррет, – ласково заверил меня доктор Рок. – Она отдохнет, обещаю.
– Отпустите ее, хватит, ей не надо слышать… – Я вовремя замолчал, не успев наговорить лишнего, закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Когда я открыл их, от Элеоноры оставалась лишь еле заметная тень.
Она улыбнулась мне. Прощай.
– Прощай.
Я не сразу заставил себя взглянуть в лицо старику. Он дышал по-прежнему тяжело, с присвистом, но все же чуть-чуть оправился.
– Я принес вам, генерал, одну штучку, чтобы вы не скучали по Элеоноре. Вам понравится. – Я убрал со стола ненужный уже портрет и поставил на его место шедевр Снэйка. – Согласитесь, это будет посильней.
Стэнтнор смотрел на картину, и чем дольше смотрел, тем страшнее становилось его лицо.
Он закричал. Я взглянул на портрет и тоже с трудом удержался от крика. Что-то изменилось, словами не описать, не выразить, что именно, но изменилось. Картина рассказывала историю Элеоноры, и никто не мог остаться равнодушным к ее боли и страху, не мог не трепетать вместе с ней, не разделить ее ужас перед тем, что настигло ее, – перед безумной тенью с лицом молодого Стэнтнора. Року с трудом удалось оторвать меня от картины.
– Вы еще не закончили, мистер Гаррет, – мягко напомнил он. Голос его проник мне прямо в сердце, как проникал голос Покойника, смягчая и удерживая меня, не давая сорваться в пропасть. – Что вы делаете? – спросил доктор.
– Я хочу, чтобы он остаток своих дней провел, созерцая этот портрет.
– Не надо. Продолжайте.
– Конечно, вы правы. Питерс, на минуточку.
Питерс повернул голову старика в мою сторону. В глазах Стэнтнора больше не было безумия. Он просто смотрел на что-то, недоступное взгляду других. Ад раскрылся перед ним. Теперь он вернулся к нам, по крайней мере на несколько минут.
– У меня есть еще один подарок. Он вам тоже понравится. – Дабы отвлечь старика от Элеоноры, я отвернул ее портрет изображением к стене, а на его место водрузил последний портрет Дженнифер работы Снэйка. – Ваша любимая дочка, так похожая на своего папочку.
Дженнифер закричала и кинулась на меня. Но Морли перехватил ее и держал мертвой хваткой. Она не почувствовала боли.
Кухарка перестала помешивать огонь в камине, отпихнула Морли, обняла Дженнифер, отняла у нее нож. Она успокаивала, убаюкивала, оплакивала ее:
– Детка, моя бедная больная детка. Все молчали. Но все поняли, даже генерал.
– Вот почему сгорела ваша конюшня – из-за этой картины. Дженнифер несколько раз позировала Снэйку. Но Снэйк Брэдон не был обычным художником. Он мог видеть суть вещей. Наверное, поэтому он избегал людей: слишком много ужасного прозревал он в их душах.
Я был призван, чтобы раскрыть правду, но я опоздал, я действовал чересчур медленно. Может, я не хотел знать правды. Не в первый раз зло явилось в мир в красивенькой, блестящей обертке. А может, я был слишком занят портретом Элеоноры и недостаточно внимательно изучил портрет ее дочери.
Стэнтнор попытался перебить меня.
– Восемь убийств, генерал. Ваша дочурка погубила восьмерых здоровых мужчин. Четверых она заманила к болоту, к тому, что на земле Мельхиора. – Стоило мне понять, что виновница преступлений – Дженнифер, кусочки головоломки сложились в одно целое. – Понадобилось время, но в конце концов я допер. Все они были охотниками – а она прикидывалась дичью, приводила их туда, убивала и топила в болоте. Я никак не мог представить себе, все время на этом спотыкался – как она перетаскивала тела? Просто, как все гениальное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Мы принялись за дело. Я собрал картины, Морли стал на страже у дверей. Питерс разбудил генерала и усадил его. Кухарка подбросила дров в камин.
Вид у старика был хуже некуда, но способности соображать он не утратил. В глазах появился блеск. По нашему зловещему виду он понял, что я пришел с последним докладом.
– Не тратьте сил, генерал, не говорите и не спорьте. Вы угадали, это мой последний доклад. Он не займет много времени, но предупреждаю, такого вы не видели и в самых кошмарных снах. Я не намерен давать вам советы. Я просто изложу факты, а вы уж поступайте как знаете.
Его глаза сердито сверкнули.
– Незнакомый вам человек, – продолжал я, – доктор Рок, специалист по паранормальным явлениям. Он мне очень помог. Вы, наверное, недоумеваете, где Уэйн. Его нет – он покинул нас сегодня утром. Нет также Чейна и Кида, потому что они скоропостижно скончались. Как Хокес и Брэдон. От той же руки. Прошу, доктор.
Рок приступил к сольной партии. Я дал ему время распаковать инструменты и сосредоточиться. Стэнтнор смотрел не отрываясь, сжав бесцветные губы в одну тонкую линию. Жили только его глаза – ив мою сторону они смотрели отнюдь не благосклонно. Но, кроме гнева, в них было что-то еще. Волнение? Страх?
– Сначала о том, кто пытается убить вас. Рок издал какой-то звук, не то вопль, не то свист. Показалось пламя. Все так и подскочили. Я, конечно, не специалист, но ощущение было неприятное.
– Все в порядке? Доктор задыхался.
– Я борюсь. Но я приведу ее к вам. Не вертитесь под ногами и не отвлекайте меня.
Прошло несколько минут.
Дух Элеоноры материализовался в нескольких шагах от кровати. Но Рок добился успеха не с первой попытки. Сперва мы ясно увидели Снэйка Брэдона, затем куда менее четкого Каттера Хокеса, и лишь с третьего захода Элеонора сдалась. Я взглянул на портрет, которым, по словам домочадцев, постоянно любовался генерал. Сходство было весьма относительным, не походил он и на женщину с картины Брэдона.
Глаза Стэнтнора вылезли из орбит. Он выпрямился и завизжал:
– Нет! – И закрыл глаза рукой. – Нет! Уберите ее! – Он захныкал, как побитый мальчишка. – Уберите ее отсюда!
– Вы сами наняли меня, чтобы докопаться до истины, и сказали, что не важно, насколько неприятной она окажется. И вот истина перед вами, другой не существует. Не скрою, я испытываю удовольствие, столкнув вас с ней лицом к лицу. Женщина, которую вы пытали, которую вы убили…
Дженнифер не выдержала:
– Он убил ее? Мою мать? Он, а не доктор? – Она пошатнулась.
– Займись ею, Морли.
Морли отошел от двери и поддержал девушку. Она лепетала что-то невнятное, а потом разразилась плачем.
Стэнтнор пыхтел и плевался, как будто бегом поднялся на крутую гору. Говорить он не мог, только хрипел. Похоже, его хватил-таки предсказанный Дженнифер удар.
Я повернулся к Элеоноре.
– Ступай теперь. Отдохни. Ты сделала достаточно, но это недостойно тебя. Не марайся больше, не загрязняй свою чистую душу. – Глаза наши встретились. Мы смотрели друг на друга так долго, что остальные начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. – Пожалуйста, – сказал я, – пожалуйста.
Я и сам не понимал, о чем молю ее.
– Ей станет легче, мистер Гаррет, – ласково заверил меня доктор Рок. – Она отдохнет, обещаю.
– Отпустите ее, хватит, ей не надо слышать… – Я вовремя замолчал, не успев наговорить лишнего, закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Когда я открыл их, от Элеоноры оставалась лишь еле заметная тень.
Она улыбнулась мне. Прощай.
– Прощай.
Я не сразу заставил себя взглянуть в лицо старику. Он дышал по-прежнему тяжело, с присвистом, но все же чуть-чуть оправился.
– Я принес вам, генерал, одну штучку, чтобы вы не скучали по Элеоноре. Вам понравится. – Я убрал со стола ненужный уже портрет и поставил на его место шедевр Снэйка. – Согласитесь, это будет посильней.
Стэнтнор смотрел на картину, и чем дольше смотрел, тем страшнее становилось его лицо.
Он закричал. Я взглянул на портрет и тоже с трудом удержался от крика. Что-то изменилось, словами не описать, не выразить, что именно, но изменилось. Картина рассказывала историю Элеоноры, и никто не мог остаться равнодушным к ее боли и страху, не мог не трепетать вместе с ней, не разделить ее ужас перед тем, что настигло ее, – перед безумной тенью с лицом молодого Стэнтнора. Року с трудом удалось оторвать меня от картины.
– Вы еще не закончили, мистер Гаррет, – мягко напомнил он. Голос его проник мне прямо в сердце, как проникал голос Покойника, смягчая и удерживая меня, не давая сорваться в пропасть. – Что вы делаете? – спросил доктор.
– Я хочу, чтобы он остаток своих дней провел, созерцая этот портрет.
– Не надо. Продолжайте.
– Конечно, вы правы. Питерс, на минуточку.
Питерс повернул голову старика в мою сторону. В глазах Стэнтнора больше не было безумия. Он просто смотрел на что-то, недоступное взгляду других. Ад раскрылся перед ним. Теперь он вернулся к нам, по крайней мере на несколько минут.
– У меня есть еще один подарок. Он вам тоже понравится. – Дабы отвлечь старика от Элеоноры, я отвернул ее портрет изображением к стене, а на его место водрузил последний портрет Дженнифер работы Снэйка. – Ваша любимая дочка, так похожая на своего папочку.
Дженнифер закричала и кинулась на меня. Но Морли перехватил ее и держал мертвой хваткой. Она не почувствовала боли.
Кухарка перестала помешивать огонь в камине, отпихнула Морли, обняла Дженнифер, отняла у нее нож. Она успокаивала, убаюкивала, оплакивала ее:
– Детка, моя бедная больная детка. Все молчали. Но все поняли, даже генерал.
– Вот почему сгорела ваша конюшня – из-за этой картины. Дженнифер несколько раз позировала Снэйку. Но Снэйк Брэдон не был обычным художником. Он мог видеть суть вещей. Наверное, поэтому он избегал людей: слишком много ужасного прозревал он в их душах.
Я был призван, чтобы раскрыть правду, но я опоздал, я действовал чересчур медленно. Может, я не хотел знать правды. Не в первый раз зло явилось в мир в красивенькой, блестящей обертке. А может, я был слишком занят портретом Элеоноры и недостаточно внимательно изучил портрет ее дочери.
Стэнтнор попытался перебить меня.
– Восемь убийств, генерал. Ваша дочурка погубила восьмерых здоровых мужчин. Четверых она заманила к болоту, к тому, что на земле Мельхиора. – Стоило мне понять, что виновница преступлений – Дженнифер, кусочки головоломки сложились в одно целое. – Понадобилось время, но в конце концов я допер. Все они были охотниками – а она прикидывалась дичью, приводила их туда, убивала и топила в болоте. Я никак не мог представить себе, все время на этом спотыкался – как она перетаскивала тела? Просто, как все гениальное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60