– Мы с Бекманом… Срочное… Я… – Джордж еще раз попробовал преодолеть невероятные согласные. – …Боюсь. Сроч… Где старина Бек? Ты здесь, Бек?.. – Джордж пристально оглядел комнату, решительно поморгав, чтобы его семейство попало в фокус.
– Присаживайся, Джордж, присоединяйся к нам. – Юджиния хотела казаться приветливой, но знала, что голос у нее напряженный и жестокий. «Проклятый Бекман! – подумала она. – Черт бы побрал их обоих!»
– Прекрашное… прекрасное предложение, Джини. Не воззажаю. Мне буит легче. Старине… будет легче…
Джордж, пошатываясь, двинулся к столу. К нему тут же подскочил Хиггинс.
«Боже мой! – подумала Юджиния. – Это хуже всего. За что, Джордж? – спрашивала она. – Почему ты так поступаешь со мной?» Ее охватил гнев, в лицо бросилась краска, перехватило дыхание, в какой-то момент она подумала, что расплачется.
– Что такое? Старина Хиггинс? Появляешься неизвестно откуда придержать креслице для мастера Джорджа? Думаешь, он не сумеет забраться в креслице сам?
– Джордж, – Юджиния попробовала отвлечь внимание мужа. «Позор, что все это слышат слуги», – подумала она. Она жестом показала слугам, что они могут быть свободны. Когда стюарды вышли один за другим в буфетную, она заговорила снова:
– Дорогой, ты пропустил такой вкусный суп! «Леди Керзон», твой любимый…
– Суп? Суп? – Джордж уставился на нее непонимающими глазами. Он взялся за спинку стула, но не рассчитал расстояние до стола и неожиданно вместе со стулом рухнул вперед. Но Джордж не упал, удержавшись на ногах и раскачиваясь из стороны в сторону. Он удивленно разглядывал стул, как будто тот нарочно выскочил из-под него.
С оскорбленным достоинством обманутого человека, он набросился на коварный стул, схватившись за кружевную скатерть с такой силой, что золотые блюда с апельсинами, персиками и виноградом застучали друг о друга, и лиловые, зеленые и оранжевые плоды разлетелись по белому полю.
Джордж плюхнулся на стул.
– Прости, прости… моя дорогая, – повторял он. – И за опоздание, и за все. Не мог, никак не мог… – Джордж, запинаясь, промямлил приготовленную речь. – Огден? Ты здесь?
Ему нужна была поддержка лучшего друга. В этот момент материализовался Бекман, он вошел в комнату, холодно и по-деловому улыбаясь.
– Сразу же за тобой, Джордж, – беззаботно произнес он.
– Должен объяснить… – Джордж повернулся и замигал, глядя на Юджинию, криво улыбаясь, словно никак не мог сообразить, что за новое и такое красивое лицо он увидел перед собой. Потом совершенно неожиданно все его внимание переключилось на Поля. Малыш оцепенел, но пытался казаться довольным и сидел с застывшей на лице улыбкой.
– Поль… сынок! – Улыбка на лице Джорджа сменилась печальным выражением. – Чудесно, Джини, я совсем позабыл… дети… здесь…
На миг показалось, что он сейчас разразится слезами. Он тяжело обмяк на стуле и уставился на свои руки и смятую скатерть. Вдруг голова его упала вперед, и Юджиния не могла понять, то ли его начнет рвать, то ли он разразится упреками. Но не было ни того, ни другого. Он просто вскочил на ноги.
– Ладно, черт побери, можно подумать, что мы на похоронах. Давайте выпьем шампанского. Хиггинс! Еще шампанского, черт побери! Налей всем!
Спокойно, сохраняя достоинство, Хиггинс взялся за это, не прибегая к помощи других слуг. Он не позволил им вернуться в салон. Он не раз видел своего хозяина в таких ситуациях и знал, так и ведут себя настоящие джентльмены. На них плохо действует алкоголь. Достаточно маленького глоточка, и у них перестают слушаться ноги. Да дома, на Честнат-стрит, это случалось уже не один раз… Но Хиггинс не стал раздумывать об этом. Он подумал о грязной компании на кухнях. «Уж очень много они знают, – ругнулся он про себя. – Будут теперь смеяться, или я не я. Еще бы, им ведь не отличить джентльмена от деревянного индейца у табачной лавки, даже если он подойдет и расквасит им нос. Нужно, не откладывая, заняться этим вопросом. Я этим займусь-таки».
Джордж наблюдал за Хиггинсом, как зачарованный. Точность движений этого человека – какое-то чудо. «Готов поспорить, он в жизни не прольет ни капли, – подумал Джордж. – Спорю, он весь день сидит у себя на кухне и тренируется. Тошнит даже при одной мысли об этом!» Здесь Джордж покачнулся так сильно и так неожиданно, что Юджиния подумала: «Ну вот, так я и знала! Хорошо бы ему шмякнуться на пол на глазах у своих дорогих гостей, пьяному, грязному, с бессмысленными глазами». Но при этом она не перестала улыбаться.
Поль не мог больше смотреть на отца. Он занялся ножиком, тремя вилками и двумя ложками и с жалким видом прошептал:
– По-моему, папа снова устал. Знаешь, как бывало дома.
Эти слова Поль сказал Джинкс, но не посмотрел на нее. Он знал, что выражение ее лица ему не понравится. Она посмотрит на него, как на самого последнего дурака.
Поль решил действовать самостоятельно. «Папе нужно хорошенько поспать, – решил Поль. – Я скажу об этом всем, и тогда он сможет пойти к себе и лечь».
– Папа устал, – громко, так, чтобы слышали все, объявил мальчуган. – Ему нужно отдохнуть.
– Ш-ш-ш, – прошептала Лиззи. Ее голос прозвучал, как шипение змеи, и Поль умолк, а Джинкс укоризненно уставилась в стоявшую перед ней тарелку. Нарисованные на ней флаги яхты, казалось, плавали в озере воды, но потом она поняла, что это не флаги двигаются, а текут слезы. Джинкс закрыла глаза и почувствовала, как по щекам сбегают слезинки.
– Знаешь, Джордж, мы все тут гадали, куда ты… – Юджиния попыталась еще раз ввести вечер в нормальное русло, но понимала, что натянутая улыбка и вежливая унылая болтовня никого не обманут. «И почему это так важно обмануть их? – подумала она. – Почему бы им не узнать правду?» Но она не могла себе это позволить, и никогда не позволяла. Никогда. Она ни разу не отступала от привычной роли: хорошая жена, хорошая мать, хорошая женщина. Безупречная. Прекрасная.
Она чувствовала страшную усталость, словно поднимается вверх по безжизненному, сухому холму, спотыкаясь о камни и обходя валуны, изнемогая от невероятного зноя.
– Ну что же, приступим, – упрямо стояла на своем Юджиния. – Давайте… По-моему, шеф… жареная ягнятина…
Но в этот момент бедняга Поль то ли случайно, то ли намеренно уронил ложку с вилкой. Они вели между собой молчаливое сражение – ложка, ножик и вилка, они были рыцарями в серебряных доспехах. Но когда победил нож, остальные упали на пол. Поль смотрел на поверженных солдат, лежавших на полу. Он понимал, что дело серьезное – мама строго следит за хорошими манерами.
– Поль! – повернулась к сыну Юджиния. У нее был такой пронзительный голос, что он сразу вспомнил про молнию, треском возвещающую о грозе. – Ножами и вилками не играют! Этого не случилось бы, если бы ты сидел на месте спокойно и не ерзал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Присаживайся, Джордж, присоединяйся к нам. – Юджиния хотела казаться приветливой, но знала, что голос у нее напряженный и жестокий. «Проклятый Бекман! – подумала она. – Черт бы побрал их обоих!»
– Прекрашное… прекрасное предложение, Джини. Не воззажаю. Мне буит легче. Старине… будет легче…
Джордж, пошатываясь, двинулся к столу. К нему тут же подскочил Хиггинс.
«Боже мой! – подумала Юджиния. – Это хуже всего. За что, Джордж? – спрашивала она. – Почему ты так поступаешь со мной?» Ее охватил гнев, в лицо бросилась краска, перехватило дыхание, в какой-то момент она подумала, что расплачется.
– Что такое? Старина Хиггинс? Появляешься неизвестно откуда придержать креслице для мастера Джорджа? Думаешь, он не сумеет забраться в креслице сам?
– Джордж, – Юджиния попробовала отвлечь внимание мужа. «Позор, что все это слышат слуги», – подумала она. Она жестом показала слугам, что они могут быть свободны. Когда стюарды вышли один за другим в буфетную, она заговорила снова:
– Дорогой, ты пропустил такой вкусный суп! «Леди Керзон», твой любимый…
– Суп? Суп? – Джордж уставился на нее непонимающими глазами. Он взялся за спинку стула, но не рассчитал расстояние до стола и неожиданно вместе со стулом рухнул вперед. Но Джордж не упал, удержавшись на ногах и раскачиваясь из стороны в сторону. Он удивленно разглядывал стул, как будто тот нарочно выскочил из-под него.
С оскорбленным достоинством обманутого человека, он набросился на коварный стул, схватившись за кружевную скатерть с такой силой, что золотые блюда с апельсинами, персиками и виноградом застучали друг о друга, и лиловые, зеленые и оранжевые плоды разлетелись по белому полю.
Джордж плюхнулся на стул.
– Прости, прости… моя дорогая, – повторял он. – И за опоздание, и за все. Не мог, никак не мог… – Джордж, запинаясь, промямлил приготовленную речь. – Огден? Ты здесь?
Ему нужна была поддержка лучшего друга. В этот момент материализовался Бекман, он вошел в комнату, холодно и по-деловому улыбаясь.
– Сразу же за тобой, Джордж, – беззаботно произнес он.
– Должен объяснить… – Джордж повернулся и замигал, глядя на Юджинию, криво улыбаясь, словно никак не мог сообразить, что за новое и такое красивое лицо он увидел перед собой. Потом совершенно неожиданно все его внимание переключилось на Поля. Малыш оцепенел, но пытался казаться довольным и сидел с застывшей на лице улыбкой.
– Поль… сынок! – Улыбка на лице Джорджа сменилась печальным выражением. – Чудесно, Джини, я совсем позабыл… дети… здесь…
На миг показалось, что он сейчас разразится слезами. Он тяжело обмяк на стуле и уставился на свои руки и смятую скатерть. Вдруг голова его упала вперед, и Юджиния не могла понять, то ли его начнет рвать, то ли он разразится упреками. Но не было ни того, ни другого. Он просто вскочил на ноги.
– Ладно, черт побери, можно подумать, что мы на похоронах. Давайте выпьем шампанского. Хиггинс! Еще шампанского, черт побери! Налей всем!
Спокойно, сохраняя достоинство, Хиггинс взялся за это, не прибегая к помощи других слуг. Он не позволил им вернуться в салон. Он не раз видел своего хозяина в таких ситуациях и знал, так и ведут себя настоящие джентльмены. На них плохо действует алкоголь. Достаточно маленького глоточка, и у них перестают слушаться ноги. Да дома, на Честнат-стрит, это случалось уже не один раз… Но Хиггинс не стал раздумывать об этом. Он подумал о грязной компании на кухнях. «Уж очень много они знают, – ругнулся он про себя. – Будут теперь смеяться, или я не я. Еще бы, им ведь не отличить джентльмена от деревянного индейца у табачной лавки, даже если он подойдет и расквасит им нос. Нужно, не откладывая, заняться этим вопросом. Я этим займусь-таки».
Джордж наблюдал за Хиггинсом, как зачарованный. Точность движений этого человека – какое-то чудо. «Готов поспорить, он в жизни не прольет ни капли, – подумал Джордж. – Спорю, он весь день сидит у себя на кухне и тренируется. Тошнит даже при одной мысли об этом!» Здесь Джордж покачнулся так сильно и так неожиданно, что Юджиния подумала: «Ну вот, так я и знала! Хорошо бы ему шмякнуться на пол на глазах у своих дорогих гостей, пьяному, грязному, с бессмысленными глазами». Но при этом она не перестала улыбаться.
Поль не мог больше смотреть на отца. Он занялся ножиком, тремя вилками и двумя ложками и с жалким видом прошептал:
– По-моему, папа снова устал. Знаешь, как бывало дома.
Эти слова Поль сказал Джинкс, но не посмотрел на нее. Он знал, что выражение ее лица ему не понравится. Она посмотрит на него, как на самого последнего дурака.
Поль решил действовать самостоятельно. «Папе нужно хорошенько поспать, – решил Поль. – Я скажу об этом всем, и тогда он сможет пойти к себе и лечь».
– Папа устал, – громко, так, чтобы слышали все, объявил мальчуган. – Ему нужно отдохнуть.
– Ш-ш-ш, – прошептала Лиззи. Ее голос прозвучал, как шипение змеи, и Поль умолк, а Джинкс укоризненно уставилась в стоявшую перед ней тарелку. Нарисованные на ней флаги яхты, казалось, плавали в озере воды, но потом она поняла, что это не флаги двигаются, а текут слезы. Джинкс закрыла глаза и почувствовала, как по щекам сбегают слезинки.
– Знаешь, Джордж, мы все тут гадали, куда ты… – Юджиния попыталась еще раз ввести вечер в нормальное русло, но понимала, что натянутая улыбка и вежливая унылая болтовня никого не обманут. «И почему это так важно обмануть их? – подумала она. – Почему бы им не узнать правду?» Но она не могла себе это позволить, и никогда не позволяла. Никогда. Она ни разу не отступала от привычной роли: хорошая жена, хорошая мать, хорошая женщина. Безупречная. Прекрасная.
Она чувствовала страшную усталость, словно поднимается вверх по безжизненному, сухому холму, спотыкаясь о камни и обходя валуны, изнемогая от невероятного зноя.
– Ну что же, приступим, – упрямо стояла на своем Юджиния. – Давайте… По-моему, шеф… жареная ягнятина…
Но в этот момент бедняга Поль то ли случайно, то ли намеренно уронил ложку с вилкой. Они вели между собой молчаливое сражение – ложка, ножик и вилка, они были рыцарями в серебряных доспехах. Но когда победил нож, остальные упали на пол. Поль смотрел на поверженных солдат, лежавших на полу. Он понимал, что дело серьезное – мама строго следит за хорошими манерами.
– Поль! – повернулась к сыну Юджиния. У нее был такой пронзительный голос, что он сразу вспомнил про молнию, треском возвещающую о грозе. – Ножами и вилками не играют! Этого не случилось бы, если бы ты сидел на месте спокойно и не ерзал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175